Не пара - Тори Майрон

с куколкой… Блять! Страх за неё сковал все конечности и словно ледяной водой окатил с головы до ног, враз отрезвив разум от всепоглощающей злости. Я тут же отбросил мычащее от боли чмо и ринулся к ней. Я боялся двигать её повреждённую ногу и уж тем более касаться застрявшего в бедре осколка, поэтому просто поднял корпус Дианы с пола и уложил к себе на колени.

Толком не улавливал, о чём тараторила Агата возле уха. После её слов о том, что она вызвала скорую, я практически перестал её слышать. Все моё внимание принадлежало Диане. Я гладил её по волосам, вытаскивая из прядей мелкие осколки, шлёпал по лицу и громко звал, надеясь привести в сознание, но она не реагировала. Не издавала ни звука и совершенно не двигалась, а крови вокруг нас становилось всё больше и больше.

К счастью, скорая явилась буквально через пять минут после звонка Агаты. Как они умудрились приехать так быстро за город – не имею понятия, но мне было плевать. Я просто радовался, что врачи примчались в кратчайшие сроки, а спустя несколько минут (хотя в моём состоянии сложно было определить точно) они уже погружали Диану в неотложку. А я, не задумываясь, рванул внутрь следом. Мог бы, конечно, поехать на своей машине, но я не хотел оставлять Диану одну. Я должен был быть рядом.

– Дай мне ключи, я приеду на твоей тачке в больницу после того, как удостоверюсь, что с этим всё в порядке, – прежде чем я запрыгнул в машину скорой помощи, проговорила Агата, под «этим» имея в виду Оливера.

Рыжую беспокоило состояние его здоровья, а вот мне было по барабану, какими черепно-мозговыми травмами я наградил уёбка и к каким последствиям мне стоит готовиться. Плевать. Важна лишь Диана. Кроме раны в ноге и покраснения на скуле, я не имел понятия, какие ещё повреждения ей нанёс этот мудак. И это убивало меня. А точнее, до сих пор убивает, потому что я уже который час хожу туда-сюда по больничному коридору и жду известий от врача.

А их всё нет и нет. Доктор не появляется, медсёстры молчат. А если заговаривают со мной, то лишь для того, чтобы попросить успокоиться.

Они дуры, что ли?! Как можно просить успокоиться человека, который морально погибает от неведения, в каком состоянии находится его любимая женщина, и будет ли с ней всё в порядке после случившегося?

Кажется, пока я жду появления врача, я теряю все нервные клетки, ругаю себя за то, что отпустил Диану две недели назад, и сотни раз продумываю в голове, что я сотворю с ничтожеством, если куколка не выживет или останется калекой. Вернусь и убью его! Если, конечно, он уже не окочурился. Или сломаю ему ноги. Или же обеспечу ему пожизненное в тюрьме строгого режима. Неважно. Вариантов много. Главное – сухим он из воды не вылезет. Даю слово.

– Мистер Моррис? – за моей спиной раздаётся мужской голос, и я резко оборачиваюсь, узнавая в нём того самого врача, которому санитары передали Диану, как только доставили в больницу. – Вы мистер Моррис? Муж пострадавшей?

– Нет, я не муж, но скажите, что с Дианой?

– Я должен поговорить с кем-то из её родственников.

Он прикалывается? Судя по его серьёзному лицу, нет.

– У неё нет родственников. Есть только я. Скажите, как она? С ней всё в порядке?

Врач бросает беглый взгляд на мои разбитые костяшки и крупные пятна крови на рубашке и недоверчиво поджимает губы, чем раздражает меня ещё больше.

– Это не я с ней сделал. Я её жених, – безбожно вру я, лишь бы выпытать нужную информацию. – И если я узнаю, что вы не сумели обеспечить её должным лечением, сделаю всё возможное, чтобы вы потеряли лицензию. Немедленно скажите, что с Дианой?! И желательно в понятной форме, а не используя ваши заумные медицинские термины!

Я готовлюсь уже схватить молчуна за грудки и встряхнуть, чтобы выбить вопросы силой – настолько я на взводе. Но, к счастью доктора, он наконец отвечает:

– Мы вытащили осколок из бедра и прочистили рану. Но так как стекло повредило крупный сосуд, девушка потеряла много крови, прежде чем нам удалось остановить кровотечение. Мы сделали ей переливание. Повезло, что у неё распространённая группа крови.

– А другие повреждения?

– Других опасных для жизни повреждений мы не обнаружили.

– Значит, Диана в порядке? Ей ничего не угрожает?

– Её состояние стабильное. Мы перевели её в палату, сейчас она спит.

Облегчение вырывается наружу в виде протяжного выдоха. Я зарываюсь пальцами в волосы и поднимаю взгляд к потолку. Никогда не верил в Бога или во что-то сверхъестественное, но сейчас на радостях начинаю мысленно благодарить высшие сила за то, что Диана жива и почти что невредима. А сразу после возвращаю взгляд к реальному спасителю, сумевшему оперативно помочь Диане.

– Спасибо большое, доктор. Спасибо вам и всем, кто вам помогал, – со всей искренностью благодарю я и сжимаю ему руку.

– Не за что. Мы просто выполняли свою работу.

– И справились на отлично. Я могу пойти к Диане?

– Как я уже сказал: она сейчас спит и наверняка просит до самого утра. Вы можете спокойно ехать домой, чтобы умыться, переодеться, поесть и поспать. А сюда вернётесь завтра.

– Нет, я никуда не поеду. Я хочу быть с ней рядом, если вдруг она проснётся раньше.

Ожидаю, что врач снова начнёт меня переубеждать, но, видимо, мой голос настолько категоричен, что он решает не тратить на меня больше время.

– Ладно, – вздыхает. – Дам вам тогда халат, чтобы вы не пугали тут родственников других пациентов своей окровавленной одеждой. Идёмте.

Я улыбаюсь до боли в щеках и следую за доктором, настолько радуясь и предвкушая встречу с куколкой, что даже на секунду не задумываясь об одной существенной странности – почему за всё это время в больницу не поступил ещё один пострадавший?

Глава 32 Логан

– Логан.

Слышу хриплый женский зов и отвечаю блаженным стоном. Я так обожаю слышать этот голос и нереально кайфую от прикосновений пальцев к моей голове. Они путаются в волосах, чешут затылок и гладят его, покрывая мою кожу полотном мурашек.

– Логан. Проснись, я не могу больше слышать твой храп.

Храп? Чёрт. Я что, отрубился?

Открываю глаза и понимаю, что сижу на стуле и впечатан щекой в больничную койку. Резко выпрямляюсь и хриплю от боли в затёкшей пояснице. Неприятненько. Однако весь дискомфорт уходит на второй план,