Разрушительница проклятий - Одри Грей

это много лет назад. Спасибо тебе… за напоминание о том, что в этом мире все еще есть что-то хорошее. И что я все еще могу быть частью этого хорошего, даже после всех моих ужасных поступков.

– Конечно, можешь. Что бы ты ни совершил в прошлом, как бы ни подвел себя и других, никогда не поздно поступить правильно. И каждый заслуживает того, чтобы его простили за его недостатки. Богиня свидетельница, у меня их великое множество.

– У тебя?! – Рено усмехнулся. – Какими недостатками ты мог бы обладать, принц? Ты – самый добрый человек, которого я когда-либо имел несчастье держать в плену.

Добрый?! Белл уставился на Рено, потрясенный его признанием.

В мире Белла доброта считалась грехом, а жестокость поощрялась. Он давно решил, что никогда не станет таким, как Ренк.

И вот теперь кто-то увидел в его доброте нечто достойное…

В груди Белла зародилось тепло, наполняя сердце странной глухой эйфорией.

Повинуясь порыву, Белл протянул руку и взял когтистую руку Рено. Тот стоял совершенно неподвижно, пока Белл снимал с него перчатку, осторожно освобождая каждый скрюченный палец. Свет факелов отражался от темно-зеленой чешуи. Кончики пальцев венчали изогнутые, серые, наполовину втянутые когти.

– Скоро, – проговорил Рено, – я стану таким же, как твари, прячущиеся в тени вокруг нас. Чудовищем под контролем Моргрит. Будешь ли ты и тогда смотреть на меня так, добрый принц?

Белл чуть не рассмеялся, осознав, насколько недостойными они оба чувствовали себя, когда дело касалось любви. Он провел пальцем по звероподобной руке Рено.

– Я не считаю тебя чудовищем, – признался Белл. – И думаю, что ты заслуживаешь любви.

Глаза Рено заблестели.

Набравшись храбрости, Белл поднял руку и провел ею по чешуйкам на поврежденной стороне лица Рено, поражаясь их гладкости и тому, как они меняли цвет на свету.

Теперь, когда он привык к виду чешуи, она уже не казалась ему такой отвратительной. На самом деле, Белл почти не замечал ее, когда встал на цыпочки и коснулся губами губ Рено.

Рено замер.

– Принц Беллами, я…

Внезапно он напрягся, его глаз рептилии сузился, а когти высунулись из кончиков пальцев. Рено резко развернулся лицом к лестнице. Именно тогда Белл мельком увидел полуночно-черные крылья и свирепые глаза.

Мэджвик.

– Вижу, вы нашли единственный выход наружу, – промурлыкал тот своим жестоким голосом.

Он скользнул вниз по лестнице со сверхъестественной скоростью, не издавая ни звука. Следом за ним по стенам ползли гремвиры, заставляя летучих мышей взлетать к потолку.

– Чему вы удивляетесь? Вы действительно считаете, что до вас никто не пытался сбежать?!

Облегчение нашло место рядом со страхом в сердце Белла. Мэджвик не знал истинной причины, по которой они пришли сюда.

– Если ты знал, что дверь не откроется, – сказал Белл, – зачем тогда проделал весь этот путь сюда?

– Неужели ты забыл? Луна раздулась и стала полной. – Мэджвик схватил Белла за шею, и сердце несчастного принца замерло. – Пришло время накормить нашу голодную принцессу.

– Нет! – Рено бросился на Мэджвика, но гремвиры накинулись на него, царапая и кусая. Белл попытался сопротивляться, но Мэджвик ударил его по левой щеке, оглушив.

Темнота. Белл боролся с бессознательным состоянием, пока его яростно тащили вверх по лестнице… так быстро. Вывернувшись из хватки Ноктиса, он сумел обернуться на Рено.

Последнее, что увидел Белл перед тем, как Ноктис протащил его вверх по лестнице и дальше по коридорам, был падший принц, которого накрыла груда настоящих чудовищ.

Глава тридцать девятая

Хейвен вынырнула из беспросветной темноты, возбужденная и покрытая потом. Костер в пещере догорал, воздух холодил ее кожу.

Сперва она увидела обеспокоенное лицо Ашерона.

Затем – серебряные руны, которые змеились по ее рукам.

Они были прекрасны – самое прекрасное, что Хейвен когда-либо видела. Слезы навернулись на глаза, когда она увидела метки и осознала, что они означают.

Силу. Месть.

Хейвен попыталась встать, но не успела толком сдвинуться с места, как Ашерон приобнял ее за спину, поддерживая и помогая сесть.

– Хейвен? – Его голос звучал так же приятно, как прохладное прикосновение к разгоряченной коже, но во взгляде сквозило напряжение. – Хейвен?

– Пожалуйста, девочка, – выдохнула Сурай. – Скажи что-нибудь.

– Как долго я была без сознания? – прохрипела Хейвен, горло пересохло и теперь болело.

– Слишком долго, – ответил Ашерон. – Мы думали…

– Мы думали, ты умерла, – осторожно закончила Сурай, взглянув на Ашерона.

Его тело напряглось. Внезапно он встал и, сжимая кулаки, вышел из пещеры.

Сурай коснулась пылающей кожи Хейвен.

– Дай ему время. У тебя дважды останавливалось сердце. Ашерон так переживал. Я уже решила, что он готов отправиться за тобой в Преисподнюю и притащить обратно.

– Хотела бы я на это посмотреть, – пробормотала Хейвен, представляя встречу Столаса и Ашерона.

– Чувствуешь какие-то изменения?

– Жарко. Мне жарко, но в то же время холодно. – И снова Хейвен пробежала взглядом по мерцающим меткам на коже. Они были повсюду, узор из радужных полос покрывал все ее тело.

Проведя пальцем вниз по одной руке, Хейвен поняла, что переменчивое тепло исходит от самих рун.

– Хотя я не чувствую… что изменилась. – Голос задрожал. – По крайней мере, ничего, что мы предполагали.

Ей не нужно было объяснять, что она имела в виду. Они прекрасно помнили страх Ашерона из-за того, что Хейвен превратится в нечто темное.

– Чудовище никогда не считает себя чудовищем, – заметила Сурай, но тут же сообразила, что сказала, и закрыла рот рукой. – Ты поняла, что я имею в виду. Кроме того, истинная сила телесных рун проявится лишь через несколько месяцев, так что любые изменения могут произойти гораздо позже.

– Это успокаивает. – Заявление Сурай могло встревожить Хейвен гораздо больше, но ее слишком занимали узоры на коже, поэтому она не придала словам большого значения.

– На что ты смотришь? – осторожно поинтересовалась Сурай, словно Хейвен была хрупкой вазой, которая могла разбиться, если обращаться с ней слишком грубо.

Хейвен встала и выпрямилась, игнорируя предложение Сурай о помощи. Ледяной жар, пронизывающий тело, превратился в шепот огня и льда, пламени, силы и обещания.

Хейвен повернулась к Сурай и помахала рукой перед лицом подруги.

– Разве ты не видишь рунные метки?

Сурай покачала головой.

– А ты их видишь?

– Да. Жаль, что они тебе не видны. – Хейвен натянула одежду, наслаждаясь мощной энергией, заполняющей все тело. Ей было досадно оттого, что метки стали невидимыми для других, она то и дело поднимала руки, чтобы полюбоваться тонкими линиями, которые изгибались и спиралью спускались к кончикам пальцев. – Они великолепны!

– Но работают ли они?

Хейвен ухмыльнулась, застегивая перевязь с кинжалами на груди.

– Есть лишь один способ