Брачная ночь - Софи Кинселла

– Я вас отлично понимаю, – отвечает Георгиос, не моргнув глазом. – Вы не хотите, чтобы вас беспокоили, – он торжественно кивает. – Разумеется! У вас медовый месяц, и вам хочется побыть наедине. Для каждой супружеской пары это совершенно особое время, не так ли?

– Вот именно. И я бы попросил…

Бен хочет сказать что-то еще, но его отвлекают громкий стук и крики. Мы бросаемся в гостиную и видим там здоровенного парня в белом комбинезоне, который, стоя напротив дверей спальни, громко распекает рабочих. Мгновение спустя словно чертик из табакерки появляется Нико. Заламывая руки, он обращается к нам:

– Прошу принять мои извинения, господа: шум действительно ужасный. Мы не хотели вас беспокоить, но…

– Да что здесь, черт побери, происходит? – взгляд Бена становится совершенно диким, блуждающим. – Что это за грохот?

– Возникла небольшая проблема с кроватями, которые нужно вынести из вашей спальни, – вкрадчиво поясняет Нико. – Совсем небольшая. Просто крошечная!..

Из спальни появляется еще один гостиничный работяга, рукава его белого комбинезона закатаны, в руках – кувалда. Заметив Нико, он удрученно качает головой и произносит несколько слов по-гречески.

– В чем дело? – требовательно спрашивает Бен. – Что он говорит? Вы что, до сих пор не заменили кровати?

– И выключите кто-нибудь телевизор! – добавляю я. – Это просто невыносимо!

И в самом деле, стоит грохоту молотков ненадолго прерваться, как я снова слышу верещащих на полную мощь ненавистных «Телепузиков». Мне даже кажется, что телевизор работает громче, чем раньше, хотя это, наверное, только мое воображение.

– Сэр, мадам, еще раз примите мои глубочайшие извинения! – Нико склоняется в поклоне – на удивление изящном для его тучной фигуры. – Поверьте, наши сотрудники делают все, чтобы решить проблему кроватей как можно скорее. Что касается телевизора…

Нико хватает пульт и, направив его в сторону телевизора, с силой жмет какую-то кнопку, отчего звук тотчас делается вдвое громче.

– Не так! – кричу я, затыкая уши ладонями. – Не громче! Тише!!

– Виноват, мэм! – кричит в ответ Нико, но и ему приходится напрягаться, чтобы перекрыть адский рев телемонстров. – Сейчас попробую еще раз!

Он возится с пультом, но ничего не происходит. Нико стучит его о ладонь, трясет, но все тщетно.

– Заело! – объявляет он голосом, исполненным какого-то радостного изумления. – Я сейчас вызову инженера.

– Прошу прощения… – на сцене, и без того переполненной, появляется еще одно действующее лицо: мужчина средних лет в такой же, как у Георгиоса, серой тужурке с галунами.

– Дверь была открыта, – говорит он в свое оправдание. – Я принес мистеру и миссис Парр свежий апельсиновый сок – знак внимания от администрации «Амбы». Мадам, – обращается он ко мне, – куда прикажете поставить графин?

– Я… Я… – Мне не хватает слов. Больше всего мне хочется завизжать. Это должна была быть наша – моя! – брачная ночь, но вместо это мы с Беном торчим в гостиной среди рабочих и отельной обслуги, а из телевизора, впиваясь в мозг, доносятся дебильные голоса телепузиков.

– Мадам, – мягко говорит Нико, – мне ужасно неловко, что мы доставили вам столько неудобств. Не желаете ли пройти в бар – выпить коктейль за счет администрации?

Я начинаю бояться сыплющихся на мой телефон эсэмэсок. Мне хочется закрыть глаза ладонями, чтобы не видеть их, не читать, что в них написано, – уж слишком это похоже на слежку, на подглядывание, – но я должна. Должна знать. Другого выхода нет.

Первая брачная ночь моей сестры и ее мужа напоминает ад. Собственно говоря, это и есть самый настоящий ад, иначе не скажешь. Никакая это не брачная ночь в том смысле, какой люди обычно вкладывают в это словосочетание. Это нечто совершенно иное – выматывающий нервы, отвратительный, бесконечный кошмар, который устроила своей родной сестре я. Да, это сделала я, и на мне лежит тяжкое бремя вины и греха. От этого мне просто физически плохо – плохо до спазмов в животе, плохо до едкого вкуса во рту. С каждым новым бюллетенем с театра военных действий мне становиться еще хуже, и я из последних сил утешаю себя тем, что это делается с самыми добрыми намерениями и ради благой цели.

Я открываю очередную эсэмэс и читаю:

«Заказали еще по «Маргарите». Этот парень умеет пить. Н.»

Нико держит меня в курсе, сообщая о каждом новом повороте событий. Его последние четыре сообщения содержат полный отчет о названиях и количестве бесплатных (якобы за счет администрации) коктейлей, которые Лотти и Бен успели пропустить в баре отеля. Количество впечатляет. В бар они спустились в начале одиннадцатого по местному времени. Сейчас на Иконосе уже за полночь, и, по моим расчетам, Лотти уже давно должна была набраться вдрызг.

А Бен?..

Я задумываюсь, машинально похлопывая телефоном по ладони. Кажется, Лоркан говорил что-то… Ага, вспомнила. По его словам, Бен – прирожденный игрок, но иногда он зарывается. Зарывается… гм-м… Я быстро набираю сообщение для Нико:

«Б. любит азартные игры».

Никаких пояснений. Нико сообразит, что и как ему нужно сделать.

Я отправляю эсэмэс, потом откладываю телефон в сторону, закрываю крышку чемодана и защелкиваю замки. Мне необходимо успокоиться, но самые противоречивые мысли продолжают метаться у меня в голове, словно острыми иглами покалывая мозг.

Я собираюсь испортить своей сестре медовый месяц, и это ужасно!

Но я делаю это только потому, что желаю ей добра.

Добра?!

Вот именно.

Ведь если я не вмешаюсь – Лотти забеременеет, и последствия могут быть ужасными. Вдруг они с Беном поймут, что не подходят друг другу, и разбегутся? Что тогда? Что?! Разве в этом случае я НЕ пожалею, что ничего не предприняла? Не стану ли я похожа на тех, кто много лет назад старательно делал вид, будто не замечает готовых вторгнуться на Британские острова германских фашистов?

Бен, конечно, не фашист, и тем не менее…

Но едва ли не больше всего я стыжусь своей идеи с «Телепузиками». Это жестоко. По-настоящему жестоко. Ведь я отлично знаю, что Лотти терпеть не может эту передачу…

Я выкатываю свой чемодан в прихожую и ставлю рядом с чемоданом Ноя. Мой сын спит в своей комнате, обняв Мистера Обезьяна, и дышит спокойно и ровно – я убеждаюсь в этом, когда заглядываю к нему в комнату. Известие о предстоящей поездке Ной воспринял совершенно спокойно и тут же отправился укладывать свой небольшой чемоданчик. Единственный вопрос, который он задал, – это сколько пар трусиков ему взять. Когда-нибудь, думаю я с гордостью, мой сын будет править миром.

Потом я отправляюсь в ванную комнату и наполняю ванну. В воду я добавляю ароматическое средство, купленное в дьюти-фри. Моя ванная битком набита ароматическими солями, шампунями, кондиционерами и прочими косметическими средствами, которые, как я недавно осознала, я покупаю исключительно в аэропортах. Одежду я примеряю перед посадкой в самолет, а плачу́ за нее, когда возвращаюсь. На борт я поднимаюсь с косметическим набором фирмы «Кларанс» в руках, а копченых испанских сосисок и «Пармезана» в вакуумной упаковке у меня скопилось столько, что я могла бы целый год питаться исключительно ими. Ими и, конечно, шоколадом «Тоблерон»…