Китайская головоломка - Аркадий Жемчугов

И еще один пример «ослушания» Линь Бяо.

В конце 1937 года 8-я полевая армия, в составе которой была 115-я дивизия под командованием Линь Бяо, двигалась в Восточную Шаньси между городами Датуном и Тайюанем и в какой-то момент оказалась в тылу японских войск, следовавших по автомобильной дороге через перевал Пинсингуань на юг. «Лесной барс» решил не упускать шанса и атаковать японскую бригаду в узком ущелье, где она не могла развернуться в боевые порядки. Однако срочный запрос в Яньань остался без ответа, что было равносильно отказу. И Линь Бяо решил тогда действовать на свой страх и риск. Японская бригада была полностью уничтожена. На поле боя остались 3 тысячи японских солдат и офицеров. 115-я дивизия захватила богатые трофеи.

Победу «Лесного барса» бурно праздновали в Яньани. По этому случаю сочинялись песни и сказания, которые исполнялись хоровыми и танцевальными коллективами и, конечно же, традиционными уличными актерами и рассказчиками. В партийных организациях проводились торжественные собрания, в учебных заведениях, в частности в антияпонском университете сопротивления «Канда», читались лекции. «Пинсингуань» стал крылатым словом, хрестоматийным примером правильности учения Мао о партизанской войне. Так Мао Цзэдун использовал блестяще проведенную Линь Бяо войсковую операцию для самовосхваления и укрепления своего полководческого гения.

Но «Лесной барс» не согласился с этим и в знак протеста направил в… Коминтерн дезавуирующее Мао сообщение: «Когда начались бои между японской армией и армией гоминьдана, я неоднократно запрашивал разрешения у ЦК организовать против японцев сильный удар. Ответа никакого я не получил, и мне пришлось дать бой под Пинсингуанем по своей инициативе…»

…После громкой победы у Пинсингуаня Линь Бяо провел целый ряд успешных боев против японских захватчиков, в частности у Синькоу и Ниньу, в Северо-Восточной Шаньси, близ Гуанлина, Лайюаня и других уездных городов в обширном пограничном районе ШаньсиХэбэй. В одном из таких боев он получил тяжелое межреберное пулевое ранение. Поэтому вынужден был перебраться в Яньань, где его достаточно долго, но безуспешно пытались поставить на ноги китайские врачи. В конечном итоге, по решению ЦК КПК он отбыл зимой 1939 года на лечение в Советский Союз.

Там он достаточно быстро пошел на поправку. По некоторым сведениям, в том числе из китайских источников, Линь Бяо, будучи в Советском Союзе, принимал участие в Великой Отечественной войне, в частности в обороне Ленинграда.

Но в январе 1942 года он получил указание вернуться на родину. И 17 февраля уже был в Яньани. По случаю его возвращения Мао Цзэдун устроил торжественный прием. «Лесной барс» оценил это и, выступая на приеме, назвал Мао Цзэдуна полновластным руководителем КПК в присутствии всех высокопоставленных военачальников Красной армии. Мао в долгу не остался — Линь Бяо получил должность секретаря Северо-Восточного бюро ЦК КПК, а на VII съезде в 1945 году был избран членом ЦК КПК.

Вскоре после того, как на базе отрядов 8-й армии и Новой 4-й армии в Маньчжурии была сформирована так называемая Объединенная демократическая армия численностью до 300 тысяч штыков, Линь Бяо назначается ее командующим, а Пэн Чжэнь — комиссаром. Так начался новый этап в жизни и военно-революционной деятельности «Лесного барса».

По словам главного корреспондента «Нью-Йорк таймс» в Юго-Восточной Азии Сеймура Топпинга, «во время гражданской войны в период с 1946 по 1949 год. Линь Бяо одержал свои величайшие победы. Хотя его здоровье опять пошатнулось [один из западных наблюдателей сообщал, что, судя по внешнему виду, он вот-вот свалится], он привел свою северо-восточную Объединенную демократическую армию из Маньчжурии в Южный Китай. При этом тщательнейшим образом планировал все свои операции, которые обычно проводились в очень высоком темпе, чтобы застать противника врасплох».

Константин Симонов в качестве корреспондента «Правды» в октябредекабре 1949 года побывал в действующих частях Народно-освободительной армии Китая, как раз проводившей на юге страны операцию по уничтожению одной из крупнейших группировок гоминьдановских войск. Во время этой поездки ему довелось беседовать с Линь Бяо, который руководил этой операцией. Вот отрывки из воспоминаний Константина Симонова.

«…Двенадцать часов ночи 7 ноября. Я сижу в маленькой комнате политотдела 4-й полевой армии, в городе Хэнъян… Трудно, путешествуя в такой дали от Родины, не вспоминать Москву и совсем невозможно не вспоминать ее в такой день, как 7 ноября.

Сейчас в Москве только шесть часов вечера. Вернувшись домой после демонстрации, москвичи поднимают тост за тридцать вторую годовщину Великой Октябрьской революции…

Китайские товарищи стоя поднимали этот тост здесь, в Хэнъяне, в канун последнего наступления на гоминьдановцев.

На следующий день, 8 ноября, мы через весь Хэнъян едем за город, в штаб генерала Линь Бяо…

Товарищ Линь Бяо устроился в одном из небольших домиков, принадлежавших здешней железной дороге. Домик невидный, одноэтажный, но поместительный. Стол, несколько кресел вдоль трех стен, от пола и до потолка увешанных картами района военных действий…

Командующий 4-й полевой армии одет точно так же, как любой из его солдат: защитного цвета бумажный стеганый ватник, мягкая защитная фуражка. Это невысокого роста, очень спокойный, очень серьезный, очень редко улыбающийся человек с большими, очень внимательными черными глазами на худощавом лице и с движениями одновременно стремительными и неторопливыми.

Поздоровавшись и пригласив нас сесть, Линь Бяо начинает разговор с краткого объяснения причин, по которым он не смог принять меня утром, как было договорено вчера. Сегодня на рассвете были получены известия, что в западной части Хунани начала отступление одна из армейских группировок гоминьдановцев. Он был занят все утро организацией переброски войск для преследования и окружения этой группировки…

«Четвертая полевая армия, — продолжал Линь Бяо, — получила свое нынешнее название в марте 1949 года, после освобождения Пекина и Тяньцзиня. До этого она называлась Маньчжурской полевой армией, а еще раньше — Маньчжурской объединенной демократической армией…

Сейчас перед нами стоит последняя боевая задача — освобождение Гуанси и окружение и ликвидация всей находящейся там группировки гоминьдановских войск — самой крупной группировки из оставшихся теперь в распоряжении гоминьдановского командования…

Через полчаса я уже снова сидел в политотделе, в своей комнатке на верхнем этаже хэнъянского уездного банка».

Вторая встреча состоялась через месяц, когда Константин Симонов возвращался из района боевых действий в южной части провинции Гуанси. Вот как он ее описывает:

«Вчера вечером, приехав в Хэнъян, я узнал от комиссара товарища Тань Чжэна, что Линь Бяо болен, и просил передать ему привет и благодарность за те внимание и помощь, которые оказали в его армии мне как представителю советской печати. В ответ на это он просил заехать к нему перед отъездом…

Мы пересекаем город, выезжаем на окраину, к железнодорожному поселку. Один из здешних маленьких домиков по-прежнему остается местом пребывания генерала Линь Бяо.