Пуля без комментариев - Геннадий Сорокин

– Нет! – отрезал Сергей. – Ждать меня не нужно.

– Как знаете! – Защитник пожал плечами. – Ваш отец просил передать вам, чтобы после освобождения вы немедленно приехали к нему в коттедж.

– Я надеюсь, вы выполнили мою просьбу? – довольно резко спросил Козодоев.

Приближающаяся свобода придала ему уверенности и жесткости. С каждой минутой он вновь становился прежним Сергеем Козодоевым, обеспеченным молодым человеком, для которого адвокат уже не спаситель, а обслуживающий персонал.

– Про вашу маму я промолчал, – неуверенно ответил защитник.

По его тону Сергей понял, что семейных разборок не избежать.

«Ну и черт с тобой, маменька! – решил он. – Не стану я тебя покрывать!»

Освобождение Козодоева затянулось почти до обеда. Получив в дежурной части свои вещи и деньги, оставленные взаймы адвокатом, он вышел на дорогу, остановил частную машину и поехал в кожно-венерический диспансер.

Дежурный врач ознакомился с результатами анализов и с профессиональным сожалением произнес:

– У вас гонорея, молодой человек. Надо приступать к лечению.

– Подождите, почему гонорея? – Сергей занервничал. – А хламидиоз?

– У вас нет никакого хламидиоза, – ответил врач. – По результатам исследований у вас выявлена только прогрессирующая гонорея.

– Е-мое! – Сергей схватился за голову. – Зря я маманю спалил!

– Простите, не понял, – сказал врач.

– Да это я так, к слову, – проговорил Козодоев. – Я готов. С бициллина начнем?

– Курс лечения надо оплатить, – мягко пояснил ему врач.

– Завтра я заплачу любые деньги! Давайте сейчас начнем, немедленно.

– Как только через кассу пройдет оплата, мы тут же приступим к лечению, – с улыбкой поставил на место нетерпеливого пациента доктор. – Вам, кстати, надо будут купить необходимые лекарства. У нас в диспансере их нет. Список составить?

В ожидании Сергея в коттедже Козодоевых царила напряженная атмосфера. Владимир Семенович, еще ни о чем не догадывающийся, нервно прохаживался из угла в угол. Римма Витальевна сидела в кресле в гостиной и безучастно рассматривала пейзаж за окном.

После разговора с Ефремовым у нее была возможность исправить положение, но она ею не воспользовалась. А ведь могла!

Ей ничего не стоило подготовиться к освобождению сына и сказать мужу примерно так: «К нам приезжал офицер из уголовного розыска, рассказывал какие-то бредовые вещи. Представь, он выдумал какого-то любовника, с которым я якобы встречалась десять лет назад. Открытку какую-то приплел с разведенными мостами. Ужас, до чего докатилась наша милиция, лишь бы ни в чем не повинных людей грязью облить!»

Существовала и другая позиция, вполне подходящая для нее, куда более изощренная.

«Володя, десять лет назад произошла странная история. Один молодой человек стал оказывать мне знаки внимания. В восемьдесят втором году, перед твоим отъездом, я рассказывала тебе о нем. Не помнишь? Странно. Его фамилия Бурлаков, он работал у нас на кафедре лаборантом. Теперь вспомнил? Ах, не важно! Я от скуки решила позабавиться и отправила ему открытку с совершенно невинным содержанием. Каким-то образом эта открытка попала к Сергею, и он все неправильно понял».

Римма Витальевна вполне могла бы выйти сухой из воды, но не решилась сделать первый шаг. Она предпочла бездействовать, хотя давным-давно известно, что лучшая оборона – это нападение.

Предчувствуя наступление беды, бесцельно слонялась по второму этажу Оксана.

Сергей появился около четырех часов. От него пахло водкой, глаза блестели, на щеках играл нездоровый румянец.

– Не мог со спиртным подождать? – недовольно спросил отец. – Рассказывай, что с тобой приключилось!

– Как, ты еще не в курсе? – Сергей взглянул на мать, ухмыльнулся. – Ты до сих пор пребываешь в блаженном неведении? Что же, видит бог, я этого не хотел! Приготовься, папочка, выслушать гнусную историю, которая произошла ровно десять лет назад.

– Давай без пафосных отступлений, – заявил Владимир Семенович и поморщился.

– Ну что же, если без пафоса, то дело было так. Десять лет назад у нашей мамочки появился любовник. Звали его Константин Бурлаков. Когда-то он работал с мамой в институте, там они, наверное, и снюхались.

– Прекрати! – выкрикнула Римма Витальевна.

– Что такое? – Сергей усмехнулся. – Правда глаза режет? Или я себя некорректно веду? Хорошо, вы не снюхались, а вступили в интимную связь. Так лучше?

– Римма, объясни мне, о чем он говорит! – заявил Владимир Семенович.

– Вы меня не дослушали, – продолжил Сергей. – Я же сидел в темнице, мне и отвечать. Так вот, как-то попалась мне в руки открытка с трогательным текстом. На открытке этой были изображены ленинградские разведенные мосты, а на обороте написано: «Любимый! Сейчас мы с тобой разведены так же, как эти мосты, но скоро соединимся».

– Римма, прошу тебя, не молчи! – повысил голос Владимир Семенович. – Объясни, он лжет или в его словах есть хоть капля правды?

– Ах, отстаньте от меня! – Римма Витальевна приподнялась с кресла, но отец семейства усадил ее на место грозным окриком:

– Сиди! Я вижу, в мое отсутствие в доме творилось черт знает что. Если Сергей говорит правду, то я хочу… Продолжай! – приказал Владимир Семенович Сергею, но тут же передумал и спросил: – Римма, открытка была или нет?

– Была, – как-то безжизненно ответила супруга.

– Была-была! – заверил отца Сергей. – Я ее лично в руках держал.

Владимир Семенович прошел к журнальному столику, грузно опустился в кресло, тяжело вздохнул.

– Какие же вы сволочи! Стоило мне за порог выйти, как вы… Давай дальше, Сергей!

– А что дальше? – Козодоев-младший пожал плечами. – Я решил спасти нашу семью от позора. Адрес Бурлакова был на открытке. Я вычислил, когда он работает, решил залезть к нему в квартиру, украсть любовные письма матери и оставить где-нибудь на стене строчку о том, чтобы этот жеребчик нашел себе другую кобылку. В квартиру я забрался без проблем, но тут, по закону подлости, нарисовался Бурлаков. Он был пьяный, агрессивный, и мне пришлось защищаться.

– Бить молотком сзади по голове – это защита такая? – спросила Римма Витальевна.

– Ого, так ты знаешь подробности! – Сергей даже повеселел. – Да, я его молотком сзади огрел и убил с одного удара. Собаке собачья смерть. Десять лет прошло, но я еще ни разу не пожалел о том, что расправился с ним и сохранил семью. Не мою, вашу! Это благодаря мне вы не развелись десять лет назад. – Сергей замолчал и посмотрел наверх, на второй этаж.

По каким-то неуловимым приметам он понял, что сестра находится там. Она сейчас внимательно прислушивается к разговору, происходящему в гостиной.