Главный свидетель - Фридрих Незнанский

– Ну не помню, по-моему, по паспорту…

– Вы, конечно, видели его паспорт?

– А как же! На него ж и оформляли. Тридцать два года ему было, этому Говорыкину.

– А если фотографию его показать, узнали бы?

– Думаю, что да, – подумав, сказала Алевтина Николаевна.

Денис быстро взглянул на дядьку, тот усмехнулся, поиграл густыми бровями и сказал:

– А что, вполне может быть. Попробуй!

Денис пулей вылетел из кабинета. Алевтина даже испугалась – теперь уже по привычке, которая будет ее мучить очень долго.

Под вечер Филипп скинул Юлии на мобильник короткую фразу: «Позвони. Ф.». Звонок от нее раздался полчаса спустя.

– Слушай, ты что такой непоседливый? Мы ж сегодня виделись!

– Так то было когда? Утром. А сейчас что? Вечер.

– Значит, ты хочешь сообщить, что соскучился?

– Никак нет. Просто меняются некоторые обстоятельства. Нужно срочно встретиться. Тебя там никто не пасет?

– В каком смысле? Я что, корова, что ли? Чего говоришь? Я ж и обидеться могу!

– Ха-ха! – успокоил он. – Это термин такой профессиональный – когда за тобой следят.

– Ну ладно, считай, что я не обиделась. Так что нужно? Кстати касаемо пастухов. Я не знаю, как вы, помощники адвокатов, их узнаёте, но у меня на фирме постоянно толчется народ, и я знакома далеко не со всеми. Поэтому, может, и пасут, как ты говоришь. А что, это очень плохо?

– Когда человеку вдруг начинают оказывать излишнее внимание, это всегда нехорошо. Но пока оставим. Надо сегодня встретиться.

– Где?

– Думаю, что лучше всего у тебя, потому что я буду не один.

– Господи! А с кем еще?

– С адвокатом.

– А зачем он мне?

– Не он тебе, а ты – ему.

– Это что-то новенькое! Я не помню, чтобы собиралась иметь дела с адвокатами.

– Обсудим. И еще. У вас в семье как было принято? Вы фотографировались вместе? Карточки хранили? Есть чего посмотреть?

– Что конкретно тебя интересует?

– Не что, а кто. Несостоявшийся жених. И желательно фотик посвежее.

– А для какой цели?

– Послушай, Юля, у тебя нет ощущения, что чем меньше знаешь, тем легче жить?

– Ну хорошо, хорошо! – заговорила она вдруг неприятно резким, раздраженным тоном. – Попробуем договориться. Но я еще раз убедительно прошу вас звонить мне по моему служебному номеру, а не на сотовый. Все, остальное меня не интересует.

Филя догадался, в чем дело: наверняка там, рядом с нею, оказался кто-то, чье присутствие было нежелательным.

А Юлия отключила трубку, сердито сунула ее в карман пиджака и, презрительно скорчив физиономию, громко, чтобы слышали окружающие, фыркнула:

– Козел! Чтоб ты…

Эту трубку дал ей Филя – для экстренной связи с ним. Ее-то мобильник точно прослушивался. И не такая уж она была дура, чтобы не понимать значение выражения «тебя пасут». Попридуриваться немного – другое дело. И этого мальчика, которого она уж не раз замечала вблизи себя – в последние дни особенно, – она тоже засекла. Как и его желание быть неподалеку, когда она разговаривает по телефону.

Фирма «Московия» занимает в здании почти весь этаж. А охрану несут фактически две организации – помимо вневедомственной, охраняющей все здание, «Московию» сторожат «станичники», так с самого начала установил Илья Андреевич. Сказал, чтоб самому быть полностью спокойным. Накладно, а куда денешься? Вот и этот мальчик с пустыми глазами, похожий на бандита с большой дороги, как-то стал слишком навязчив.

После той размолвки дома у Ильи, когда решался вопрос с адвокатом, Носов-старший принялся почему-то усиленно опекать Юлию. Словно почуял что. А она в какой-то момент с этим Филей будто с цепи сорвалась. Сама от себя не ожидала такого страстного темперамента. А Филипп, вот же охальник, охомутал бабу и еще подначивает! Да в общем-то Юлия ничего и не имела против, чувствуя, что и ее затягивает в жутковатый омут – и страшноватенько, и до смерти любопытно. Вот что нас, дурех, и губит, размышляла она, рассчитывая, что в конечном счете Бог все же не выдаст, да и Филя постарается. Ежели чего…

Затея с адвокатом Юлии определенно не нравилась. Чего ему надо? Ведь уже договорились, что Лидия на адвокате ставит крест. Черт с ним, с гонораром, Илья ради такого дела вручил-таки ей обещанные пятьдесят тысяч. Нет, что какая-то игра продолжалась, это несомненно, вот и по Филиппу это чувствуется. Хитрый, ну и пусть его! Юлю он устраивал вполне. Хотелось бы думать, что и она его – тоже. Вот ведь как иной раз случается в жизни! Началось-то черт знает с чего, а получается не так уж и плохо…

Но это если не думать. Не ломать себе голову, не портить настроение, а принимать все так, как оно есть.

Однако на кой черт сдался адвокат?.. Ну в конце концов, можно и послушать, чего он от нее хочет. Не убудет ведь.

И Юлия решила сегодня вести себя сдержанно, сухо и по возможности официально. Ничего, Филиппу это тоже пойдет исключительно на пользу, мужикам все-таки нельзя много позволять, они наглеют от этого.

Она посмотрела на часы и засобиралась домой. Но уже почти у выхода ее остановила трель ее собственного мобильника. Нет, ну совершенно определенно у этого старого хрыча чертовская интуиция!

– Ты, я чувствую, уже на бегу? – спросил Илья Андреевич, вероятно уловив в трубке сбивчивое дыхание Юлии.

– Да, я еду домой.

– А ко мне заскочить не желаешь?

– Нет, не желаю, – совсем не любезно отрезала Юлия.

– Вот как? И почему же? Я тебя чем-нибудь обидел?

– Не надо, Илья… Обижать себя я вообще никому не позволяю. И оставь этот тон. У меня голова болит. Устраивает?

– Приезжай, дам таблетку.

– Благодарю, не надо.

– У тебя свой метод, да? А я хотел новостью поделиться. Ты одна в кабинете?

– Да. Но вполне возможно, что твой бритый кретин подслушивает под дверью. Ты бы поменял его на что-нибудь более приличное, честное слово.

– Он, может, не очень изящен… для некоторых целей, зато верный. А ты не ерепенься, девочка. Еще спасибо однажды скажешь.

– Вряд ли. Ну не тяни, говори свою новость, и я поеду.

– Ишь ты, какая нетерпеливая! Хорошо, скажу. Но между нами. Один адвокатишка, о котором у нас как-то зашла речь, оказывается, всерьез прихворнул. Заболел, бедняжка. Что-то с головой случилось. Я попросил проверить, позвонили в юридическую контору, в которой он работает, а там говорят, что еле в Москву добрался из командировки. Случилось там у него что-то неприятное: то ли упал, головку зашиб, то ли кто-то его приложил – в общем, сильное сотрясение со всеми вытекающими. Лежит теперь в постели.