Месть обреченного - Виталий Гладкий

– А у тебя башка варит, капитан… – с невольным уважением посмотрел на меня генерал. – Но тогда тебе придется сдать Саенко. А мне, соответственно, сделать оргвыводы, так как он нарушил закон.

– Ни в коем случае! О Саенко я даже не заикнусь. Все возьму на себя. Представлю события таким образом, что очень уж хотел отличиться и не доложил по инстанциям только из-за желания накопить материалы стопроцентной убойной силы.

– А что, может, и сработает твоя задумка… Но вот только не могу понять, зачем ты выводишь из-под удара Саенко?

– Скажем так – до поры до времени. Если я его сдам, он сразу же попадет в "раскрутку". А у Саенко рыло уже в таком пуху, что для своего спасения ему первым делом нужно будет устранить главную опасность – меня. Ведь если дело дойдет до суда, мои свидетельские показания – что нож ему под сердце.

– Логично. И если Саенко останется в стороне, то он должен будет оберегать тебя как зеницу ока.

– Именно. В противном случае след сразу же приведет к нему. Ведь он не может быть уверен на все сто процентов, что я не оставил где-нибудь эпистолярное наследие с описанием, как все было на самом деле.

– А как ты предлагаешь поступить с Плешневым?

– Я о нем первый раз слышу.

– Ты, оказывается, большой интриган, капитан Ведерников, – вытаращил на меня глаза восхищенный генерал.

Если бы он только, ЧТО я от него утаил… – Просто опыт оперативной работы… Я сделал вид, что смутился.

– Если мы с тобой выпутаемся из этой истории без последствий, возьму тебя под свое крыло. Мне, скажу честно, ох как не хватает толковых и порядочных работников…

Я промолчал.

И подумал: поживем – увидим.

Обещания власть имущих – тот же дым: перегорели поленья, и снова небо чистое. Лови момент.

Чему я так и не научился.

А что касается самого генерала, то кто знает, под чью он дудку пляшет. Нельзя сказать, что я до конца поверил в искренность его намерений.

Но, увы, иного выхода у меня просто не было.

Волкодав встретил меня улыбкой до ушей. – Наслышаны, наслышаны…

Он подмигнул мне и пожал руку. – Шухер был что надо. – Старался… – Шеф от нежданного счастья расчувствовался, как старая дева. – Мне его "счастье" по барабану. – Ну, не скажи. Когда он в хорошем настроении, с него можно веревки вить.

– Тебе, может быть, и можно. А я ведь к вашей "конторе" не имею никакого отношения. Это чтобы не сказать больше…

– Брось! Не наводи тень на плетень. Мой тебе совет: оставь свои сомнения и используй ситуацию на всю катушку. – Как именно?

– Сегодня, завтра, а может, и послезавтра он сделает все, – или почти все – что ты пожелаешь. Проси. Но не тяни резину. Будь понастойчивей. Иначе через неделю о тебе он просто забудет. И тогда до него дотянуться будет тяжелее, чем до луны.

– Похоже, твой шеф не умеет держать слово.

– Напрасно так говоришь. Еще как умеет. Только у него хватает и других забот. Служба, Ерш, служба… – Добро. Поступлю так, как ты советуешь. – Вот это другой компот. Все будет в ажуре, за базар отвечаю… – Как там жена и сын? – перебил я его бесконечный треп.

– Лучше не бывает. Устроены, как и оговаривалось. Тебе, кстати, куча писем. Естественно, от супруги.

– Где?! Каким образом?..

– Все очень просто – я их три раза навещал. Задание есть задание, а я привык все выполнять на "отлично". – Ну, рассказывай, рассказывай!

– Жена у тебя – прелесть. Умница. Поправилась, похорошела. Ей теперь больше восемнадцати не дашь. А сын – весь в батю. Молчун. Крепкий парень. – Где письма? – Письма? В твоей комнате, на тумбочке. – Все, я убегаю. – Постой! А ключи? Держи… К шефу – через час.

– Спасибо. Понял. Кстати, что с Сидором?

– То есть, с Акулой. Жив-здоров. Проверено – мин нет. Зачислен в штат инструктором. Заважничал, сукин кот.

– Где он сейчас? – На объекте.

Заметив недоумение на моем лице, он поспешил объяснить: – Это учебный полигон. Что сие значит, тебе известно.

– И что он там делает?

– Отрабатывает с нашими ребятами методику снайперских засад – "кукушек". Маскировка, запасные позиции, тренировки на скорость лазания по деревьям и прочая. У него, кстати, есть чему поучиться. – Эт точно, – сказал я.

И, не дослушав разъяснений Волкодава, развернулся и едва не бегом направился к своему домику.

– Так не забудь – к шефу через час! – прокричал он мне вслед.

Меня ждали письма…

Полковник и впрямь благодушествовал: – Отличная работа. Профессиональная…

Как я понял, это была высшая степень похвалы.

– Особая благодарность – за документы. Насколько я понимаю, за них мы еще с тобой не рассчитались…

Да-а, у шефа Волкодава мозги действительно были на положенном месте. Он с удивительной прозорливостью вычислил мои замыслы.

Документы я передал им раньше, когда вышел на запасную связь. Этот связник должен был обеспечить меня в случае каких-либо неприятностей новым паспортом и билетом на самолет. И только.

Но билеты я купил сам. А вот документы, позаимствованные мною из сейфа Крученого, тащить через несколько границ не решился.

Да и не хотел.

Поэтому и вручил бумаги связнику, который, похоже, переправил их полковнику быстрее, чем добрался я сам.

Деньги, чуть больше двух миллионов долларов, я поделил пополам.

Эрнесто, когда я ему всучил его половину, на некоторое время лишился дара речи. А потом до самого моего отъезда надоедал клятвами в вечной любви и признательности и вопросами: не намечаю ли я еще гденибудь подобное мероприятие?

Конечно, о деньгах полковнику я говорить и не собирался. – Я на это надеюсь… – Опустив глаза, я невольно затаил дыхание – что ответит полковник? Мне поневоле пришлось поначалу поскромничать в ответ на предложение полковника.

– Можешь не сомневаться – я не забывчивый, – сказал полковник веско.

Это точно. Но мне очень хотелось, чтобы и в моем случае у него не случился провал памяти…

– Итак, – продолжал шеф Волкодава, – мы свою часть договоренности выполнили.

– Я бы не сказал, что в полном объеме…

Он посмотрел на меня, как рублем одарил.

– У кого не бывает накладок? По крайней мере, в той части, которая касается твоих передвижений туда и обратно все было чисто.

– Да, – вынужден был согласиться я.

– Осталось последнее – чтобы ты отработал ВСЕ свои обязательства.

Черт! Если бы кто знал, как мне не хотелось больше связываться с "конторой" полковника.