Вероника Спидвелл. Интригующее начало - Деанна Рэйборн

Я замолчала, вспомнив о странной пряности, которой пах мой дядя.

– Как думаешь, почему он жует тминные зерна? Не пойму, что это может означать.

– Что у него проблемы с пищеварением, – не задумываясь, ответил Стокер. – Семена тмина – ветрогонное средство. Я иногда прописывал их пациентам с излишним газообразованием.

– Хочешь сказать…

– Да, – сразу ответил он, не дав мне закончить предложение.

– Какая жалость, – пробормотала я. Я боялась встретиться с ним глазами, чтобы не рассмеяться; меня очень позабавила мысль о похитителе, страдающем метеоризмом. Я чопорно поджала губы.

– Итак, у нас есть мать, дядя и всякие бандиты из Ирландии, где я родилась. Мы предполагаем, что мать оставила меня на попечении сестер Харботтл, а они решили, что им нужно покинуть Ирландию. Но почему? Кто в такой ситуации может угрожать ребенку?

Наши глаза встретились, и мы сказали в один голос:

– Отец.

– Мне бы не хотелось в это верить, но, может быть, ты и прав. Все это выглядит очень логично, – заметила я. – Можно предположить, что мой отец тоже был ирландцем, возможно, более благородного происхождения, чем мать, и, вероятно, из консервативного семейства. После моего рождения он женится на другой женщине, а не на моей матери. Лили Эшборн умирает, может быть, и от его руки. И кто после этого связывает его с прошлым? Ребенок. Ему нужно как-то закрыть для себя эту дверь. Боясь его, сестры Харботтл покидают Ирландию и постоянно переезжают с места на место, чтобы избавиться от него и возможных угроз с его стороны.

Я перевела дух.

– И что потом?

Стокер сразу же подхватил мою мысль.

– Он не может найти тебя. Может быть, за эти годы он и подбирался близко или пустил своих людей по твоему следу. Вероятно, какие-то зацепки у него имелись. Возможно, сестры Харботтл не всегда были настолько внимательны, как следовало.

– Барон знал их фальшивые имена, и нам известно, что он был как-то связан с моим отцом, – добавила я. – Мой отец мог выяснить что-то о нас через барона. Прежде барон не представлял, где мы живем, но, когда умерла тетя Нелл, я поместила заметку в лондонскую газету. Я сомневалась, что у них где-то были друзья или связи, но хотела убедиться, что у них не осталось никаких долгов. И таким образом барон сумел нас найти.

Мы помолчали с минуту, пытаясь сделать свои выводы.

– Мне пришла в голову еще одна причина, по которой они не смогли быть вместе, – вдруг сказал Стокер. – Может быть, твоя мать была из очень уважаемой и богатой семьи. Но в Ирландии даже с помощью денег иногда нельзя соединить мостом разные берега реки.

– Религия, – догадалась я.

Он коротко кивнул.

– Именно. Из газет мы знаем, что твоя мать была практикующей католичкой. А что если твой отец был протестантом? Эти разногласия преодолеть непросто.

В этом он был совершенно прав. Во время своих путешествий я пропустила какие-то самые сенсационные публикации, но просмотр газет у Стокера в мастерской восполнил мне некоторые пробелы. Только два года прошло с тех пор, как ирландцы заминировали Тауэр и Вестминстерский дворец, а незадолго до этого были убийства в Феникс-парке: нападение террористов на министра по делам Ирландии и его помощника. Министра не защитило и то, что он был членом могущественного клана Кавендишей. Даже королевская семья была в опасности. Несколько лет назад ирландский злоумышленник чуть не убил в Австралии родного сына королевы. И это всего несколько последних событий в истории многовекового конфликта.

Я вздохнула.

– Несложно поверить, что протестант из хорошей семьи не осмелился жениться на актрисе-католичке. Каждого из них родная семья сочла бы предателем. Они оба оказались бы в опасности, большей или меньшей, в зависимости от того, как их семьи относились к гомрулю[23].

Я уронила голову на руки.

– Боже мой, какая ужасная неразбериха.

– Может быть, мы еще не все знаем, – добавил он.

Я подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

– Сегодня меня похитили, чуть не утопили, а я воткнула шляпную булавку в руку человеку. Я непотопляема, Стокер. Говори, что там еще.

– Мне пришло в голову, что твой отец может быть заодно с твоим дядей, – прямо сказал он. – А если все именно так, то он, возможно, виновен и в смерти Макса.

Я вздрогнула.

– Это невозможно.

– Как ты можешь это утверждать? – резонно возразил он. – Ты же ничего о нем не знаешь.

– Зато я знаю, что совершенно нелогично думать, с одной стороны, что мой отец может быть замешан в смерти Лили Эшборн, а с другой – что он плетет интриги вместе с ее братом!

Он пожал плечами.

– Нелогично, но не невозможно. К тому же у нас нет никаких доказательств, что твой отец имеет к ее смерти хоть какое-то отношение. Насколько нам известно, его вынудили жениться на другой, и он страдал от того, что ему пришлось отказаться от Лили.

– Ну что ты говоришь?! – я стукнула ладонями по столу и вскочила с места.

В очередной раз он, к своей чести, ничего не сказал, молча смотрел, как я хожу взад-вперед, и ждал, когда пройдет мое негодование. Я издала вздох нетерпения и вновь опустилась в кресло.

– Не дуйся, – предупредил меня Стокер, – а то на лице останутся угрюмые морщины.

– Я не дуюсь, а думаю.

Через несколько минут я сдалась.

– Ну хорошо, ты можешь оказаться прав. Может быть, мой отец злодей, а может быть, и нет. Может быть, он был как-то причастен к смерти моей матери, а может быть, и не был. Также он мог быть связан или не связан со смертью барона. В результате всех этих рассуждений мы только еще больше замутили воду, Стокер.

– Знаю. – Он потер виски. – Мы же ученые. Наше призвание – рассуждать критически, а в этом деле мы постоянно ведем себя совсем иначе.

Я с удивлением посмотрела на него.

– Ты только что признал, что я ученый, а не дилетант, который бегает за милыми крылатыми созданиями.

– Да, ты бегаешь за милыми крылатыми созданиями, – возразил он, – и не любишь бедную пушистую моль.

– Не смеши меня. Может быть, я и не люблю все виды моли, но некоторые из них – просто отличные. Например, Hyalophora cecropica…

Он жестом прервал меня.

– Ты не должна передо мной оправдываться. Ты права: все мы имеем право на некоторые предпочтения. Мне было бы гораздо приятнее работать с львицей, чем со стервятником. Мы – простые смертные, Вероника, и созданы так, что всегда предпочтем красоту уродству.