"Пушечное мясо" Первой мировой. Пехота в бою - Семен Федосеев

Российские работы немногим уступали работам союзников, так что неудивительно, что зарубежные закупки здесь сыграли меньшую роль, чем, скажем, в вопросах пулеметов. Генерал Гермониус 6 января 1917 г. сообщал об отправке в Россию 13 огнеметов «Ливенс», которые отказались закупать бельгийцы, итальянцы и французы.

Изучение захваченного у германцев ранцевого огнемета типа «Кляйф». Этот аппарат германцы переделывали также для распыления газов и кислоты

В Англии заказали и огнеметы «Винсент». Всего получили 86 огнеметов «Винсент» и 50 «Ливенс». Марку «Ливенс» имели также британские газометы — род простого химического миномета, бросающего мины массой 14 кг, снаряженные 7 кг ОВ.

К концу 1917 г. подготовкой огнеметчиков уже занимался запасной огнехимический батальон в Петрограде.

Русскую армию нельзя упрекнуть в невнимании к носимому и возимому шанцевому инструменту. Самоокапывание русская пехота практиковала еще в Русско-турецкую войну 1877–1878 гг., а в 1878 г. получила малую лопату, именовавшуюся одно время «линемановской» (по фамилии ее изобретателя, капитана датской службы Линемана). К началу Первой мировой войны в снаряжение пехотинца входила малая пехотная лопата, носимая на поясе в кожаном чехле. Также имелись малые топоры и кирки. Возимый инструмент включал большие лопаты, топоры, кирки, мотыги и т. п.

Так, на пулеметную команду пехотного полка на 1914 г. полагался носимый шанцевый инструмент — 28 малых лопат и 7 топоров и возимый (на двуколке) — 8 больших лопат, 4 топора, 4 кирки и 4 мотыги. Однако «закапываться» в землю войска предпочитали не учить. В полевой фортификации по-прежнему присутствовали «редуты», искали лишь способы более быстрого их возведения и лучшей защиты. Накануне войны рассматривался вопрос снабжения частей земленосными мешками для организации закрытий, по примеру германской армии. Так, для пулеметных команд предлагалось иметь по 3 мешка на человека, по 12 на пулемет. В 1913 г. специально «определялась сила проникновения остроконечной пули» в закрытия из земленосных мешков с различным наполнением (песок, чернозем, глина).

По мнению генерала Брусилова, имевшееся в пехотных соединениях «количество саперов, при современном оружии, развиваемом им огне и необходимости искусно закапываться в землю, было совершенно недостаточно. При этом нужно признать, что и пехота наша обучалась в мирное время самоокапыванию отвратительно, спустя рукава, и вообще саперное дело в армии было скверно поставлено».

Но уже в начале войны великий князь Андрей Владимирович писал в своем дневнике: «Лопата, к которой раньше относились весьма небрежно, считая ее за лишний груз, теперь ценится солдатами, и каждый бережет свою лопату, как винтовку».

С началом Первой мировой войны — особенно ее позиционного периода — требования войск на шанцевый инструмент резко выросли. Удовлетворить этот спрос отечественная промышленность также не могла. Шанцевый инструмент, как и колючую проволоку, приходилось закупать за границей. Широко использовали войска и трофейный инструмент — малые пехотные лопаты были не менее ценным трофеем, чем винтовка.

Опыт Русско-японской войны ясно требовал снабдить пехоту приспособлениями для преодоления проволочных препятствий, вопрос этот исследовался, но к началу Первой мировой ни в одной армии не был разрешен — сказывалась подготовка к маневренной войне, когда многорядные искусственные препятствия ожидали встретить в основном при атаке крепостей. Считалось, в частности, что не будет особой надобности в ножницах для резки проволоки. Полагалось иметь их по 25 на роту и только на!/з роты военного времени. Общая потребность составляла 300 тыс. штук. Фактически к началу войны имелось 73 тыс. штук. Вскоре после начала Первой мировой войны стало ясно, что артиллерия и немногочисленные саперные подразделения не могут обеспечить пехоту достаточным количеством проходов в проволочных препятствиях, намного вырос спрос на ножницы. Выделились два направления — ручные и наружейные ножницы. Вопрос этот был поднят еще перед войной, но тогда не был выбран даже тип ножниц.

На поясе у этого пехотинца висит малая пехотная лопата в холщовом чехле, а за спиной — вещевой мешок «туркестанского» типа.

При рытье окопов пехоте не обойтись было без больших лопат

Ружейные ножницы для резки проволоки использовались нескольких типов: штыкового (удовлетворительно резали «только тонкую проволоку»), пиковые полковника Гулькевича («с достаточным усилием разрезают и самую толстую проволоку»), японские («удобны в обращении, разрезают толстую проволоку»). Заводу «Айваз» еще в 1914 г. были заказаны штыки — «приборы для резки проволоки» — Гулькевича. Достоинством ружейных ножниц было то, что, работая ими, пехотинец держал винтовку в руках, а не за спиной и мог быстрее реагировать на внезапное появление противника. Но в целом они уступали по удобству работы «обычным». Войска требовали ручных ножниц, позволявших резать проволоку толщиной до 10 мм. В 1916 г. удалось подать в армию около 1 733 000 ручных ножниц. Тем не менее на конец апреля 1917 г. в армии числилось 300 466 наружейных ножниц.

Для преодоления проволочных заграждений приспосабливали и штатные штыки, снабжая их крючьями для сдергивания проволоки с кольев.

Нашли применение и специальные шарнирные крючья для перебивания проволоки, крепившиеся на дульную часть ствола винтовки — при натяжении они подтягивали проволоку к дульному срезу, после чего ее можно было перебить выстрелом. Но такой способ был слишком «шумным» и требовал лишнего расхода патронов, так что популярности не получил.

К 1 января 1916 г. в действующей армии, по данным Особого совещания по обороне, имелось: 3 204 000 лопат, 413 000 топоров, 477 000 киркомотыг. Сравним потребность в шанцевом инструменте с подачей его в войска:

Предмет снабжения Потребность на период с 1 января 1916 г. по 1 июля 1917 г. Поступило в армию за 1916 г. Лопаты 13 419 000 5 700 000 Топоры 5151 000 2 200 000 Киркомотыги 3 490 000 1 700 000

То есть поступление не покрыло и половины реальной потребности.