Я стройнее тебя! - Кит Рид

И вот что поразительно. Эрлу Шарпнеку не пришлось долго думать над тем, как приспособить речь к интересам определенных людей. Когда дело касается внешнего вида, всех волнует одно и то же. «ВЫ СТАНЕТЕ СЧАСТЛИВЫМИ, — так звучало его заклинание, его боевой клич. — КРАСИВЫМИ. И, прежде всего или превыше всего, СТРОЙНЫМИ». Этот девиз оказался близок всем. Преподобный Эрл — интересно, когда он стал Преподобным? — Преподобный Эрл говорил, а мир слушал, он давал обещания, и люди приходили.

— Стройными? — спрашивали они.

— Стройными.

— Правда, по-настоящему стройными?

И Преподобный Эрл обещал:

— Очень-очень стройными.

— Стройнее, чем мы сейчас?

— Стройнее всех! — Он обвел глазами толпу своих толстых последователей, и родился лозунг. Глаза его загорелись, и его голос достиг сердец всех присутствовавших. Он затрепетал, когда произнес: — СТРОЙНЕЕ ТЕБЯ.

Сотни голосов прокричали:

— Стройнее тебя!

Вскоре к этому хору присоединились миллионы.

Крупнейшие предприятия начинались с крошечной искры.

Система Преподобного Эрла огромна.

В Соединенных Штатах существует Сильфания. Есть еще центры дневного пребывания и торговые точки, где можно купить особый состав. Повсюду действует виртуальный храм Послежирия, созданный рекламными роликами, но для Преподобного Эрла это только малая часть доходов. Ему принадлежат рестораны, клиники и многое другое. Все это похоже на айсберг: на поверхности видна лишь малая его часть, и разглядеть остальное удается только тогда, когда ты уже так близко, что поздно поворачивать назад. Еще, конечно, есть новое предприятие, которое открывает Преподобный Эрл. Пока оно называется «Решения», но при необходимости его можно переименовать. Проект все еще находится в стадии эксперимента, но дело обещает стать масштабным. Ему докладывают, что в одних только пилотных группах получены благодарные отзывы тысяч клиентов, и это только начало. Есть еще добровольцы, и если взять только то, что завещают они… возможности поражают.

Что он со всем этим сделает, решать только ему.

Как опасно и чудесно находиться на вершине власти.

Он, Эрл Шарпнек, глава предприятия, филиалы которого разбросаны по всему свету. В мире, действующем по законам Преподобного Эрла, у всех есть повод быть стройными и красивыми, и никому не придется стать безобразным, потому что никто никогда не постареет. Нет больше ни уродов, ни несчастных. И вот что важно. В мире, придуманном Преподобным Эрлом, все безупречны. И у них есть на это причина. А причина в том, что…

Не стоит спрашивать. Он достиг того, что есть у него сегодня, постоянно находясь между молотом и наковальней, и сражаться ему приходилось в одиночку, без чьей-либо помощи. Неважно, что выпадет на его долю потом, в будущем, которое он для себя назвал «жизнью после Послежирия», — пути назад у него нет. Не следует спорить с силой, которая свернула скалу, или вставать у нее на пути, потому что после первой победы его уже ничто не остановит.

Вы оказались рядом с человеком, который способен сдвинуть весь земной шар.

Если это вас пугает, то вспомните, что все, что делает Преподобный Эрл, основано на любви. Бедный маленький Эрл любил маму, но все равно ее потерял, а больше он не станет ничего терять, чего бы это ему ни стоило.

У него уже сейчас есть миллиарды, и это только начало.

Само собой, на него лег огромный груз. Этой ночью ему кажется, что легче умереть.

Столько служебных записок и документов он получает, и все это одновременно. Столько дел, которым он должен уделить время. Гэвин Патеноде, наверное, поможет, ведь теперь он стал архангелом, но в тот раз он представил отчет в такой манере… можно ли ему доверять? Можно ли доверять хоть кому-нибудь из тех, кого он допустил в клуб и возвысил? Ему кажется, что его люди верны ему, но он не исключает, что они просто кружат вокруг него, как акулы, ожидая крови, и стоит дрогнуть, окрасить воду первой капелькой крови, акулы набросятся на тебя и разорвут на куски за несколько секунд.

Дурные мысли. Дурные мысли, притворившись сновидениями, приходят как раз тогда, когда ты спокоен и находишься в теплой и уютной постели.

И здесь, в полной безопасности, на круглой кровати с наполненным водой матрасом, застеленной атласными простынями, покачиваясь на волнах между двумя эрлетками в симпатичных атласных сорочках, Преподобный Эрл вздрагивает во сне и с криком просыпается. Потный и взволнованный, он садится. Включает свет. Приглашенные на ночь девушки в лиловых кружевных рубашках спят, как пара ангелочков, впрочем, они и есть ангелы. Их ему тоже мало. Он понимает, что должно хватать, но ему мало. Он ложится с этими симпатичными девочками, и, что бы они вместе ни вытворяли, он просыпается опустошенным. Да, ему все так же не хватает ее. Ему все еще плохо. Если бы только он смог выполнить свой долг перед ней, он сбросил бы с себя тяжесть вины и был бы свободен!

Дрожа, вылезает он из кровати, и под пластиком волной перекатывается теплая вода. Будто Робинзон Крузо, покидающий остров, Эрл на мгновение оглядывается. Кровать похожа на студень и все еще трясется оттого, что он встал, словно дышит. Вдыхает и выдыхает. Одна из девушек зашевелилась во сне. Эрл ждет, пока она успокоится. Потом он скидывает с себя атласную пижаму и опускается на шкуру. Он знает, что сейчас случится, и хочет предотвратить это, но разве можно справиться с чем-то основополагающим, таким, как эта потребность? Голый, он долго сидит на шкуре белого медведя, обхватив колени, потому что, имея дело с искушением, действовать нужно медленно и продуманно. Потом он протягивает руку и нажимает кнопку на пульте, встроенном в каркас кровати.

Где-то, в другом конце клуба, раздается звонок. Работники ночной смены встают. Для них есть дело. Через несколько секунд люди Преподобного Эрла приступят к работе, и когда он примет душ, расчешет брови, почистит щеточкой язык и снова наденет пижаму, у них для него уже все будет готово.

— О любовь моя, — бормочет он в приступе желания. Скоро он придет к ней и устроится рядом, впитывая ее тепло и ласку. — Любовь моя, — но другое слово само, как будто всплывающий пузырек, вылетает из его печально разинутого рта: — Мама.

По ночам в штрафном коридоре Веллмонта раздается настолько зловещий грохот, что даже для тех девочек, которым кажется, что они готовы дать отпор этому ужасу на колесиках, приезд каталки оказывается потрясением.

Ожидание невыносимо.

Пугает то, что никто не знает, что это такое к ним едет и что будет дальше.

Когда приходят за Энни, а такой момент наступает, она совершенно неготова. За все те часы, что она провела, съежившись, между стеной и стальным унитазом, ей всего-то и удалось, что отвинтить от водопроводного крана треугольную ручку. Сделала она это по той простой причине, что сейчас, когда к ней вот-вот применят крайние меры, ей уже больше ничего другого не осталось. Она заперта в камере, откуда нет выхода, и спрятаться негде. Всякий дурак, войдя, тут же заметит ее, даже если не станет приглядываться. В камере так пусто, что вцепившаяся в стальной унитаз девчонка бросается в глаза не хуже, чем заскочившая в чашу для пунша крыса. По крайней мере, у нее есть вот эта железная ручка: не совсем оружие, потому что сейчас она очень ослабла, а всего лишь предмет, в который можно будет вцепиться, когда раздастся непонятный скрип резиновых колес по вощеному виниловому полу. Шум будет нарастать, а потом резко затихнет. Вот оно и у ее двери. Что бы это ни было, оно совсем рядом.