Властелин Некронда - Джейн Уэлч

Урсула приблизилась к молодому воину. Но как же она изменилась! Блестящие черные волосы, успевшие слегка отрасти, придерживал золотой обруч, на смену львиному плащу пришла шкура огромного медведя. Глаза ее сияли. Сейчас Урсула выглядела могущественной, даже величественной. Вокруг бывшей рабыни шагал надежный эскорт из дюжины воинов со стальным оружием, а впереди – еще три медведя-исполина.

Урсула произнесла какую-то отрывистую команду, и Каспар подивился тому, с какой легкостью изъясняется она на варварском наречии. Сам он так и не овладел до конца всеми этими прищелкиваниями и порыкиваниями, хотя и успел поднатореть в языке дикарей остаточно, чтобы понять хотя бы основной смысл сказанного.

Девушка остановилась перед ним. Юноша в изумлении поглядел на нее, а потом подозрительно покосился на вытянутую морду медведя, оказавшуюся в опасной близости от его головы. Урсула приветственно протянула руку – и он ощутил, сколько силы в пожатии тонких пальцев.

– Окажешь ли мне честь сесть позади меня?

Юноша усмехнулся – с непривычки улыбка его походила скорее на гримасу на осунувшемся от горя лице – и залез на медведя позади нее.

– Рада, что с тобой ничего не случилось, господин, – тихо и сочувственно сказала девушка.

– Случилось… Май… Май… она…

– Знаю. – Урсула избавила его от мучительной необходимости произнести эти слова вслух. – Я слышала. Я пыталась отыскать тебя раньше, но тут такое творилось! Я послала гонцов во все пограничные поселения, приказывая, чтобы вам повсюду оказывали гостеприимство. Я отравила на поиски медведей, но все равно опоздала.

– Это не твоя вина, – ошеломленно возразил Каспар.

Неужели Урсула хочет сказать, что старуха-знахарка помогала им по ее приказанию?

Он обхватил Урсулу за талию, наслаждаясь прикосновением теплого тела. Урсула так и замерла в его объятиях, но он слишком устал и ничего не заметил.

Один из спутников девушки вернулся с сообщением, что отыскал деревню, куда бежали преследовавшие Каспара дикари.

– Едем, господин, тебе надо поесть и отдохнуть. И я должна позаботиться, чтобы эта деревня тихо и мирно вернулась в мое королевство и признала мою власть, – произнесла Урсула, одергивая красную тунику, расшитую теми же странными рунами, что были изображены у нее на руке.

Маленький отряд двинулся вперед по плетеной гати. Под тяжестью огромных медведей прутья пружинили и прогибались. Тропа уводила все глубже в болото, то и дело пересекаясь с другими дорожками, что образовывали сложный лабиринт меж зарослей плакучих ив и орешника.

За деревьями, на возвышавшемся над топью пригорке, жалась друг к другу кучка жалких лачуг. Как и в селении, где Каспар оставил Изольду, центральное место занимало резное изображение медведя. Учитывая, сколько тут водилось этих могучих зверей, Каспар ничуть не удивлялся, что примитивные местные племена поклоняются им. Однако прием, оказанный отряду Урсулы, юношу слегка обескуражил.

Деревня потонула в громе истерических криков. Женщины в панике простирались ниц перед дверями лачуг, а шестеро мужчин поспешно вытащили из загона громко блеющую козу, оттащили ее к алтарю и, не теряя ни секунды, перерезали ей горло.

Урсула застонала от досады:

– Они смертельно боятся медведей и пытаются задобрить их всеми этими жертвоприношениями, порой даже человеческими. Глупцы! Если бы они не делали этого, медведи в деревни и носа бы не показывали. А от постоянных подачек они разохотились на человечинку и домашний скот. Привыкли, что в деревнях всегда угостят чем-нибудь вкусненьким.

У юноши голова шла кругом, он почти не вникал в слова спутницы. Урсула велела эскорту унять беспорядки, и очень скоро молодые люди уже сидели перед весело потрескивающим огнем. Хотя Каспар был голоден, но есть не мог и лишь вяло отщипывал кусочки пищи.

Урсула внимательно поглядела на него.

– Пожалуй, новая роль подходит тебе больше.

– Правда?

Бывшая рабыня бойко обгладывала козлиную кость. Огонь сильно чадил, все кругом изрядно отсырело, да и сухие дрова, похоже, раздобыть здесь было нелегко.

Юноша пожал плечами, но не стал развивать свою мысль. И все же, как уверенно бывшая рабыня отдавала приказания своим солдатам: спокойно, решительно, но не резко. По всему видно, они готовы пойти за ней в огонь и воду. Но почему они выбрали Урсулу в предводительницы? Каспар просто понять не мог. Да и вообще, как она оказалась здесь? Зачем?

– Ешь, господин, – настойчиво сказала она.

– Я не господин тебе.

– Ты всегда останешься моим господином, – вкрадчиво произнесла девушка. – Как ты думаешь, почему я пришла сюда?

Каспар недоуменно поглядел на нее и заставил себя откусить кусок недопеченного хлеба.

– Не знаю. Я думал, что после того, как мы расстались, ты отправишься к Рейне. Но ты, судя по всему, решила вернуться на родину.

Урсула рассмеялась. Каспар улыбнулся ей и сам подивился тому, насколько легче стало у него на душе. Они так и улыбались, глядя друг на друга. Огромные карие глаза девушки радостно засверкали.

– Что тебя так смешит? – поинтересовался он.

– Да ты же и смешишь. Я понятия не имела, где моя родина. Я всего лишь следовала за тобой. Я волновалась за тебя.

– За меня? – изумился юноша.

– Ну да, господин. Я в долгу пред тобой.

– Ерунда! – торопливо выпалил Каспар, побаиваясь подобной ответственности.

– Я последовала за тобой – и пересекла линию рун. Они тянулись по земле в обе стороны, на много миль.

– Линия рун, – тупо повторил Каспар, внезапно вспомнив эту черту.

– Вот этих самых рун. – Урсула постучала себя по предплечью, изгибаясь, чтобы получше разглядеть таинственные значки на гладкой упругой коже. – Все, что осталось от меня, настоящей меня. Понимаешь, сначала я их не заметила. Почувствовала. Оказывается, я стояла прямо на них – и поглядела вниз. Все тело вдруг стало так странно покалывать, и я ощутила… Знаешь, звучит глупо, но я внезапно ощутила себя медведем. А потом вспомнила! Вспомнила, как уже стояла на том самом месте. Вспомнила лес и этот вулкан. Я держалась за чью-то руку, и все кругом чего-то боялись, ужасно боялись. Мы обернулись поглядеть назад, на родные края. Чудно, но все эти годы я помнила только руку.

Каспара пробрала дрожь. Ну до чего же ему это знакомо! Все детство его тоже преследовало ощущение, будто он забыл что-то важное и вот-вот вспомнит. Но воспоминания упорно ускользали. В два года он лишился матери и вновь обрел ее лишь в четырнадцать, а до того невыносимо страдал от одиночества, чувствуя себя заброшенным и никому не нужным.

Он тихонько сжал руку Урсулы, прекрасно понимая ее боль.

Девушка ответила ему удивительно сильным, яростным пожатием.