Цвет моих крыльев - Екатерина Шашкова

Пока я разглядывала себя в зеркале, Тьяра вытащила из шкафа скромное черное платье, расставила на туалетном столике десяток баночек с непонятным содержимым и приготовилась священнодействовать.

– А это обязательно? – недоверчиво спросила я, изучая на просвет одну из склянок. В темной жидкости плавало что-то, подозрительно напоминающее отрубленный палец.

– Зато через полчаса от твоего фингала и следа не останется! – пообещала начинающая некромантка.

– Что это ты вдруг так обо мне заботишься?

– А что, нельзя? – огрызнулась девушка. – Может, у меня материнский инстинкт проснулся! Или просто поэкспериментировать захотелось. Не на нянюшке же опыты ставить. Кстати, ты знаешь, что она здесь?

– Еще перед отъездом выяснила. Подслушала случайно один из ваших уроков. Это она тебе мозги вправила, чтоб ты на меня не кидалась?

– Ничего она мне не вправляла.

– А кто тогда?

– Никто.

– Не верю! – категорично заявила я.

– А мне какое дело до того, веришь или нет? Нужна ты мне больно! – Тьяра так саданула кулаком по столику, что банки подпрыгнули. – Можешь хоть сейчас встать и идти куда глаза глядят. А папаня мой непутевый потом будет носиться по городу, тебя разыскивая, и орать на всех, что не уследили. А если с тобой что-нибудь случится, он опять завалится в этот свой любимый трактир, надерется там до полного отключения мозгов и уснет за столом. А как ты думаешь, кто поедет забирать домой ужасного господина Муллена? Слуги? Как бы не так! Когда он в таком состоянии, они и близко не подойдут! Или ты думаешь, что мне приятно, когда он ходит мрачный и на всех кидается? У него, между прочим, тоже нервы на пределе. Вот ты явилась, поставила весь дом с ног на голову, наревелась в свое удовольствие, отлежалась в постели – и счастлива. А то, что он все это время даже спать не ложился, до этого тебе дела нет. Что он каждую свободную минуту к твоей двери подходил, просто чтоб убедиться лишний раз, что с тобой все в порядке – на это тебе тоже наплевать. Правильно, кто он тебе? Добрый дяденька, который приютил, накормил, деньгами снабдил, документы оформил, какие надо! А мне он, между прочим, отец! И я хочу, чтоб ему было хорошо. А хорошо ему будет, когда он увидит, что ты, дура, выглядишь по-человечески: умыта, одета, причесана и накормлена. Уяснила?

– Уяснила, – буркнула я, с опаской шевеля ушами. И как только мои бедные органы слуха в трубочку не свернулись от такого монолога! – А орать-то так зачем?

– Я не ору, я пытаюсь до тебя докричаться! – Тьяра резко выдернула пробку из первого попавшегося флакончика, брызнула несколько капель на чистую тряпочку и прищурилась, разглядывая мой синяк. – А будешь выводить меня из себя, перепутаю дозировку, и ходить тебе потом всю жизнь с обожженной физиономией.

– Не всю. Если с моей кожи даже татуировка самоустранилась, то уж ожог как-нибудь рассосется.

– Ничего, я его на место верну! А, кстати, почему так получается? Это какое-то заклинание?

– Если б я знала!

– А можно я у тебя кусочек кожи откромсаю для исследования?

– Перебьешься.

– Ну и жадина! – вздохнула девушка, приступая наконец-то к лечению.

Не знаю, чего она намешала в свой раствор, но синяк действительно исчез почти сразу же. Да и голова, немилосердно трещавшая все последние дни, поутихла. И даже платье пришлось впору, разве что чуток длинновато. Правда, черный цвет я никогда не любила, но раз другого нет…

– Спасибо. И извини, – покаянно пробормотала я. – Я же ничего плохого не имела в виду. Просто ты меня немного удивила, когда решила помочь.

– Только немного? – хмыкнула Тьяра. – А теперь выкладывай, куда собралась. Чтоб, если что, знать, где искать.

– А куда я тут могу пойти, если и города-то толком не знаю? Разве что в тот самый трактир. Да не морщи ты нос, там очень даже уютно. Тем более у меня там знакомые. Надо же поздороваться, сказать, что я вернулась.

– Что ты вернулась, и так всем известно. Что слуги не растрепали, то Соланж добавила. Счастье, что тебя горожане в лицо не знают. И все равно, будь осторожна. Если опять влезешь в какую-нибудь историю или платье порвешь – я тебя даже на том свете достану. Поняла?

– Так точно, мой генерал! – Я вытянулась по струнке и щелкнула каблуками. Как «кузина» ни пыталась убедить меня сменить привычную обувь на туфли, в этом я осталась непреклонна. И теперь из-под длинной юбки нахально выглядывали носы растоптанных сапог.

До трактира я добралась быстро. Даже не пришлось вспоминать дорогу – ноги сами вынесли меня к яркой вывеске. Причем чуть более яркой, чем прежде. Кажется, ее недавно обновляли.

Что ж… Надеюсь, меня здесь еще помнят. В конце концов если Верба не забыла, то почему ее семейство должно забыть?! А вот будут ли рады?

Я поймала себя на том, что стою перед закрытой дверью и не решаюсь войти внутрь. Вот ведь глупость! Какая-то я слишком рассудительная в последнее время стала! Чего проще – зайти в трактир.

Что я и сделала. И замерла на пороге, нерешительно осматриваясь.

В «Полной тарелке» за три года моего отсутствия почти ничего не изменилось. В воздухе по-прежнему витали аппетитные ароматы, за стойкой восседал улыбчивый Льени, а кошка Марыська сверкала золотыми глазищами с потолочной балки. Разве что среди посетителей теперь преобладали обвешанные оружием наемники. С мечами эти типы не расставались даже за обеденным столом да и общий вид имели весьма угрожающий. Оставалось надеяться, что дело они свое знают, а воевать собираются на нашей стороне. А то мало ли…

– О, кто к нам пришел! – воскликнул трактирщик, наконец-то увидев торчащую в дверях меня. Значит, узнал все-таки. – Я уж боялся, что не зайдешь. Иди сюда, садись и рассказывай.

Я покорно подошла, заодно пытаясь высмотреть хоть один пустующей стул. Но, как назло, в трактире сегодня был явный аншлаг, поэтому свободных мест не наблюдалось. В итоге я не придумала ничего лучше, чем взгромоздиться прямо на стойку. Трактирщик ухмыльнулся, но протестовать не стал.

– А о чем рассказывать?

– Для начала, наверное, о том, что такого стряслось, раз вся бабская половина города только о тебе и судачит.

– А можно без этого? – нахмурилась я. – Как-нибудь потом.

– Потом – так потом, – легко согласился Льени. – Просто я, как основной источник сплетен в столице, должен знать, какую лапшу вешать на уши постояльцам, а о чем лучше умолчать. Понимаешь меня?

– Понимаю. Вешайте, что хотите, от вермишели до спагетти, мне без разницы.

На самом деле разница, конечно, была, но делиться переживаниями с рыжим трактирщиком не тянуло. Хватит того, что пришлось выложить все Хозяину. И о нечеловеческой сущности госпожи Соланж в том числе.

Так что с гораздо большим удовольствием я бы сейчас не рассказывала, а слушала. Вот как бы поделикатнее выспросить, не заметил ли кто третьего дня подлетающего к городу дракона? Или что у нас с военным положением, а то Хозяин все равно ничего не расскажет, как вокруг него ни прыгай. Или…