Гурджиев и Успенский - Аркадий Борисович Ровнер

срывают планы и намерения друг друга. Кроме того, каждый из них, господствуя над другими в моменты интенсивного действия, становится хозяином положения, ложно присваивая себе ответственность реального “Я”. При этом разрушается целостность, появляются бесчисленные самозванцы и “калифы на час”, возникают ситуации постоянных подмен и эрзацев, которые являются бичом как внутренней, так и внешней жизни современного человечества.

Это осознание разобщенной и конфликтующей деятельности центров, предназначенных для согласованного функционирования человека, приводит к пониманию, что человек является игрушкой обстоятельств и не может быть господином самого себя, ибо не только не способен контролировать свои центры, которые должны функционировать в полном подчинении его сознанию, но даже не знает, какой из центров управляет им в каждый данный момент. В результате современный человек никогда не действует по собственному усмотрению, но лишь осуществляет действия, стимулируемые внешними побуждениями: он не мыслит, но что-то мыслит за него, он не действует, но что-то действует через него, он не создает, но что-то создается через него, он не достигает, но что-то достигается через него. Гурджиев муссирует это чувство полной безответственности и безысходности, ощущение механического произвола и экзистенционального отчаяния, характеризующие палитру внутренней жизни современного человека, все процессы внутреннего мира которого автоматические.

Три вида впечатлений

Поскольку современный человек мыслит, чувствует и действует автоматически, в соответствии со случайными рефлексами его органических функций, реагирующих на впечатления различного качества, воспринятые ранее и получаемые им непрерывно, Гурджиев классифицирует эти впечатления согласно трем источникам их происхождения и закономерностям их влияний. Трем видам впечатлений соответствуют три состояния сознания человека. При этом он вводит понятия трансформированного и нетрансформированного сознания и устанавливает соответствие между видами впечатлений и видами сознания.

К первому виду впечатлений Гурджиев относит те, которые формируются данными, воспринятыми непроизвольно и непосредственно из внешнего мира, так же, как и возникающими во внутреннем мире человека в результате постоянных и автоматически повторяемых ассоциаций.

Второй вид впечатлений образуют сознательно формируемые данные, полученные из внешнего мира либо кристаллизующиеся во внутреннем мире человека посредством преднамеренного активного мышления и осознания реальности.

Третий же вид впечатлений берет начало исключительно в процессах “трансформированного сознания”, когда между отдельными центрами поддерживается непрерывный контакт.

Одно из трех состояний сознания, которое, в объективном смысле, считается наивысшим и наиболее желательным для человека, основывается исключительно на ассоциациях впечатлений третьей категории.

Второе состояние сознания составляется из ассоциаций впечатлений второго порядка, упомянутого выше, то есть из впечатлений, воспринятых сознательно.

К третьему состоянию человеческого сознания можно отнести тот род сознания, для которого современный человек применяет выражение “бодрствующее состояние сознания”. Это состояние сознания, которое современный человек квалифицирует как высшее, является на самом деле продуктом постоянно повторяемых, непроизвольно и случайно воспринимаемых, равно как и искусственно создаваемых впечатлений. Большинство людей привыкли отдавать приоритет этому сознанию, которое достигается непроизвольным восприятием повторяющихся впечатлений, получаемых из нашего окружения.

Кристаллизованные и автоматически воспринятые впечатления и упомянутые проявления являются не чем иным, как результатом повторяющихся и случайных ассоциаций. Иными словами, все процессы внутреннего мира современного человека являются автоматическими комбинациями часто повторяемых впечатлений, а проявления такого человека в обычной жизни – его импульсы, мысли, чувства, слова, убеждения, верования и поступки – составляются исключительно из материала таких впечатлений в различных комбинациях. Эти комбинации формируются под влиянием случайных толчков, приводящих в движение ту или иную группу ранее воспринятых впечатлений, которые в данном случае становятся центром ассоциаций.

Каждый новый толчок и толчки разной степени интенсивности вызывают еще одну ассоциацию и, следовательно, другой ряд мыслей, чувств и действий, но никакой центр у обладателя такого сознания не может добавить что-либо свое или что-либо новое к сформированным таким образом комбинациям, и никакой центр не может, даже в момент наибольшей интенсивности своего действия, извлечь материал, сформированный в других центрах.

Отсюда следует весьма неутешительный вывод: поскольку восприятие мира у обладателя такого сознания одностороннее, в нем осуществляются три разных процесса восприятия – по одному на каждый из трех центров, – между которыми очень мало общего и которые ассоциируются случайно и частично. В результате каждое из суждений современного человека, будучи продуктом лишь одной стороны его психики и части материала, находящегося в его распоряжении, неизменно является односторонним и, в результате, ошибочным. Это дает Гурджиеву основание для его скепсиса в отношении современного человека, которого он склонен называть человеком в кавычках.

Условие, необходимое для появления человека без кавычек, Гурджиев видит в восстановлении разрушенных связей и нормальных способностей человека, то есть в том, чтобы проявления трех его центров были бы объединены и работали совместно. В этом случае три главных колеса человеческой машины будут работать гладко, не мешая друг другу, и отдельные функции его сознания достигнут высшего из возможных уровней продуктивности, которого человек в обычных условиях не достигает. Все недостатки в функционировании человеческой машины, вызванные условиями повседневной жизни, со временем возрастают, и любые исправления в работе машины требуют постоянной и решительной борьбы со всеми возникающими побочными эффектами.

Принимая во внимание то, что у каждого индивидуума степень развития центров и характер их взаимодействия отличаются друг от друга, Гурджиев исходит из предпосылки о необходимости строго индивидуализированной работы с каждым человеком. Метафора человека-машины развивается Гурджиевым и в контексте обсуждения им методов работы над собой. Он сравнивает методику самокоррекции и саморазвития с ремонтом машин и предупреждает, что применять для помощи человеку даже самые безупречные методы без учета его индивидуальных особенностей не только бесполезно, но и опасно. Неумелые попытки при ремонте человеческой машины, хотя и производят некоторые изменения, могут вызвать другие, ненужные, а то и вредные и опасные изменения.

Тема механического равновесия человеческой машины – работает ли она правильно или неправильно – является основополагающей для Гурджиева. Это тема связана у него с понятиями инерции, сна и устойчивости достигнутого баланса. Очень важно предвидеть силу инерционного процесса и умело противостоять ему, утверждал Гурджиев, поскольку любое изменение в одном направлении неизбежно вызывает изменение в другом направлении, и потому не может идти речи о применении годных для всех механических методов.

Ссылаясь на “экспериментальный материал”, полученный как в далеком прошлом, так и в настоящем, Гурджиев делал вывод о том, что человек самостоятельно не в состоянии вести борьбу против своих автоматизмов. С другой стороны, он не видел серьезных оснований и за методами самокоррекции и саморазвития, которые рекомендовали определенного рода физические упражнения, медитации и сосредоточения, дыхательные упражнения, разные системы диеты и т. п., на которые многие делали ставку в работе над собой.

Избежать нежелательных результатов и неожиданных последствий в работе над собой можно только при условии подчинение себя дисциплине специальных и строго индивидуальных методов, нацеленных на развитие новых способностей и использования особых “сил инерции”, с