Запах ночного неба - Энни Вилкс

сам он был собран, а за мнимой расслабленностью скрывалась готовность реагировать молниеносно. Но что еще интереснее, Даор видел лишь один наскоро сляпанный щит, карикатурный, как детский рисунок, а за ним — никаких преград, словно воин такого уровня не был укутан ими, как луковица шелухой.

— Отправь письмо Сину, пока почта работает, — распорядился Даор наконец. — Артефакты подчинения, которые создают пар-оольцы, питаются теми, на кого их надевают. Мою племянницу чуть надкусили, что виднее на ней, потому что она простачка.

— Питаются. Шасииааса.

Роберт опустился на только что созданный им воздушный блок и закинул ногу на ногу, ожидая пояснений. Даора он то ли не боялся, то ли мастерски скрывал свой страх.

— Что со мной? — прошептала Юория. — Пожалуйста, объясните!

И она бросилась Даору в ноги в привычном жесте подобострастного отчаяния. Роберт среагировал вместо Даора: он положил женщине руку на спину, будто утешая, и когда она подняла на него свои наполненные слезами страха глаза, чуть подтолкнул вверх. Юория метнула взгляд на дядю и, убедившись, что он не против, поднялась. Тут же рядом с ней оказался Олеар. Он коснулся талии Юории, но женщина оттолкнула его.

— Присоединяюсь к просьбе леди Карион, — протянул Роберт.

— Ее эмоциональные реакции сглажены, — объяснил Даор. — За счет истощения, природы которого я пока не понимаю. Для этого нужна Теа.

— Это вот сглажены? — поднял брови Роберт. — Страстные вы люди, черноземельцы.

— Прекрати этот фарс, — беззлобно бросил ему Даор. — Письмо. Все остальное — завтра.

— Как печально быть не равным, но посланником, — пропел в пустоту Роберт, вставая. Но прежде, чем уйти, он серьезно добавил: — Спасибо, герцог Карион. Если их едят, значит, это алтарь. Алтарь — значит, присосавшийся демон, как ни печально это подтверждать.

— Да, — кивнул Даор, уже не удивляясь тому, как шустро соображает этот раньше казавшийся ему претенциозным воякой шепчущий. Келлфер как-то обмолвился, что Роберт старше него, но тогда Даор, видевший нового директора лишь раз, решил, что тот ввел друга в заблуждение. Сейчас он давал Роберту не меньше девятисот лет. — Я надеялся познакомиться с артефактологом, создавшим эти чудеса, но все намного проще. Юория носила пояс меньше недели — и вот результат.

— И это многое меняет, — согласился Роберт задумчиво. — Мы думали, что наших только используют как мясо для атаки.

— Это портящееся мясо.

— Думаете, пар-оольцы понимают, во что ввязались?

— Вряд ли. Вестер, безусловно открывший демону путь, не стал бы надевать на Юорию уничтожающий ее артефакт.

— Почему?

— Потому что он меня любит, — вставила Юория, не сводя больных глаз со своего дяди.

— Любит — и надел пояс подчинения, — развел руками Роберт. — Допустим, вы правы, и извращения белого герцога не говорят о его нелюбви. Но пар-оольцы же могут знать, для них наши жизни значат мало.

— Это имеет значение?

— Там почти все послушники и наставники Младшей ветви. И не только, — тихо ответил Роберт, и Даор услышал в его голосе хорошо скрываемую боль. — Герцог Карион, я надеюсь, вы по своему обыкновению закрыли этот уютный костерок одной из своих глушащих завес, и никто нас не слышал?

Даор в ответ только усмехнулся.

— Если герцоги узнают о том, что их близких пожирают, начнется настоящая паника. Это не должно выйти за пределы нашего узкого круга.

— Юория, проболтаешься — убью, — бросил дядя поджавшей губы женщине. — Олеар, отвечаешь за нее, — к радости своего слуги добавил он.

Олеар бросил на Юорию ликующий взгляд, но она только шумно, с раздражением, выдохнула.

— Спасибо, — искренне сказал Роберт.

— Теперь Син ударит первым, чтобы освободить так много шепчущих, как сможет, — предположил Даор.

— Не уверен, — ответил Роберт медленно. — И рад, что решение принимать не мне. Мое дело маленькое — довести выводок до воды, — снова расплылся он в улыбке. — И чтобы лучшие люди Империи Рад не свернули свои маленькие шейки — от отчаяния в том числе.

.

— Это обратимо? — тихо обратился к герцогу Олеар, как только Роберт отошел на несколько шагов. Голос парня дрогнул в конце фразы, и он отвернулся.

— Не думаю, — ответил Даор спокойно. — Но согласись, Юории это идет.

39. Алана

Гвиана называла Лучика одним из самых спокойных меринов, что она видела, но Алане казалось, что тот просто хитро притворяется: стоило воительнице отпустить повод и отвернуться, Лучик тут же пытался пойти туда, куда сам хотел — к повозке с зерном и другим лошадям. Алана, правда, не давала ему воли, и Лучик недовольно фыркал, все-таки слушаясь команд.

«Каблук и повод, — повторяла себе Алана указания уже исчезнувшей в желтом шатре Гвианы. — Каблук мягко, чтобы не перешел на рысь…»

С Лучика сталось бы перейти на рысь чисто из вредности, но пока он мерно шагал вокруг лагеря, от одного холмового уступа до другого. Спустя четверть часа Алана, наконец, поймала себя на том, что не столько следит за ушами лошади и сжимает бедра, а вглядывается в освещенную луной морскую даль: там, за прибрежным лугом, заледеневший песчаный берег обнимал еще не успевшее окончательно застыть Серебряное море. Белая полоса, тянущаяся по песку, резко обрывалась темной ртутью еще не заснувшей воды, и на мелкой ряби светилась лунная дорожка. Алане вдруг очень захотелось направить Лучика туда, к этой небольшой бухте, расстояние до которой ей никак не удавалось прикинуть: заговоренные Даором Карионом глаза словно приближали предметы, стоило на них сосредоточиться, и это сбивало с толку.

Алана чуть развернула Лучика в направлении луны. Далеко отъезжать от лагеря она не собиралась, но так, когда костров больше не было видно, и перед ней расстилалась только заледеневшая равнина, казалось, с миром она осталась наедине. Алана тронула каблуками бока Лучика, и тот плавно пошел вперед, унося ее прочь от голосов. Девушка плыла в тишине, наслаждаясь одиночеством, совсем недолго, но тут услышала за собой стук копыт лошади, шедшей галопом. Сердце зашлось в груди: мигом пронеслась мысль, что она — единственный Вертерхард в походе, а значит, если на нее нападут, то ничего сделать не получится. Алана обернулась и застыла, а вместе с ней, натянувшей повод, застыл и Лучик.

К ней быстро и плавно, словно неся на своих плечах ночь, приближался