Черный риелтор, или Квадратные метры жулья - Михаил Болле

— Удачи, — коротко простился Егоров, покидая квартиру и слыша за своей спиной ответное мычание бывшей маклерши.

Лето пролетело незаметно. Наступила печальная, но красивая осень. Деревья Кузьминского лесопарка красиво желтели, словно сбрызнутые позолотой. Александр Сергеевич не всегда мог позволить себе такую роскошь, как дневная прогулка по тропинкам городского парка, но в тот теплый октябрьский день он сделал исключение и, назначив Марине встречу у Кузьминского пруда, заблаговременно туда отправился.

Марина опаздывала, и Егоров уже начал было поглядывать на часы, как в отдалении появилась девушка. В ней Александр Сергеевич узнал Марину, именно ту Марину, которая во время их утреннего телефонного разговора первым делом поинтересовалась: не нашли ли ее Володю? И, услышав отрицательный ответ, поникла в голосе и согласилась прийти на встречу лишь из уважения к следователю. Она подошла и, слегка запыхавшись, опустилась рядом. Следователь улыбнулся и начал первым:

— Привет.

— Здравствуйте. Извините, что опоздала.

— Пустяки. Как у тебя дела?

— У меня все нормально. Две недели назад устроилась на работу в обувной магазин, — отвечала она, глядя в землю.

— Это хорошо.

— Я еще раз вам хочу большое спасибо сказать за то, что вы мне помогли выжить и квартиру назад отсудить, — скороговоркой произнесла девушка. — Ведь если бы не вы, Александр Сергеевич, я бы уже, наверное, не жила на этом свете.

— Да ладно тебе. Ни с кем еще не встречаешься? — старался быть непринужденным следователь.

— Нет. У меня никого не было после него, — тихо сказала она и отвернулась в сторону.

— Ну и ладно, это дело поправимое. Мы еще на твоей свадьбе погуляем! Да, чуть не забыл. Мы арестовали банковский счет твоего Володи, поэтому у нас появилась возможность распределить эти деньги между потерпевшими. Тебе, кстати, тоже кое-что перепало. — Произнося заранее приготовленную, но абсолютно лживую фразу, Александр Сергеевич достал конверт и вынул из него ту самую пачку долларов, которую весной получил в подарок от улетевшего за границу афериста. Даже красная резинка была на ней та же самая. — Здесь пять тысяч долларов, — заявил он, вручая их Марине. — Бери, не стесняйся, они твои.

— Спасибо, — подавленно ответила Марина.

— Ты словно не рада? — удивился следователь.

— Как сказать? Не знаю даже.

— Скажи как есть.

Марина небрежно кинула деньги в сумочку и повернулась к следователю со слезами на глазах:

— Я простила ему все. Понимаете? Я хочу, чтобы он узнал об этом и вернулся хотя бы на один день. Хотя бы на один час… Хочу, чтобы у меня была возможность все ему сказать. Если у вас будет такая возможность, то передайте ему это, пожалуйста. И скажите еще так: если он позовет меня, то я брошу все, продам квартиру и уеду с ним хоть на край земли. Так и передайте. А эти деньги, эти пять тысяч я тратить не буду. Я отдам их ему. Так будет лучше. Что вы молчите? Вы осуждаете меня, да? Думаете, я сумасшедшая?

Егоров с горечью думал именно так, но в ответ на прямо поставленный вопрос отрицательно покачал головой:

— Нет, я так не думаю. Хотя мне и сложновато тебя понять…

— Я искала его все это время, днем и ночью искала. Давала объявления во все газеты, писала, что люблю его, что все плохое давно простила и помню только хорошее. — Марина нервно достала из сумочки сигарету, быстро закурила, сделала несколько глубоких затяжек и продолжила: — А вы говорите, что понимаете… И все-таки, скажите честно, вы действительно не знаете, где Володя и что с ним?

— Увы, нет, — покачал головой следователь.

Повисла неловкая пауза, во время которой следователь пытался подобрать правильные слова. Наконец он улыбнулся и сказал:

— Ты права, Мариночка, мне далеко не все ясно в истории вашей любви, но, несмотря на это, я искренне желаю тебе счастья и полноценной настоящей жизни.

— Спасибо вам. Вы действительно очень добрый человек. Спасибо еще раз. Ну, я пойду? А то мне пора уже, — резко прервала беседу она.

— Конечно-конечно. Иди. И всего тебе хорошего.

Девушка, явно сдерживая рыдания, быстро ушла, провожаемая задумчивым взглядом следователя. Благодаря Интерполу Егорову было известно о трагедии, разыгравшейся во французской провинции, однако он так и не решился сообщить Марине всей правды о «Володе».

Куда подевалась Маша и что с ней стало дальше, не знает никто. По крайней мере, после единственного звонка из Франции, сделанного ею Алене летом 2000 года, больше от Маши не было никаких вестей.

Алена же родила здорового мальчика, сына, которому при первом же кормлении грудью шептала на ухо: «Я знаю, малыш, твой папа жив. Что бы мне теперь ни говорили — для нас он все равно жив. И он обязательно вернется, а мы его дождемся. Мы его очень сильно любим и поэтому ждать будет несложно. Главное — набраться сил и терпения, а остальное решится само по себе. Вот так, мой Аркашенька, вот так, мой сыночек».