Ла Элиза - Ана Шерри

Девушка вспомнила ту обиду, которая поселилась в ней, когда она находилась на полицейском катере – Кристиан был занят разговорами с Диего и совершенно забыл про нее. А на суше его вниманием завладели полицейские. Ему было совсем не до нее, и Элиза это понимала. Их история закончилась именно в тот момент. Но все же…

– Не было смысла оставаться. – Элизабет пожала плечами.

Но ведь Кристиан здесь. Значит, он думал о ней, раз прилетел в Англию и предупредил об опасности…

Девушка улыбнулась, подняла бокал и чокнулась с Крисом. Им есть что обсудить, например, то время, когда они – уже спасенные – ступили на пристань. Но говорил в основном Крис и делал это так непринужденно и беззаботно, что Элиза смеялась и потеряла счет времени.

Они ели мясо в грибном соусе, пили вино с привкусом лета и делились тем, что случилось с каждым из них. Странно, но Элизе стало интересно все, вплоть до рабочих:

– Как поживает Гунари?

– Передавала тебе привет.

– Передавай ей тоже, – и Элиза пригубила вино.

Захотелось в Аликанте, по сути, она там толком и не была. Так и не увидела городок.

После ужина Элиза захотела убрать посуду, но Кристиан ее опередил, схватил две тарелки и подставил на поднос.

– Я помогу донести до кухни.

Она не стала спорить: вместе веселее и не так страшно передвигаться по полутемному особняку.

– Ты думаешь, Рик находится в Кентербери? – шепнула Элиза.

– Я уверен и посоветовал бы тебе не бродить в одиночку по окрестностям, – тихо ответил он.

– А я и не хожу одна.

Девушка подумала о Трэвисе, совместных прогулках до церкви, ловле рыбы на озере. Парень поцеловал ее… Но ведь за все это время она вспомнила о нем только сейчас. Кроме того, он скоро покинет Кентербери, а она точно не переедет жить в Ирландию. Ну и мужчины попадаются на ее пути! Но Трэвис ей был очень симпатичен. И если бы он остался здесь, то она бы даже вышла за него замуж.

Господи! С чего вдруг она стала так часто думать о браке?

Элиза вывалила тарелки. Грохот привлек внимание Кристиана.

– Все в порядке.

Отнюдь. Рик и заказ картины Крисом… Для начала надо хоть кого-то выкинуть из головы, например, Трэвиса. Следом Рика. Можно подумать о них завтра. Даже картину можно отложить на потом, хотя Элиза уже мечтала переступить порог мастерской, стащить ткань с мольберта, прикрепить лист ватмана и создать на нем новую жизнь.

– Да, – кивнула она. – Я просто думаю о рисунке: вспоминаю краски, мне кажется, я даже ощущаю запахи того дня. Интересно, какой подойдет оттенок?..

Элизабет резко развернулась и оказалась слишком близко к Кристиану. Он, наверно, сам не ожидал, потому что попятился. Она сделала то же самое.

– Я могу побыть рядом, пока ты будешь рисовать, – прошептал он, не сводя с нее глаз.

– Это будет долго.

– Я никуда не спешу.

Была ли эта идея хорошей? Элиза даже не знала. Но ей почему-то стало радостно. Как здорово, что он не покинет ее дом.

Они разошлись по своим комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи. Но Элиза долго не могла уснуть, она очень много думала… о красках. Сейчас в ее жизни не хватает красок и эмоций. Руки так и тянутся к кистям. Эмоции можно создать самим, она это делала еще до того, как покончила с миром иллюзий. А ведь раньше так легко и беззаботно жилось.

Не выдержав, Элизабет накинула шерстяную длинную шаль, просунула ноги в пушистые тапки и вышла из комнаты. Было темно и холодно, пришлось зажечь свечку. Сейчас она ощущала себя так, словно перенеслась в Средние века, идущей по замку, слушая шорохи дома и привидений. Элиза не боялась призраков, зная, что их не существует, но она боялась реального человека, который мог быть где угодно.

Постучав в номер Криса, она еще долго ждала, когда ей откроют. Элиза зябко куталась в шаль, вставала на цыпочки, но не уходила. Снова постучала, и дверь открылась.

– Что-то случилось? – произнес Кристиан, зевая.

Но он быстро встрепенулся: захотелось прыгнуть в постель и желательно вместе с Элизой.

– Я хочу, чтобы ты со мной поднялся на чердак.

– В три часа ночи? – удивился он, приглядываясь к циферблату.

Он еле-еле различил стрелки настенных часов, благо у Элизы была свеча.

– Ты сам виноват! – нахмурилась она. – Нечего было меня дразнить красками.

Кристиан усмехнулся. Он ее дразнил красками! Это самый забавный антикомплимент, который он когда-либо слышал.

– Подожди, я оденусь.

Крис не стал закрывать дверь, и Элиза вновь увидела его рельефную спину.

Хотелось бы к ней прикоснуться. Она еще помнила, как проводила пальцами по его коже. Она мотнула головой, и видение исчезло, а через минуту Кристиан стоял уже полностью одетый.

– Свеча? – И он закатил глаза.

Достал мобильный телефон и включил фонарик. Элиза недовольно прошептала:

– Сядет батарейка, ты останешься без связи.

– Дойду до комнаты и заряжу.

– Без фонарика? Телефон-то вырубится! – Она спорила шепотом.

Хотелось бы повысить голос, но постояльцы проснутся.

– Знаешь ли, твоя свечка тоже может потухнуть, – съязвил он, – например, догореть.

Элиза усмехнулась и вытащила из кармана еще штук десять свечей.

Кристиан промолчал, лишь кивнул. Она выиграла. Может, даже выживут, если на них нападет привидение – будут стрелять в них горящими свечами.

Они поднялись на чердак по крутой винтовой лестнице. Крису показалось, что по ней давно никто не ходил – ступеньки скрипели и ходили ходуном. Это очень опасно! И Элиза собирается там заниматься живописью?

– Здесь можно убиться! У вас нет рабочих, которые смогли бы подправить лестницу?

– Сюда сто лет никто не ходил, – ответила она, понимая, что если она и впрямь будет тут работать, то ей надо что-то придумать.

Может, стащить мольберт вниз, устроить мастерскую в ее комнате? Но на самом деле чердак ей очень нравился: здесь было огромное панорамное окно с видом на озеро и лес. Когда вдохновение пропадало, Элиза смотрела в окно.

Она открыла скрипучую дверь и переступила порог пыльного чердака. Сразу бросилось в глаза, что мебель и мольберт покрыты белыми простынями. И хоть света здесь не было, но пламени свечи и луча света от фонарика в мобильнике Криса вполне хватало: можно было разглядеть даже складки на ткани.

– Что мы хотим делать здесь ночью? – пробормотал Кристиан, наблюдая за Элизой.

Она скинула ткань, оголила мольберт и деревянный табурет. Вот и все, что надо для написания картины.