Путь Грома - Маргарита Епатко

Тот, не обращая никакого внимания на окружающих, сорвал с себя остатки итак порванной в лохмотья одежды, и обнаженный вышел на улицу. Когда за ним захлопнулась дверь, Параскева плюнула на пол, игнорируя сердитый топот домового.

– Он что? Совсем того? – она повернулась к Рыжику и выразительно постучала себя пальцем по голове. – Ты пойди, пригляди за ним. – Параскева кивнула на дверь. – Если опять начнет чудить и пытаться из леса сбежать, нас зови. Вместе держать будем. Я пока в Настенькиных книгах чего-нибудь поищу.

Рыжик вышел на улицу. Параскева повернулась к волчице.

– Ну, чего спряталась? Мне без тебя в них не разобраться, – она указала на фолианты, горой сложенные в углу.

Волчица, стуча когтями по дощатому полу, подошла к ним. Отодвинув лапой несколько томов, показала на кожаный переплет.

– Ну-ну посмотрим, – Параскева, вытащила книгу из стопки и раскрыла ее на титульной странице. Глядя на слова с ятями, она прочитала вслух: – «Из жизни колдунов.» Это что, роман что ли? – и перелистнула страницу.

Колдун вернулся в дом через два часа.

– Солнце зашло, – тоном разочарованного ребенка сказал он.

– Так ведь не лето, – ответила ему Параскева и кинула ему в руки рубаху и штаны – Прикройся.

Илья автоматически натянул на себя одежду и зевнул: – Спать хочу.

– А то ты за неделю не наспался, – пробурчала старуха и, взяв его за руку, как маленького отвела на застланную свежим бельем лежанку.

Мужчина лег и сразу же провалился в легкий и безмятежный сон пятилетнего ребенка.

– Он что всегда теперь такой будет? – громкий шепот Рыжика заставил колдуна проснуться.

– Нет, только пока сил наберется, – ответила Параскева. – По крайней мере, Нора так считает. Да и в книге этой говориться, что «колдуну после схватки с другим колдуном, нужно запастись припасами в тайном убежище, дабы …

– … набраться сил и выспаться, оставаясь в полной безопасности» – закончил за Параскеву цитату колдун. – А еще было бы неплохо, чтобы пока он восстанавливается, никто не шептался в комнате, где он спит. Это я уже от себя лично говорю.

Илья сел на лежанке и с удовольствием расправил затекшие мышцы.

– Да ты уже третий день спишь! – возмутился Рыжик. – Мы не знаем, что и думать!

– Как-то я отсыпался неделю. Меня чуть заживо не похоронили.

– С кем же ты тогда дрался?

– С тварью очень похожей на Алину. Просто в тот раз я бы почти ребенком и сил у меня было поменьше.

– А теперь ты у нас, конечно, герой, – возмутилась Параскева.

– Теперь у меня есть замечательная дочь, которая сама может противостоять этой твари. Любимая женщина, которая не позволила мне расстаться с бренным, но таким родным и привычным телом. И родственник, благодаря которому, мне удалось сбежать от Алины. Как же я по вам соскучился, и он сгреб в объятия сидевших рядом Рыжика и Параскеву. Отпустив через мгновенье растерявшихся родных, он опустился на колени перед Норой и прижал морду волчицы к груди:

– Все будет хорошо, любимая. Я обещаю.

Травяной чай давно остыл в глиняных кружках. А Параскева, Рыжик и Нора продолжали молчать, пытаясь осмыслить рассказ Ильи.

– Значит, это она убила Любаву, – прервал затянувшуюся паузу Рыжик.

– И не ее одну. Думаю, эта тварь выискивает людей с необычными способностями и, забирая знания, убивает. Тем более, что большинство из них, не находя понимания у окружающих, предпочитают вести собственные дневники, – сказал Илья.

– Так вот что она у меня дома искала, – задумчиво сказала Параскева. – И если бы не это ожерелье, – она покосилась на серебро, тускло поблескивающее на шее колдуна в колеблющемся свете свечи.

– Ну, причем здесь украшение! – покачал головой Илья. – В тебе все-таки очень много человеческого, – произнес он укоризненно.

– Но ты же сам сказал, что это ожерелье защищает, – возразила Параскева.

– Детей от детских страхов и глупых поступков, – прервал ее Илья. – Ну, может, еще от сглаза или наговора людского, – добавил он задумчиво и скосил глаза на серебро, пытаясь прочить руны. – Ну-ка вспомни, что произошло после того, как ты прогнала Алину.

– Ну, я кота взяла и …

– А до этого?

– Ну, обрадовалась, что выжила. Себя ощупала и …

– И? – колдун вопросительно поднял брови.

– И обнаружила, что кот плечо расцарапал, а под ожерельем кожа обожжена, – растерянно произнесла Параскева. – Так оно меня не защищало? Тогда как? То есть почему? – она недоуменно посмотрела на Илью.

– Ты моя дочь, – произнес он. – В тебе течет моя кровь. Мы можем бороться с этими тварями. С трудом, не всегда побеждая сразу, но можем. Более того, пока я был в беспамятстве, именно ты держала лес под защитой. Так что низкий тебе поклон за это.

– Нет, не может быть, – заупрямилась старуха. – С тобой-то она почти справилась!

– Потому что кто-то выболтал ей мое тайное имя, – нахмурился колдун и сердито посмотрел на Параскеву. – Если бы Рыжик не укусил меня тогда, и не появился бы новый оборотень, чье имя никто не знает, сегодня я не сидел бы тут рядом с вами. А ожерелье, – колдун погладил металл, – защищает меня по велению моей матери от тех, кто, желая мне зла, знает, как меня зовут. И в этом, пожалуй, его главная ценность.

Нора, сидевшая до этого довольно спокойно, поднялась и пошла в угол к груде книг. Порывшись там немного, она принесла тоненький розовый блокнотик с фотографией белокурой куклы на обложке. Она положила его на колени колдуну и нетерпеливо тявкнула.

– Это мы нашли у тебя в кармане брюк, – прокомментировала произошедшее Параскева.

Илья бережно взял в руки блокнот, практически утонувший у него в ладонях, и прошептал: – Как я мог забыть. Это дневник маленькой девочки, урожденной ведуньи, которая тоже стала жертвой Алины. Она помогла мне превратиться в оборотня и выбраться из квартиры.

Он открыл первую страницу, на которой крупным детским почерком были старательно выведены слова.

«Эта дневник Маши Сыромятовой. Пыстароним не читать»

Маша очень любила окружающий мир и всегда считала, что мир относится к ней так же. Главное – соблюдать простые правила. Ведь если не сгонять пчелу с цветка, она тебя не ужалит. И если не злить собаку, она тебя не укусит. Но правила для животных, к сожалению, мало имели отношения к миру людей.

Первое, что помнила Маша, это яркий слепящий свет. Он бил ей в глаза. И от этого приходилось жмуриться. Но она изо всех сил старалась открыть глаза. Потому что знала, ее мамочка в опасности. А они не хотели открываться и слезились. И тут хлопнула дверь.

– Пожалуйста, прекрати, – плакала ее мама – не надо, хватит. Она же ребенок!