Княжна Тараканова. Жизнь за императрицу - Марина Кравцова

«И я буду часами у него в приемной просиживать, дней по десять ходить туда-сюда, пока принять соизволит?!»

Сергей Александрович нарочито громко подозвал показавшегося из кабинета светлейшего адъютанта.

– Прошу передать его светлости, что секунд-майор Ошеров просит немедленной аудиенции.

Ежели князь не может принять сегодня, не угодно ли ему будет назначить подходящий день и час…

Приемная ахнула в единый голос. Сергей, хмурясь, глядел прямо перед собой, но знал, что в эту минуту все взгляды, изумленные и негодующие, обращены на него. Адъютант на минуту онемел.

– Я прошу вас передать Григорию Александровичу мою просьбу, – мягко повторил Ошеров.

Адъютант прошел к князю и тут же вернулся.

– Его светлость ждет вас, ваше высокоблагородие!

Вновь «ах!» и красноречивый шепоток…

Сергей прошел в кабинет.

Потемкина он увидел точь-в-точь таким, как описывали его все, каким он его не знал и знать не хотел. Растрепанный, в халате, в туфлях на босу ногу, светлейший сидел за столом, с головой погруженный в бумаги. Золотистая прядь упала ему на лоб, он с раздражением откинул ее и поднял голову на вошедшего Сергея. Ошеров, застыв в дверях, молча смотрел на старого друга.

– А ты изменился, Григорий Александрович. Ваша светлость…

Потемкин встал, подошел к Сергею и обнял его.

– Рад тебя видеть, Сережа! Очень, очень рад! Садись, дружище. Голова кругом… Прости. Вот бумаги от государыни час назад прислали, срочные. Разбираю.

– Помешал? Прости, светлейший.

– Что ты, голубчик! Старые друзья помешать никак не могут, потому как их, старых да верных, по пальцам одной руки перечесть можно. Что не навестишь никогда?

– Да к тебе нынче разве пробьешься.

– Захотел, так вот пробился. Эти там, в приемной, верно, волками на тебя глянули? Так что за дело у тебя, Сереженька? Без дела к Потемкину нынче даже друзья не приходят, вот как сталось.

– Никак обижен на меня, Григорий Александрович? Не сердись. Я и впрямь к тебе с нижайшей просьбой.

– «С нижайшей»! – поморщился Потемкин. – Ты это брось. Не притворяйся, не твои словечки. Что стряслось?

Сергей коротко изложил суть дела. Потемкин позвал секретаря, все объяснил ему и повелел подготовить нужную бумагу.

– А я подпишу! Они там быстренько забегают… Думаю, не послать ли туда кого для проверки? Ну, Сережа, свет мой, кланяйся от меня своему приятелю, да передай, что все разрешиться по справедливости и в кратчайший срок. Я сам прослежу.

Отослав секретаря, Потемкин и не подумал вновь приниматься за бумаги.

– Расскажи, Сергей, как поживаешь? Слышал я, ты женился. Поздравляю, голубчик.

– Спасибо, Григорий Александрович, – вздохнул Ошеров. Потемкин с удивлением взглянул на него, но ни о чем не спросил.

– Да! – вспомнил он и позвал адъютанта.

– Объявите, что я не буду сегодня принимать. Пусть не ждут. Завтра, может быть… Недосуг, – сказал он уже Сергею, словно оправдываясь, и улыбнулся прежней своей обаятельной улыбкой. – Одному сегодня побыть надо, подумать. Очень хорошо подумать! Такие нас веселые дела ждут, что… Да. Многое мы с матушкой царицей задумали, хоть что-нибудь бы да исполнилось… Теперь болтать пойдут, мол, опять не в духе светлейший. Хандрит! Да ну их. Плевать.

Потемкин вновь улыбнулся.

– А что, не заржавела твоя лихая сабля, гусар? Гляди, дождемся часа, такие как ты, на вес золота будут.

– Неужто опять война? А я что… Один Бог знает, как оно там сложиться, Гриша. Чувствую, все у меня наперекосяк идет. Да ладно… Не хочу об этом.

Потемкин вновь помрачнел.

– И у меня не лучше. Знаешь, Сергей, не любитель я войны, а ведь на войне легче мне было. Там знал наверняка – раз уж свои ребята за спиной, сзади удара не жди. А теперь и не знаешь, с какой стороны чего ожидать. Ну… я тоже об этом не хочу.

– Вот и поговорили, – усмехнулся Ошеров. – Пойду я, пожалуй, Григорий Александрович. За помощь благодарствую, рад был повидать. Прости, если что не так.

– И ты меня прости, – вздохнул Потемкин. – Провожу тебя хоть до дверей.

Те, кто по каким-то причинам все еще оставались в приемной, могли видеть через раскрытую самим Потемкиным дверь, как он братски обнял секунд-майора, могли слышать слова князя:

– Рад буду услужить. Ежели еще какая надоба, всегда заходи, а лучше просто так, по-товарищески.

– Спасибо, Гриша.

Это было уже сверх всего! Какой-то офицеришка… За панибрата… с самим светлейшим! Вельмож едва удар не хватил от злости.

В этот же день имя Ошерова уже с завистью склонялось на все лады. Дошло, конечно же, и до Лизы.

Она, вернувшись из гостей, возбужденная, сразу же поспешила к мужу.

– Ты был у Потемкина! О чем вы разговаривали?

– Лизонька, ангел, это дело для тебя неинтересное.

В эту минуту, глядя в зеленые глаза жены, Сергей вдруг ясно осознал: если она поймет, что ездил он к светлейшему просить не за себя , ей станет дурно. Острой болью сердце отозвалось на это внезапное откровение, но Сергей сдержался, даже по-прежнему ласково улыбался Лизе.

– Но я надеюсь… ты рассказал ему о нашем бедственном положении?

– Голубка моя, ты, мне думается, не сознаешь, что такое – истинно бедственное положение. Нет. Князь Григорий Александрович – мой старый друг, товарищ по оружию. Ты, верно, и сего не представляешь. Я никогда не уроню нашу дружбу в грязь. То же и Орлова Алексей Григорьевича касаемо. У него я также никогда не попрошу о том, чего ты хочешь. Он и так… Я с ним и за несколько жизней бы не рассчитался.

Лиза побледнела, и Сергей не мог больше смотреть ей в глаза. Закусив губу, как от боли, он отвел взгляд.

– Ты меня совсем не любишь! – вскрикнула Лиза. В ее голосе послышались злые слезы. Сергей не выдержал.

– Нет! – закричал он в ответ. – Это ты, как оказалось, вышла за меня, лелея надежды на мою дружбу с сильными мира сего! Если… если я ошибаюсь…

Она глянула на него так, что сомнений не осталось – нет, не ошибается.

– Вы… вы просто… глупый себялюбец! – Лиза разрыдалась и выбежала из комнаты.

Сергей стиснул до боли пальцы, изо всех сил подавляя искушение броситься за ней и надавать оплеух.

«Но ведь это я виноват! – отрезвила его внезапная мысль. – Зачем было, не любя, жениться?»

– Семка! – заорал он во все горло. И когда лакей появился, гневно потребовал:

Сильно любила Екатерина Вторая Григория Орлова, и именно ее любовь принесла ему дурную славу. Юная княгиня Катенька переживала за мужа во время заграничной свадебной поездки, решила всеми силами оберегать его, ограждать по возможности от всяческих неприятностей и по-женски смягчать удары, если до этого все-таки дойдет.