Савитри. Легенда и символ - Шри Ауробиндо

в пустоте не кружит,

Никакой гигантский механизм не наблюдается душой;

Там не скрипят судьбою вращаемые машины огромные;

В одной груди свадьба зла и добра,

Столкновение борьбы в каждом объятии любви,

Боль эксперимента жизни опасная

В ценностях Случайности и Непоследовательности,

Опасность игры рискованной разума, наши жизни бросающей

На кон в ставке равнодушных богов,

И непостоянные блики света и тени идеи,

На поверхностное сознание падающие

И в дреме свидетельствующей безмолвной души

Творящие ошибку полузримого мира,

Где знание есть неведения поиски,

Шаги жизни — запинающаяся невпопад серия,

Ее аспект случайного назначения,

Ее равная мерка подлинного и фальшивого

В том неподвижном и неизменном царстве

Не находили ни доступа, ни причины, ни права жить:

Царила единственно духа неподвижная сила,

Самоуравновешенная в тихой вечности

И своем всемогущем и всезнающем мире[24].

Мысль не сталкивалась с мыслью, а истина — с истиной,

Там не было войны права с правом соперничающим;

Там не было спотыкающихся и полувидящих жизней,

Шагающих от случая к непредвиденному случаю,

Ни страдания сердец, принужденных стучать

В телах, инертным Несознанием сделанных.

Вооруженные неприкосновенным оккультным негасимым Огнем

Стражи Вечности закон охраняют его,

Вечно фиксированный на гигантском фундаменте Истины

В ее величественном и безграничном доме.

Там Природа на своем немом ложе духовном,

Неизменно трансцендентальная, свой знает источник

И на движение миров многочисленных

Соглашается, неподвижная в вечном покое.

Всёвызывающий, всеподдерживающий и отчужденный,

Свидетель из своего непоколебимого равновесия смотрит,

Огромный Глаз, внимательно глядящий на все сотворенные вещи.

Обособленный, пребывая в мире[25] над суетою творения,

Погрузившись в вечные выси,

Он жил, в своей самости защищенный безбрежной,

В компании всевидящего Одного лишь.

Разум, слишком могучий, чтобы быть связанным Мыслью,

Жизнь, для игры в Пространстве чересчур безграничная,

Душа без границ, не убежденная Временем,

Долгой боли мира он ощущал угасание,

Он стал нерожденным Собой, что никогда не умирает,

Он присоединился к Бесконечности сессиям.

На космический шелест изначальное легло одиночество,

Аннулирован был контакт сформированный с вещами, рожденными временем,

Пустота стала широкой общиной Природы.

Все вещи были возвращены в свое семя бесформенное,

Мир смолк на циклический час.

Хотя страдающая Природа, что он оставил,

Под ним свои широкие бесчисленные поля сохраняла,

Ее огромное действо, отступая, исчезло вдали,

Словно сон без души наконец прекратился.

Ни один голос не приходил вниз с высоких Молчаний,

Никто не отвечал с ее покинутых опустевших полей.

Безмолвие прекращения царило, широкая

Бессмертная тишина до того, как рождены были боги;

Универсальная Сила ждала, молчаливая,

Завуалированного Трансцендентального декрета последнего.

Затем внезапно туда пришел взгляд, направленный вниз.

Словно море, свои собственные глубины исследующее,

Живое Единство расширилось в своей сердцевине

И присоединило его к неисчислимым множествам.

Блаженство, Свет, Сила, Любовь пламенно-белая

Поймали все в одно объятие безмерное;

Существование нашло свою истину на Единства груди,

И каждый стал собою и пространством всего.

Великие мировые ритмы были одной Души ударами сердца,

Чувствовать было пламенным обнаружением Бога,

Весь ум был единой арфой множества струн,

Вся жизнь — песней многих встречающихся жизней;

Ибо миров было много, но Сам был один.

Это знание сейчас было сделано семенем космоса:

Это семя было в безопасность Света положено,

Оно не нуждалась в оболочках Неведения.

Затем из транса того объятия огромного

И из пульсаций этого единого Сердца,

И из обнаженного Духа победы

Новое и чудесное творение встало.

Неисчислимые переливающиеся через край бесконечности,

Смеявшиеся из неизмеримого счастья,

Жили своим бессчетным единством;

Миры, где бытие не связанно и широко,

Немыслимо воплощали Себя, от эго свободного;

Восторг блаженных энергий

Присоединял Время к Безвременью, единой радости полюсы;

Белые шири были видны, где во всем все обернуто.

Там не было ни противоположностей, ни разделенных частей,

Все духовными звеньями присоединены ко всем были

И привязаны к Одному неразрывно:

Каждый был уникален, но принимал все жизни как свою собственную,

И, следуя до конца этим тонам Бесконечного,

Вселенную в самом себе узнавал.

Вихря бесконечности центр великолепный

Толкал к своего зенита вершине, к своей последней экспансии,

Ощущал божественность своего собственного самоблаженства,

Повторял в своей бесчисленности другие самости:

Неутомимо в свои пределы он[26] брал

Персоны и фигуры Имперсонального,

Словно продолжая в непрестанном подсчете,

В итоге умножения восторженного,

Растущую десятичную вечности.

Никто не был порознь, никто не жил для себя одного,

Каждый жил для Бога в себе и Бога во всем,

Каждое одиночество содержало неописуемо целое.

Там Единство к монотонности привязано не было;

Оно показывало тысячи аспектов себя,

Его неизменная стабильность спокойная

Поддерживала на неизменной почве всегда в безопасности,

Принуждала на спонтанное рабство

Неисчислимые шаги, вечно меняющиеся,

Тонкий план танца, безрассудного с виду,

Огромных мировых сил в их совершенной игре.

Внешнее глядело назад на свою скрытую правду

И из различия делала единства игру улыбающуюся;

Оно все персоны частицами Уникального делало,

Однако все были бытия тайными целыми.

Всякая борьба превращена была в спор сладкий любви

В гармоничном круге надежных объятий.

Идентичности примиряющее счастье давало

Надежную безопасность различию.

На линии встречи рискованных крайностей

Игра игр до своего предела игралась,

Где через самообнаружение божественной самоутратой

Выпрыгивает единства верховный восторг,

Чья блаженная неразделенная сладость чувствует

Общность Абсолюта.

Там нигде рыдания страданий не было;

Переживание от одной точки Радости бежало к другой:

Блаженство было чистой неумирающей правдой вещей.

Вся Природа была фасадом сознательным Бога:

Во всем работала мудрость, самодвижимая, самонадежная,

Полнота беспредельного Света,

Аутентичность интуитивной Истины,

Слава и страсть созидательной Силы.

Непогрешимая, из вечности прыгающая

Мгновения мысль вдохновляла преходящее действие.

Слово, смех выпрыгивали из груди Тишины,

Ритм Красоты в покое Пространства,

Знание в бездонном сердце Времени.

Все ко всем поворачивались без отшатывания скрытости:

Единый экстаз, не нарушаемый,

Любовь была близкой идентичностью трепетной

В стучащем сердце всей той светлой жизни.

Зрение, которое объединяет, универсальное,

Симпатия нерва, отвечающего нерву,

Слух, что ко внутреннему звуку мысли прислушивается

И следует ритмическим значениям сердца,

Касание, что не нуждается в руках, чтобы чувствовать, чтобы держать,

Были там сознания прирожденными средствами

И увеличивали души близость с душою.

Духовных сил оркестр величественный,

Диапазон душевного взаимообмена

Гармонизировал Единство глубокое, неизмеримое.

В этих новых мирах отраженный, он стал

Частью универсального взгляда,

Постом везде живущего света,

Рябью на море мира[27] едином

Его ум отвечал общающимся бессчетным умам,

Его слова были слогами речи космоса,

Его жизнь — обширного космического движения полем.

Он ощущал шаги миллионов намерений[28],

Движущихся во вселенной к единственной цели.

Поток, вечно новорожденный, что никогда не умирает,

Ловил в своего тысячекратного течения восхитительном беге,

Трепетал в