Отель "Гонолулу" - Пол Теру

Услышав вопрос о тарифе за месяц, я понял, что передо мной либо канадец, спасающийся от зимы, либо местный житель, которого жена выгнала из дома. От названной мной цены Алекса Холта (он оказался местным) чуть ли не в дрожь бросило, однако, узнав его историю, я сделал скидку, а еще немного — предоставил бы ему комнату бесплатно. Печальная была история.

Алекс говорил тихо, кротко, смягчая наиболее болезненные моменты и словно извиняясь за них: «Я вроде как разорен», «Она, можно сказать, уничтожила меня» или «Это была, словом, катастрофа».

— Моя жена, пожалуй, намного старше меня, — начал он.

Такие зачины почему-то всегда пробуждают мое любопытство.

— В смысле, бывшая жена, — уточнил он. Так я и думал.

Когда бывшая жена, Бекки, выходила за него замуж, ее «довольно трудной» дочери Кристин сравнялось десять лет. Кристин привязалась к Алексу, и Бекки приняла его предложение в том числе и ради девочки: она хотела создать для дочери надежную семью, жить на Гавайях, иметь дом в Кохала. Бекки работала стоматологом.

— Бекки, можно сказать, мечтала жить в Кохала, — пояснил Алекс.

О Кохала, престижном пригороде Гонолулу, Бадди отзывался так:

— Кохала — это свинарник. Плевать, что там полно миллионеров, — на мой вкус, это свинарник. Пресное, скучное местечко.

Алекс Холт работал в рекламном агентстве. Как раз наступил кризис 80-х, агентства на Гавайях закрывались. Он сумел раздобыть клиентов с материка и собрал достаточно денег, чтобы приобрести участок на углу двух улиц за три квартала от авеню Кохала. Бекки трудилась вовсю и внесла свою долю. Ветхий домишко предстояло снести и приступить к поэтапному возведению особняка — подготовить участок, заказать проект архитектору, заложить фундамент и так далее. Это должно было занять лет пять, а то и больше. Как сказала Бекки: «Это и есть брак — строительство будущего. У нас есть мечта, и у нас есть конкретный план».

Алекс примерно так же относился и к будущему Кристин. Девочка должна получить хорошее образование. Он записал ее в престижную школу и вносил половину платы за обучение. Кристин играла в волейбол, участвовала в драмкружке, один раз даже получила небольшую роль. Она пыталась писать стихи, и одно ее стихотворение Алекс напечатал на офисном принтере в виде поздравительной открытки. Оно называлось: «Письмо любимому новому папочке».

Потом Алекс удочерил Кристин и взял на себя всю ответственность за ее содержание. Он возил их с Бекки в Кохала, они подолгу сидели в машине возле своего участка на углу и пытались вообразить, каким будет дом их мечты.

Бекки нашла архитектора среди своих пациентов. «Тебя это устроит?» — спросила она Алекса. Она всегда так разговаривала. Алекс сказал: нужно поговорить, выяснить, подходит ли им этот человек.

Архитектор Алексу понравился: он ощущал дух еще не созданного дома. Скажет, например: «Можно сэкономить деньги, поставив обычные окна, но ведь вы живете у самого океана. Будь это мой дом, я бы приобрел „Всепогодные окна Водсворта“ в виниловых рамах с двойным покрытием, гарантированная устойчивость против урагана». Крышу он рекомендовал покрыть черепицей, сделать широкий гребень от дождя и солнца, веранду с раздвижными стенами, запасную спальню, освещение по периметру, приобрести мощную морозильную камеру, кухонную плиту «Викинг» и посудомойку той же фирмы, антикварную «миссионерскую» мебель. Все это он бы купил и сделал, будь этот дом его.

Он так и говорил: «наш дом», а не «строение» или «проект».

— Не думайте о затратах времени, — советовал архитектор, — думайте только о качестве, думайте о вечном. У дома своя душа.

Качество обходилось в суммы с пятью нулями, и отнюдь не после единицы. Приходилось искать все новых и новых клиентов на материке. Алекс часто и надолго уезжал, все время путешествовал. Он сравнивал себя с охотником, добытчиком и каждый раз, возвращаясь на Гавайи, убеждался, что жертвы его не напрасны: первоначальные наброски превращались в чертежи, чертежи — в кальки, а вскоре они с Бекки уже с головой погрузились в то, что архитектор называл «процессом получения разрешения».

— Хороший парень, — нахваливал архитектора Алекс, стараясь не думать о том, как молод этот «парень», как не хотелось ему нанимать человека намного моложе его самого.

— О человеке можно почти все узнать по зубам, — подхватывала Бекки. — С его зубами я не один год провозилась.

Кристин радостно встречала Алекса, это согревало его сердце. Девочка не фальшивила, и Алекс видел, что Бекки получила семью, о какой всегда мечтала. Алекс доказал Бекки, что способен быть не только верным мужем, но и настоящим отцом. Его, правда, несколько беспокоили приступы подростковой строптивости: Кристин словно вновь превращалась в младенца, норовящего сунуть ручку в огонь, начала покуривать, украла из школы какую-то книгу, украсила свою комнату постерами, на которых похотливо облизывались юнцы в омерзительном гриме: «Это рок-группа!» Кристин любила возиться с Алексом, барахтаться с ним на полу или на пляже, он прижимал ее к песку, и девочка визжала, словно от щекотки. А потом снова попадалась с сигаретой.

Алекс бывал счастлив, когда семья рассаживалась вокруг кухонного стола в съемной квартирке в Каймуки и принималась изучать поэтажный план дома своей мечты. Они мысленно переносились в эти обширные белые помещения.

— Проработаем все подробно, — предложил архитектор, расписывая прекрасное видение: двусторонний скат крыши, изящных пропорций веранда, гарантирующие уют ставни. Каждая комната укромно отделена от других, центр дома, место сбора семьи — большая кухня. Алекс получит свой кабинет, Бекки — туалетную комнату с гардеробной (об этом она тоже «всегда мечтала»), в комнате Кристин будет полная звукоизоляция.

— Идею большой семейной гостиной я позаимствовала в «Дилингем-Хауз» в Мокулее, — призналась Бекки. — Там мы справляли свадьбу.

— Вы придадите нашему дому свой собственный облик, — пел в унисон архитектор. — Самый уникальный.

Услышав «самый уникальный», Алекс чуть было не сделал замечание, но воздержался, как и в тех случаях, когда архитектор говорил «наш дом». Что поделать, работа в рекламном бизнесе связана со словами, а этот парень мыслит образами, левое полушарие мозга у него развито сильнее правого.

В целях экономии архитектор взялся сам руководить строительством, сам нанимал субподрядчиков. Алекс звонил домой с материка, и, к его изумлению, то и дело к телефону подходил архитектор или сперва подходила Кристин, а потом передавала трубку архитектору. Алекс благодарил его за усердие, за сверхурочные часы. Как-то архитектор отозвался о Кристин:

— Ей нравится выезжать на участок, участвовать во всем этом. — И Алекс услышал, как девочка захихикала.

— Свежие опилки пахнут точь-в-точь как поп-корн, — сказала она.

— Это потрясающе! — захлебывался архитектор. — Вот бы кто-нибудь построил такой дом для меня! К тому же я знаю все подвохи, а вы нет, а если б знали, стали бы рисконесклонными.