Школа обольщения - Джудит Крэнц

Мелани.

Джон Принс, модельер, у которого Вэлентайн работала, когда Спайдер получил письмо от Мелани, принадлежал к числу королей Седьмой авеню. Он любил заявлять интервьюерам, что на его предприятиях работают совершенно особенные люди. «Это Бойкий Народец, — хвастался он и разъяснял: — Время от времени вы встречаете необыкновенного человека, и между вами сразу что-то возникает. Именно так я узнаю, что встреченный мною человек из Моего Народца, — чисто инстинктивно».

В действительности команда его ассистентов, подобно Вэлентайн, была подобрана благодаря талантам, работоспособности и мастерству каждого. Принс никогда не ограничивался просто продажей лицензии на использование своего имени. Если на простынях или полотенцах фабрикант писал «Джон Принс», это означало, что Принс лично утвердил эскизы, выполненные в его стиле кем-то из Его Народца. То же самое относилось к его купальникам, ботинкам, плащам, бижутерии, шарфам, парикам, поясам, мехам, домашней одежде и парфюмерии. Принс слишком дорожил своей репутацией модельера, чтобы выбирать служащих и работников, руководствуясь только инстинктом. Однако, чтобы создать сообщество Бойкого Народца, ему нередко приходилось, нанимая нового сотрудника, пробуждать его, преображать в нем достаточно яркую личность, достойную носить марку Принса.

Он был готов принять Вэлентайн на работу, еще не повидавшись с ней, но сразу разглядев ее редкий талант в моделях, сделанных ею для коллекции Уилтона. Спасибо Спайдеру, что принес фотографии, рисунки и эскизы. Когда она появилась в кабинете Принса, он с удовлетворением отметил, что наконец-то нашелся человек, у которого бойкости и энергии хватит на двоих. Она вошла чуть ли не строевым шагом. Над умопомрачительными бледно-зелеными глазами и белоснежным лицом пламенели коротко остриженные кудри. Вэлентайн всегда накладывала на ресницы три слоя туши, чтобы оттенить взгляд, который можно встретить только на улице Фобур-Сент-Оноре, но на сей раз она к тому же воспользовалась зелеными тенями, чтобы и вовсе отвлечь внимание от своей фигуры. После разрыва с Аланом Уилтоном она потеряла семь крайне необходимых ей килограммов, поэтому в последнюю минуту перед выходом ей пришлось накинуть поверх коричневого костюма, который стал висеть на ней, толстое пончо из рыжевато-оранжевой шотландки.

— Да, крошка, похоже, об тебя можно обжечься, — с радушной улыбкой сказал Принс, поднимаясь с кресла, чтобы пожать ей руку.

Он подвел Вэлентайн к длинному мягкому дивану из стеганой кожи, стоявшему напротив стола. Его кабинет был похож на курительную комнату изысканного лондонского клуба: темное дерево, изящные переплеты, блестящая кожа, полированная латунь и благородство во всем. Принс уехал из Де-Мойна, не окончив среднюю школу, и перевоплотился в английского сквайра. Примерить на себя британский акцент ему помешал не хороший вкус, а недостаток лингвистических способностей. В меру грузный, с седеющими волосами и приятным лицом в морщинках, Принс одновременно напоминал готового уйти в отставку высокопоставленного британского генерала в штатском и сказочно удачливого торговца сведениями о лошадях на скачках. Он создавал это впечатление, искусно сочетая различные детали костюма из собственной коллекции мужской одежды, и не носил ничего, кроме твида, клетки и шотландки, разве только «елочку». К брюкам из бело-коричневого твида он надевал жилет из зелено-коричневой шотландки, куртку из толстой ворсистой ткани в мелкую ломаную клетку и мягкий узорчатый галстук, гармонировавший с подкладкой воротника куртки. Он всегда мечтал о раскладной трости, но приходилось мириться с зонтиком. Один из его служащих говаривал, что Принс бессмертен, ибо у него нет ничего достаточно скромного, чтобы надеть на собственные похороны. Втайне Принс видел себя крупным дворянином-землевладельцем, например графом Нортумберлендским, содержащим труппу бродячих актеров. Однако его безобидные фантазии не мешали ему быть богатейшим модельером Соединенных Штатов.

— Вчера я говорил с вашим агентом, — сказал он Вэлентайн. — Я сказал ему, что вы мне нужны для работы непосредственно со мной над женской одеждой, которая не делается на заказ, а сразу поступает в продажу. Вот что, я не хочу любопытствовать, почему вы ушли из «Уилтон Ассошиэйтс», но вы с самого начала должны уяснить, что ваше имя не может быть упомянуто в связи с моей коллекцией. Понимаете, милая, вы будете моей помощницей до тех пор, пока вам где-нибудь не предложат крупную сумму за рекламу — а когда-нибудь вы такого положения достигнете, — но до тех пор все почести будут доставаться только мне.

Вэлентайн понимающе кивнула, сразу соглашаясь, а он подумал, что оказался прав в своих подозрениях: у нее, конечно же, были трения с этим злобным грудастым Серджио. Ее агент, Эллиот, кем бы он ни был, намекнул, что тут вопрос репутации, но Принс почему-то подумал, что этим дело не исчерпывается. А Алан Уилтон сразу начал превозносить ее до небес. Впрочем, интриги в других фирмах редко интересовали его. Бог свидетель, ему хватает и того, что происходит под собственной крышей. Сейчас он работал над созданием линии мужской косметики, и химики уже шесть месяцев не могли выделить «достаточно мужественный запах». Он оценивал все результаты в творчестве по критерию «Стал бы этим пользоваться герцог Эдинбургский?», и всякий раз ответ выходил отрицательным. Поднажмем, старина, поднажмем, подбадривал он себя. Империя создавалась не в один день.

Из мужчин-модельеров в сегодняшнем мире американской моды процентов девяносто пять, если не больше, — гомосексуалисты. Среди них встречаются люди самого разного склада. Джон Принс, игравший в солидного британского дворянина, весьма мужественный, с крепкими корнями, уходившими на Средний Запад, был неподражаем. Другие, более аскетичные геи, в любой обстановке носят темные очки и одеваются в неизменную аккуратную «униформу»: темная водолазка и темные брюки, словно все они прилетели из будущего на суперсовременных космических кораблях. Они проживают в квартирах из стали, бетона, стекла и пластика, таких пустых и аскетичных, что, едва взглянув на фотографии их жилья, в котором не допускалось даже намека на комфорт, вы сразу ощущаете какую-то неловкость. Есть еще стайка обаятельных педерастов типа Гэтсби, юных красавцев, одевающихся в «морские» темно-синие блейзеры идеального покроя и белые брюки, бледно-голубые рубашки с расстегнутым воротом в стиле Плющевого братства[10]и шотландские пуловеры — ни дать ни взять красавцы, ждущие, что к ним вот-вот подплывет яхта и бросит якорь у их ног. Пожилые геи, напоминающие по облику государственных деятелей, занимают достаточно прочное положение, чтобы позволить себе отдавать предпочтение джинсам, бородам, амулетам и оригинальным курткам без пуговиц. Все эти модельеры пользуются большим успехом в качестве гостей и сопровождающих одиноких облеченных властью женщин. Не имея бесценного списка надежных гомосексуалистов, ни одна хозяйка светской гостиной не отважится устроить вечер.

Есть также небольшая, но влиятельная группа женатых педерастов, чьи жены непременно умны и играют чисто декоративную роль. Искусство жить красиво они превратили в религию, им принадлежат сказочно прекрасные квартиры и загородные дома, где они устраивают щедрые на выдумку ужины за небольшими круглыми столиками, накрытыми редкостной посудой — по сути, экспонатами коллекций фарфора и серебра. Без этой группы не обходится ни один значительный светский вечер или пикник для прессы.