Чистильщик - Александр Мазин

«Вот что бывает,– подумал он,– когда постоянно рискуешь получить дырку в башке».

И пошел выковыривать пулю из стены на кухне.

Представленный Хирургом авторитет оказался высоким, спортивного сложения блондином примерно Валериного возраста. Одет по-деловому, в официальном, а не блатном смысле этого слова: черный костюм-тройка, галстук с бриллиантовой заколкой. Имелись, впрочем, и цепь, и перстень-гайка, но эти атрибуты не выпирали. Руки авторитета были чистыми, без наколок. И оружия, вроде, тоже на нем не наблюдалось. Впрочем, в оружии особой необходимости не было: по углам по-европейски обставленного кабинета высились два бодигарда в черных брониках поверх белых рубашек. С кобурами открытого типа, позволяющими с необходимой быстротой извлечь и нажать.

– Значит, это ты? – с некоторым сомнением протянул авторитет.

– Нет, моя фотография,– насмешливо произнес Васильев.

Боковым зрением он увидел, как забеспокоился Хирург, но не смутился. С самого начала следовало себя поставить.

– Ну, ну. И как же тебе удалось завалить таких тяжеловесов? – поинтересовался авторитет.– Неужто – в одиночку?

– Удалось,– отрезал Васильев.– А как – не важно.

Он вовсе не собирался снабжать криминального лидера боевыми отравляющими веществами.

– Крутой! – Авторитет усмехнулся.– Я не понял, ты просить пришел или как?

– Нам нужна поддержка,– сказал Валерий.– Но не благотворительность.

– Вот это точно,– согласился авторитет.– А кому это «нам»?

– Мне.

– А ты – кто?

– Можешь звать меня Васек.

– Не понял? – Насмешливый тон пропал, голос блондина стал холодным и жестким.

Бодигарды по углам слегка оживились.

– Меня зовут Васек,– повторил Валерий, удивленный странной реакцией на столь простое слово.– Что тебя не устраивает?

Блондин буквально высверлил его глазами… и вдруг расхохотался и хлопнул Васильева по плечу, чем его еще более обескуражил.

– Васек! В натуре, Васек! Ну ты, братан, дал, конкретно! Не въезжаешь, да? Хирург, проясни ему тему.

Хирург тоже улыбался, но как-то неуверенно.

– У вас кликухи одинаковые,– проговорил он.– Ты – Васек, и он – Васек.

– Во! – захохотал блондин.– Приколись, братан!

Васильев тоже улыбнулся. Верно, забавно. Особенно если учесть, что свое прозвище он придумал сегодня утром.

– Короче, садись,– Васек махнул в сторону кресла.– Раз мы с тобой тезки, значит, будем работать вместе. А ты, Хирург, пока выйди. Понадобишься – позову.

– Он предлагает поучаствовать в «стрелке»,– сказал Васильев.

Они с Петренкой и Олежком сидели в маленьком кафе на Каменноостровском проспекте неподалеку от его пересечения с улицей Халтурина.

– Зачем? – Петренко с хрустом разгрыз куриную кость и с явным удовольствием принялся ее жевать.

– Замазать нас хочет,– предположил Олежек.– Или подставить. Пацаны говорили: еще тот жук. Раньше с Чумой корешился, а потом Чуму грохнули, и теперь Васек вроде бы – сам по себе, а «тобольцам» в казну отстегивает. «Крыш» никому не делает, банков не держит, бизнесом почти не занимается: так, пара отстойничков да ночной клуб. Но это, как я мыслю, для себя. Пацаны, что на рынках дурь толкают, базарили: пока Чума шишкарил, они у него товар брали. Чуму шлепнули – как отрезало. Вопрос: откуда у него бабки? А бабки у него есть, это точно.

– Замазать нас трудно, Олежек,– проговорил жующий Петренко, глотнул пива и продолжил более внятно.– Мы уже так замазаны, что скипидаром не отмоешь. А подставить… Валера, на сколько, тебе Хирург говорил, в той сумочке было? Из-за которой весь этот кипеж поднялся?

– На шесть лимонов,– ответил Васильев.– Примерно.

Олежек свистнул.

Волосатый бармен за стойкой недовольно поглядел на свистуна, но замечание сделать не рискнул.

– Ах какая казна! – вздохнул Олежек.– За такую казну всю жизнь…

– За что я Силыча крепко уважал,– перебил Петренко,– так за это. Выпустить ливер за шесть лимонов бакинских – это каждый второй запросто. А вот взять и выкинуть их в Неву – вот это, братишка, по-настоящему круто!

– А ты знаешь, Сашок, а я все-таки склонен согласиться с Олегом,– сказал Васильев.– Хирург при всей его оборотистости – мелкая сошка. А я вообще непонятно кто. Может, засланный. Может, и вовсе сотрудник РУОПа. У меня же на лбу не написано: «Убил сто мелких и десять крупных бандитов».

– А хоть бы и написано,– проворчал Петренко.– Место, как я понимаю, тихое, укромное. Просто идеальное место, чтобы нас, беспокойных, из списка вычеркнуть.

Не то чтобы он отказывался. Просто представлял решать Васильеву.

– Рискнем,– сказал Валерий, и выбор был сделан.

Петренко вывернул руль вправо, и «лексус» соскочил на проселок. С одной стороны тянулись хилые березки-осинки, с другой – невозделанное поле, пестрящее зелеными пучками свежей травы. За полем – холм с железной вышкой на макушке. Однако слишком далеко для хорошего выстрела.

– Машину жалко,– вздохнул Петренко.

– Джип подошел бы лучше,– согласился Васильев.– Покупал бы джип,– он усмехнулся,– …как все.

– В городе она: то что надо! – вступился за свою «азиатку» хозяин.– Куда едем?

– Песчаный карьер,– ответил Валерий.– Старый. Ландшафт Марса. Если не считать лужи с водой в центре.

– Ты что, уже там был?

– Нет. Зачем светиться. Олежка с Гариком подослал.

– А почему мне не сказал?

– А зачем? Ладно, не огорчайся. Тебе понравится.

Место оказалось действительно идеальным для «стрелки». Подъездная дорога поверху витком огибала карьер. Местность просматривалась идеально, километра на три. Грязь, песок да редкие голые деревца. Единственное возвышение – уже упомянутый холм. Снайпера спрятать можно и в редколесье, да что в нем толку, если сам карьер – в ложбине.

Машину немилосердно мотало на ухабах. Широкие колеи тяжелых грузовиков оказались не в пору элегантной легковушке.

– Никого,– сказал Петренко, глянув влево.

«Лексус» ковылял над самым краем отвала.

– Как никого? А три десятка ниндзя в песке? Разве не видишь?

Петренко хохотнул.

– Слушай, а почему этот песок – белый, а не желтый?

– Желтизна – от глины,– объяснил химик Васильев.– Песок, он даже черным бывает.

– Лучше красный,– заметил практичный Петренко.– Зачищать проще.

Пока трепались, «лексус» завершил виток и выехал на карьерное дно. Лужа в центре по случаю весны разлилась в настоящее озеро.