Пламя в тумане - Рене Ахдие

стоял. Она посмотрела на деревья. Изучила зубчатый силуэт горы вдалеке.

Силуэт, который она часто изучала в лагере.

Все говорили Марико, что она никогда не сможет покинуть их лагерь. Что она не сможет бежать.

Но сможет ли она вернуться, если попытается?

На северо-восток. Если Марико пойдет в этом направлении, возможно, она найдет какую-нибудь тропу. Какие-нибудь свидетельства того, где находится лагерь.

Маловероятно. Но возможно. Это шанс, с которым Марико была готова работать.

Она пошла на северо-восток, не сводя глаз с горы.

Марико надеялась, что если существует шанс найти лагерь Черного клана, не попав в ловушку, то она будет первой, кто это сделает.

* * *

Солнце скрылось за деревьями. Бело-золотое сияние отмечало горизонт.

Сумерки были неизбежны.

Скоро Марико потеряется в лесу Дзюкай. Потеряется среди ёкаев. Среди дзюбокко. Потеряется среди тех, кого недавно предала.

Она шла осторожно, выискивая следы черных цветов. Принюхивалась к воздуху в поисках запаха крови. Ища виноградные лозы, покрытые шипами. Наблюдая за всем, что казалось необычным.

Страх не давал ей покоя. Она всегда позволяла ему кормить себя. Но никогда не позволяла ему поглотить ее.

Марико остановилась как вкопанная, когда в темноте вспыхнула пара желтых глаз.

Она узнала эту пару желтых глаз.

Когда вокруг них очертилась форма зверя, Марико затаила дыхание. Он смотрел на нее, как и прежде, склонив голову набок. Затем он отклонился назад и завыл. Звук был негромким, но затем начал расширяться, наполняясь тяжестью множества других голосов, низких и тонких. Он эхом разнесся между деревьями, отражаясь в ночи.

Она не боялась.

Затем зверь повернулся. Ожидая, что она последует за ним.

В тот прошлый раз – когда грязный бродяга преследовал Марико в ночь нападения на ее конвой – зверь предупредил ее.

Сегодня она доверится ему. Часть ее осознавала, что она почти ждала, что он найдет ее, как в тот первый раз.

Он пробирался сквозь грязь и сухие листья. Марико осознала, что он двигается бесшумно. Когда она попыталась приблизиться, он повернул к ней голову.

Зверь был окружен темным дымом. Возможно, даже соткан из него. Она последовала за ним по склону. Пока они не оказались перед прудом с пресной водой. Несмотря на полную темноту, зверь шагал с потусторонней уверенностью. Затем он растворился в дуновении ветра, его глаза почернели во тьме. Марико стояла в плотной роще. Смолкло стрекотание насекомых, смолк тихий шорох листьев.

Она ничего не слышала.

Затем в темноте на ее пути вспыхнул одинокий факел.

Он мелькнул среди ветвей, приближаясь к ней. Пульс Марико участился, но она не боялась.

Она была сильной. Свободной.

Другие факелы возникли вокруг нее. Все они тянулись к ней, как вода, собирающаяся у плотины. За каждым огненным кольцом материализовались фигуры. Более темные, более плотные тени, окутанные ночью. Но материальные.

Все они были в масках. Все одеты в черное. Глаза окрашены толстой линией черной туши. Марико знала, что они увидели ее. Увидели девушку, одетую в простое бледно-розовое кимоно, подол которого был в грязи от ее ходьбы по лесу.

К началу отряда теней двинулась фигура. Она остановилась перед ней. По ее росту и осанке Марико поняла, что это Ранмару.

– Чтобы стать теневым воином, лес должен сначала признать тебя, – заговорил он. – Он должен увидеть в тебе равного себе. Его союзника. – Его глаза на мгновение вспыхнули желтым. Он подмигнул ей.

Марико остолбенела, ее сердце замерло в груди. Зверь. Зверь, созданный из дыма и теней.

Это был Ранмару.

Это означало, что главарь Черного клана с самого начала знал, что Марико – девушка. Ей очень хотелось спросить его, почему он сохранил ее секрет. Почему он помог ей в лесу после нападения на ее конвой. И исчез, когда на нее напал пьяница.

Позже будет время для ее вопросов. Сейчас это не главное.

– Лес привел тебя сюда сегодня ночью, – продолжил Ранмару с многозначительной улыбкой. – Только те, кого он считает достойным, получают этот дар.

Марико вздернула подбородок, принимая объятия леса. Признание того, что она действительно нашла свое место здесь, в роще заколдованных деревьев, рядом с отрядом наемников, одетых в цвета ночи.

– Хаттори Марико… Согласна ли ты сражаться и умереть за своих собратьев – теневых воинов?

– Да.

– Согласна ли ты бороться за справедливость, невзирая на честь?

Марико прочистила горло, чтобы с уверенностью сказать:

– Да.

– Согласна ли ты считать всех, кто перед тобой, равными себе, независимо от происхождения или ранга?

– Да.

– Согласна ли ты использовать всевозможные уловки – даже ложь, обман и воровство – для достижения наших общих целей?

– Да.

– И умрешь ли ты, чтобы защитить эту тайну?

Она не колеблясь ответила:

– Да.

– Сегодня ты стала кагэмусей[66]. Сегодня ты поклялась служить и защищать всех нуждающихся. – Договорив, Ранмару сделал шаг назад.

Листья рядом не зашуршали. Не было также звука шагов. Ветер не принес с собой запах теплого камня и древесного дыма. Но Марико почувствовала, когда Оками двинулся к ней. Ее тело наклонилось вперед по собственной воле, притягиваясь, как сухие листья к берегу реки.

Оками встал перед ней.

– Закрой глаза, – мягко сказал он. В одной руке он держал небольшой глиняный горшок, наполненный черной жидкостью.

Она позволила своим глазам закрыться, наслаждаясь тьмой. Принимая свои страхи.

– Будь быстра, как ветер. Безмолвна, как лес. Яростна, как огонь. Непоколебима, как гора. – Слова Оками окутали Марико, когда его пальцы медленно коснулись ее век, окрашивая их той же черной краской, что и у других. Его прикосновение было вспышкой тепла на ее коже. Когда он закончил, снова поднялся ветер. Деревья зашелестели от внезапного дуновения воздуха, и ветки радостно заскрипели.

Как будто сам лес приветствовал ее.

* * *

Марико ворочалась в своей палатке, не в силах уснуть.

Она не понимала, почему ей не спится.

Черный клан принял ее. Ни один из них не отвернулся от нее, хотя все знали, кто она такая. Хотя все знали, что она сделала.

Она обманула их. Проникла в их ряды. Проложила себе путь среди них обманом. Перехитрила и предала их, причем несколько раз.

И они все равно приняли ее, несмотря на это, как будто она всегда была одной из них.

Никто в ее жизни никогда не принимал Марико такой, какая она есть. Ни ее родители. Ни знать. Даже Кэнсин хотел бы, чтобы она была другой. Хотел, чтобы она вписывалась, хотя бы в мелочах.

Но она никогда не делала подобного.

Теперь бояться было нечего. И все же Марико не могла уснуть.

Только