Я оставлю свет включенным - Александра Миронова

Анна пробовала отказаться, но спорить с Даней было сродни попытке остановить мчащийся на всех парах паровоз. Он тащил компьютер и принимался знакомить «родственников», как он их называл, с современным кинематографом. Анна даже увлеклась и искренне удивлялась, как это она пропустила.

Глафира бывала в усадьбе практически каждый день. Готовила на кухне для тех, кто помогал ей на стройке, постоянно ругаясь с Даней, путавшимся у нее под ногами. Сам он пытался всеми возможными способами стройки избежать, но это было невозможно. Каждое утро на пороге усадьбы появлялся Марк, и Даня шел на строительство, как агнец на заклание.

Марк был единственным, кто беспокоил Анну Ивановну. То, что он любил Глафиру, было видно невооруженным взглядом, но его любовь была из тех, что сжигает. И Анна боялась, как бы чего плохого не вышло.

Марк следовал за Глафирой словно тень и не спускал глаз с Дани, что сильно тревожило Анну Ивановну, но она старательно, даже слишком старательно гнала от себя плохие мысли. Ничто не должно было помешать ей греться в лучах позднего счастья.

Как в ту поездку в торговый центр, кажется, это было около недели тому назад, Анна Ивановна уже была не очень уверена в датах.

Они поехали вчетвером. Она, Глафира, Марк и зачем-то Даня. Почему последний оказался с ними в машине, она не знала, точнее, не помнила, ведь никакого интереса к дизайну интерьеров Данила не проявлял. Но он сидел рядом с Марком, пытался шутить и балагурить, впрочем, безуспешно: Марк одним взглядом пресекал любые попытки развеять атмосферу. В конце концов Даня сдался и замолк.

В торговом центре они отправились в магазин домашнего декора. До возвращения детей оставалось три дня, и Глафира горела желанием оформить комнату для каждого ребенка, выбрать цвета, которые придутся им по душе, и попросила помощи Анны Ивановны, в чьем безупречном вкусе была уверена.

Переступив порог магазина, компания разделилась. Анна Ивановна вдумчиво осматривала каждый предмет и пыталась мысленно представить, как он будет смотреться в интерьере и с чем его можно сочетать. Даня же принялся носиться по магазину, вытаскивая откуда-то разные штуки – одну нелепее другой. Нашел гипсовую голову ребенка и принялся переругиваться с Глафирой через весь магазин, предлагая использовать эту голову для украшения интерьера. Та отвечала ему в тон, спор становился все более жарким.

Марк, молча наблюдавший за этой перепалкой, взял несколько черных подушек и, резко сунув их в руки Даниле, приказал ему идти к кассе. Данила заупрямился, он собирался весело провести время в торговом центре, но Марк быстро положил конец перепалке, закрутив ему руку за спину и чуть ли не насильно оттащив к кассе.

Настроение было испорчено, домой все возвращались в тишине. Только Глафира задала Марку странный вопрос: «Почему ты все время с ним рядом?» – который Марк проигнорировал.

Та странная поездка запомнилась еще одним неприятным происшествием. Когда Глафира выходила из машины, у нее вся рука была в крови. Наверное, расцарапала странным проволочным кольцом, которое снова появилось на ее пальце. Но вскоре Анна Ивановна об этом забыла. Наверное, были в ее болезни и положительные моменты – она очень быстро забывала то, что не хотелось помнить.

Наступило время отпраздновать новоселье. Двор Глафиры не вместил всех желающих встретить вместе с ней детей. Соседи тащили стулья, накрывали на столы прямо на улице. Наверное, не было во всем поселке человека, который не пришел бы в тот день в ее новый дом. Привезли даже «кабачков», как величали деревенские ехидны самых тяжелых постояльцев «Особняка».

Даня с утра носился как угорелый, обещал всем сюрприз, прятался в разных углах, ведя с кем-то разговоры и здорово нервничая. Жоржик с радостным лаем носился за хозяином, пока не был им пойман и засунут под мышку. Так эта парочка и разгуливала, проводя свои сверхсекретные переговоры.

Люди начали собираться с полудня. Со своими фирменными блюдами, наливками, настойками, компотами и еще чем-то, чему Анна Ивановна утратила счет.

Все пытались шутить и балагурить, но в воздухе уже чувствовалась тревога. Глафира с утра не находила себе места, Марк пытался ее утешить и даже взять за руку, но она попросила его оставить ее одну. Еще раз прошла по новому дому. Пока он еще не ощущался своим, но это чувство обязательно скоро появится. Она снова сошьет все покрывала, вместе с девочками вышьет картины, заполнит дом ароматами домашней выпечки. Все будет хорошо. Ей надо просто закрыть глаза и выдохнуть.

Голоса за дверями нового жилища слились в один монотонный гул. Послышался легкий стук в дверь. Глафира поморщилась, но пересилила себя.

– Входите, открыто! – Может быть, новости из опеки? Хотя под нажимом Марка у нее снова появился мобильный телефон, и она даже сообщила номер социальной службе, но постоянно забывала о его существовании. Да и связь возле ее дома барахлила.

– Привет, – немного натужно и торжественно поздоровался Данила. – Я хочу пригласить тебя и всех твоих гостей на поляну к усадьбе.

Под мышкой он держал Жоржика, который при виде Глафиры радостно завилял хвостом и затявкал. Глафира рассмеялась:

– Ты посмотри на этого подлизу!

– Он не подлиза, – возмутился Даня, – просто чувствует хороших людей.

– А ты хороший человек, Даня? – спросила Глафира.

– Хороший, – без раздумий кивнул ее собеседник, – только глупый.

– И ведь не поспоришь, – снова засмеялась Глафира. Удивительно, но в присутствии Дани у нее всегда улучшалось настроение. Такому бы хорошо работалось с детьми или с людьми, потерявшими надежду.

– Я глупый в том, что когда-то послушал отца и решил продолжать семейную традицию: пошел в военные, хотя хотел стать учителем. – Даня присел в глубокое мягкое кресло, стоявшее возле небольшого электрического камина. Глафира, скрестив руки, стояла напротив него, облокотившись о стол и приготовившись слушать.

– В военные? – удивилась она. – Что же пошло не так?

– Ты, наверное, думаешь, что я мошенник? – полувопросительно сказал он.

– Я знаю, что ты мошенник, – усмехнулась Глафира. – Марк мне все рассказал. Ты вор, Данила.

– Этот Марк, у вас с ним серьезно? – вдруг спросил Данила, в один момент становясь серьезным.

– Почему ты спрашиваешь? – Глафира отвела взгляд, чувствуя, что вступает на шаткую почву.

– Просто… – Даня тоже отвел глаза, а затем, осторожно положив Жоржика в кресло, встал и, в несколько шагов подойдя к Глафире, поцеловал обалдевшую девушку. А она… она ответила.

Несколько минут они стояли молча, обнявшись, не замечая Марка, наблюдавшего за ними через окно.

– Знаешь, я ведь даже не такой мошенник, которым можно было бы гордиться, – вздохнув, признался Даня.

– Есть и такие? – не удержавшись, хихикнула Глафира.

– Есть. – Даня поцеловал ее в волосы и поправил выбившуюся прядь. – Ты очень крутая. А я нет. Я ведь даже не смог самостоятельно стырить все эти деньги.