Чистильщик - Александр Мазин

– Потому что колючие, глупышка. Давай свой борщ!

«Не забыть пулю из стены выковырять»,– подумал Валерий.

Валера лежал голый, на спине, а Таня, тоже голая, закрутившая волосы в лохматый кукиш, делала ему массаж по тайской системе. Это значит, без помощи рук. Возможно, ее квалификация уступала настоящим тайкам, зато старания было не занимать. Особенно той ее части, где курчавилась темная шерстка.

Васильев ничего не имел против тайского массажа, но в данный момент он разговаривал с Петренко по сотовому телефону, Петренкой же подаренному (На! А то шо я, как институтка, вечно твоего звонка жду!), а когда по лицу, то и дело попадая то в рот, то в глаза, елозят острые сосочки, говорить вообще неудобно, а уж по телефону – тем более. Разговор был серьезный.

Вчера Васильев созвонился с Хирургом, и тот заявил, что наконец-таки готов связать «благодетеля» с авторитетным человеком. Настолько авторитетным, что не побоится ущучить земляков покойника Мусы Бакинского. Но авторитет этот выставил два условия. Первое: Хирург со всей своей кодлой идет под него. Второе: кореш, который действительно замочил Мусу, должен быть ему, авторитету, предъявлен. Иначе пусть Хирург сам хоронит своих мертвецов, а мертвецов будет много, поскольку азеры землю грызут и еще не урыли обидчиков только потому, что никак решить не могут, кому такая честь достанется. Но вот-вот решат. Поэтому он, Хирург, охотно под упомянутого авторитета пойдет. И своему «благодетелю» то же настоятельно рекомендует.

– Это мы решим,– ответил Васильев.– Я тебе перезвоню.

Теперь, надежности ради, следовало посоветоваться с Петренко. Разумеется, ни под какого авторитета они не пойдут, но натравить его на азеров – идея перспективная. И еще не худо бы прищемить носик Грустному. Тот, правда, пока не выеживается, выжидает, как и посоветовал ему Васильев. Но вряд ли его терпения хватит надолго, если Валерий не предъявит ему серьезного, пусть даже липового покровителя. Такого, что может, как принято в криминальном мире, забить «стрелу» и разобраться по понятиям, кто кому чего должен. Причем так, чтобы должен оказался не Васильев. А ведь кроме Грустного остается еще кодлан, прихвативший Петренко. И тварь, которая сдала их всех бандюкам. В общем, Валерий отдавал себе отчет в том, что до сих пор жив исключительно из-за благосклонности фортуны. И еще потому, что медведю довольно трудно изловить комара. Из-за разницы в размерах, как пел в свое время Макаревич. Еще Васильев всерьез опасался, что в игру может, помимо группировок, включиться и государственная машина, приспособленная именно для вылавливания комаров. А это очень и очень возможно, поскольку мафия есть взаимовыгодный союз Закона и Беззакония. Пусть даже у следствия не будет никаких улик. Если Валерия найдут и задержат – ему крышка. Значит, следовало действовать быстро, решительно и радикально. То есть примерно так же, как они действовали до сих пор. Или еще жестче.

– Ты что там, трахаешься? – сердито спросил Петренко.– Я о деле говорю!

– Меня,– ответил Валерий.

– Что – тебя?

– Меня трахают. Танька, кыш, я сказал! Сашок, я с тобой полностью согласен. Ни под каких авторитетов мы с тобой не пойдем. Но сотрудничать будем. Силыч, как ты помнишь, тоже сотрудничал.

– Ну и что вышло?

– А то, что я на сто процентов уверен: заложили нас не бандюки, а славные наши правоохранительные органы. Вернее, не органы, конечно, а их отдельные представители.

– А на хрена им нас сдавать, таких полезных и хороших?

– Мани, друг мой, что же еще?

– А мани – чьи, не бандюков, скажешь?

– Нет, Сашок! Деньги – народные. А у бандюков они – временно и должны возвращаться к народу. То есть к нам.

Тане наскучили восточные методы, и она перешла к более традиционным, тем, что в газетных рекламках называются просто «эротическим» массажем, или, более прямолинейно, интимными услугами.

– Не гони херню! – рыкнул Петренко.– Хочешь законтачить с этим крутышом, я тебя прикрою. Только не надо мне лапшу вешать, понял?

– Извини, Сашок,– покаянно проговорил Васильев.– Больше не буду. Ты сегодня к Егорычу идешь?

– Иду.

– Вот и славно. Там и поговорим. Бывай.

Васильев сложил телефон, сел и толчком опрокинул Таню навзничь.

– Ах ты кошатина! – сказал он ласково.– Ты что же это со мной делаешь?

– Я? Ничего.– И с готовностью закрыла глаза, когда руки мужчины коснулись ее бедер.

– Танька, чего тебе от жизни хочется? – спросил Валерий примерно через полчаса.

– Тебя,– не раздумывая, ответила подруга.

– Как, опять? – удивился Валерий.

– Нет. Я – вообще.

– Понятно. А еще?

– Денег побольше, квартиру купить большую, на Гавайи ездить, машину тебе купить, такую спортивную, красную, чтоб ты меня возил и все кипятком писали! Еще – на дельтаплане летать научиться… Ну… Папашку от пьянства вылечить. Только он уже лечился – и без толку.

– А хочешь, чтобы у нас в городе порядок был? – спросил Васильев.

– В смысле?

– Чтобы бандитов, хулиганья не было, нищих на улицах…

– А зачем? – удивилась Таня.– Нищие меня не напрягают. Шпана теперь вообще меня не колышет. Ты ж мне пистолет подарил, забыл, что ли? А братва… Что мне братва? Ты же у меня – крутой! Валерка, у тебя, кстати, кликуха есть? Так ты мне скажи, чтоб я знала. Мало ли…

– Кликуха? – Валерий задумался.

А ведь малышка права. Настоящую силу дает все-таки не ствол, а престиж. Авторитет. А авторитет, естественно, накручивается вокруг имени. Значит…

– Васек,– сказал он.

Откуда взялось? А хрен знает. Может, от фамилии. Может – из глубин подсознания всплыло. Но понравилось.

– Васек,– повторил Валерий, словно пробуя на зуб.

Ничего. Нормально. Резко.

– Да-а-а? – Вот подружка явно была разочарована.– Какая-то она у тебя… гнилая немножко. Моего вот старого дружка «Дуб» звали.

– Это которого замочили? – усмехнулся Валерий.– Дуб, малыш, это что? Дерево! А дерево… Я сейчас тебе покажу…– Он сбегал на кухню и принес простреленную доску.– Наглядно? Как гласит народная мудрость: не имя красит человека, а человек – имя.

– Да мне все равно,– отмахнулась девушка.– Васек, значит, Васек. Слушай, а он у тебя опять шевелится. Ты просто маньяк какой-то! – Она захихикала.

– Это ты – маньячка! – возразил Васильев.– Не трогай – не будет шевелиться!

– А я хочу!

– Затрахаешь меня – я ослабею, и мне хана! – предупредил Валерий.

– Ой! – Таня тут же оставила его в покое.– Извини, пожалуйста!

Насчет слабости Васильев преувеличивал. Несмотря на необычайную для него активность, он, наоборот, чувствовал себя бодрым и энергичным.