Ремесло Небожителей - Игорь Вереснев

И неожиданно всхлипнул. Когда начинает хныкать большой толстый дядька, это выглядит отвратительно. Бед-Дуар отпустил плечо:

– Ладно, не кисни.

Злости на этого размазню у него не было. Сам виноват, что доверил ответственнейшее дело деревенскому увальню. Как бы он сам повёл себя на его месте? Сумел бы не задумываясь ударить в девичье личико? Да, в лицо неизвестной ему Кветтины ударил бы… но если б увидел Эдаль?!

Бед-Дуар болезненно сморщился. Ударил! Потому что не Эдаль там была бы, а тварь, укравшая её облик.

Мысль перескочила на другое. Светлые Боги ошиблись, неверно указали должное место и должное время. Небожители вновь оказались сильнее, хитрее, предусмотрительнее. А значит, мир по-прежнему будет принадлежать им.

Вверху зашуршало. Ламавин вздрогнул, испуганно огляделся:

– Эт чего там?

– Дождь, – пожал плечами Бед-Дуар.

Дождь загнал Эдаль и Госфена под брезентовый тент повозки. Был он мелкий, навязчивый и холодный – настоящий осенний дождь. Старик не ошибся, попытки разбудить Трая оказались глупым и бесполезным «развлечением». С парнем явно что-то случилось, что-то нехорошее. Может, Небожители нашли способ добраться до него прямо в Небесье?

В узелке Госфена лежали копчёный шпиг, половина пшеничного каравая, чищеная редька, фляга с вином. Но кусок в горло не лез. Их мятеж закончился так быстро и бесславно. Эдали оставалось либо до конца жизни скрываться в безлюдных горных ущельях, либо… умереть. Второй вариант больше не казался самым ужасным.

Дождь ускорил приход сумерек. В семь вечера уже было не видно ни зги, и Госфен решился:

– Поехали! Пока просёлок не развезло окончательно.

В том, что он опасался не зря, Эдаль убедилась, как только повозка выкатила из лесу. Осенний дождь превратил глинистую почву в вязкую грязь, вода, не успевая впитываться, растекалась длинными лужами вдоль колеи, под колёсами плескалось и чавкало, лошадки едва тянули.

– Ничего, здесь вёрст тридцать такой дороги, – утешал кутающийся в плащ с капюшоном Госфен. – А там на мощёную выберемся, быстрее пойдёт.

Уверенности, однако, в его голосе не чувствовалось, и не понять, кого он подбадривал – спутницу или себя самого.

Из тридцати вёрст они проехали немногим более половины, когда впереди блеснул огонёк. Не фонарь, а словно кто-то пытался свечу зажечь под дождём. Госфен то ли задремал на козлах, то ли задумался о чём-то, и первой огонёк заметила Эдаль. Сперва вглядывалась в темноту, пытаясь разобрать, что там происходит, потом несмело окликнула старика:

– Посмотрите, что это?

– А? – Тот привстал на козлах. Резко натянул поводья. – Тпру!

Повозка остановилась, но тут же спереди раздалось ржание. Одна из их лошадей ответила. Госфен негромко выругался, помедлил, решая, что предпринять – ехать дальше или разворачиваться. Но решать было поздно.

– Люди добрые, подмогните! – Из темноты вынырнул мужик. Простоволосый, в зипуне, портках и бахилах – самый заурядный деревенский безудачник. – Вас нам прям Небеса послали! Вижу, лошадки у вас свежие, не уработанные, а наша вкрай притомилась. Подмогните, ась?

– Чего нужно? – хмуро буркнул Госфен.

– Дык говорю ж, подмогнуть! Телега в бочажине застряла, никак не вытащить. А если ваших лошадок впрячь, они мигом управятся. Да мы сами всё сработаем, и распрягём, и запрягём, не сумлевайтесь!

Госфен неуверенно заёрзал.

– Спешим мы…

– Добрый человек, не оставь в беде, Небом прошу! Что ж нам тут, ночевать посеред поля под дождём?

Мужичонка был такой жалкий и убитый горем, что Эдаль не удержалась, тоже попросила:

– Давайте поможем. Нетрудно ведь.

Госфен сдался.

– Ладно, показывай, где вы там застряли.

– Так вон мы, рядычком! – обрадовался мужичок, бросился вперёд лошадей. Закричал кому-то: – Эй, робя, подмога идёт! Нашлись добрые люди!

Вскоре впереди показалась завязшая в луже телега. Нагружена она была основательно – мешки с каким-то скарбом чуть не вываливались. Квёлая лошадёнка и впрямь такую поклажу вытащить из колдобины не могла. Удивительно, как она по хорошей дороге её тянуть умудрялась.

Вокруг телеги ходили ещё два мужика, такие же серые, перемазавшиеся в грязи, как и их приятель. Всего и отличия, что один с бородой во всю рожу, а у второго на ногах вместо бахил лапти с онучами. Видно, совсем уж безудачник.

– Чего стоишь? – прикрикнул на него тот, кто привёл подмогу. – Распрягай Красавку. Свежих впряжём, вмиг выдернут.

И верно, лошади Госфена телегу вытащили. Пусть не вмиг, пусть пришлось и мужичкам поднатужиться, упереться спинами, чтобы с места сдвинуть, – а тот, что в онучах, и вовсе умудрился в лужу плюхнуться, так что под конец не только порты и зипун, но и рожа у него сделалась серой, – однако вытащили. Госфен ходил вокруг, командовал и следил, чтобы никто не отлынивал. Его воля, он мужиков в телегу впряг бы, а не лошадей. Эдаль из повозки не вылезала. Не хотелось мокнуть под дождём, шлёпать по грязи. Да и боязно как-то было, неуютно.

Наконец управились. Лошадей снова впрягли в повозку, телега неспешно покатила вперёд, а бородатый, старший в этой троице, подошёл к вернувшемуся на козлы Госфену:

– Спасибо тебе, хороший человек! Звиняй, что заплатить за услугу нам нечего. Все монеты в городе оставили.

– Да что с вас взять! – отмахнулся тот. – Чего вы на ночь глядя, да ещё в дождь поехали? Неужто без монет и на ночёвку никто не пустил?

– Не в том дело, что без монет. Переночевать нашлось бы где, у меня шурин в Предместье живёт. Да только боязно. А вы сами, случаем, не из Княжграда путь держите?

– Нет, не оттуда, – поспешно ответил Госфен.

– Так вы и не знаете ничего? Татьба великая учинилась. – Он перешёл на шёпот: – Грят, на самих великих князей тати замахивались! Понятное дело, упредили их, кого порешили, кого поймали. Но главные самые убёгли, их княжья стража по всему городу ловит. А мы, – такое дело! – дождь, не дождь, ноги в руки и айда в деревню. Там спокойнее, отродясь татей не водилось. Разве что огрызки…

– Ну ты, старшой, скажешь – «главные тати»! – Лапотник откуда ни возьмись появился рядом с повозкой, обтёр с лица остатки грязи. – Ты больше стражникам верь. Чай, видел их портреты на заставе? Старик, парнишка и баба – тьфу, а не тати! Баба, правда, красивая. Я б такую потискал…

Его взгляд остановился на лице Эдали, и он замолчал. Было в этом взгляде что-то, отчего ей стало и вовсе неуютно. Удивился, засомневался, но узнал – это точно.

– Некогда мне с вами балясы точить! – Госфен тоже почуял неладное. – Пропустите, да поедем мы.

– Сейчас сделаем, хороший человек! – услужливо закивал бородач. Крикнул своему приятелю, где-то впереди ведущему под уздцы Красавку: – Эй, Бульба, вправо прими! Да гляди мне, опять в бочаг не ухни! А не то я тебя в телегу впрягу!