Столпы земли - Кен Фоллетт

Том взглянул на Эллен. Он боялся, что придет день, когда она решит, что они скорее умрут с голоду, чем он найдет работу, и бросит его. Она улыбнулась ему, но затем, глядя на нечеткие контуры громадины Кингсбриджского собора, снова нахмурилась. Том уже заметил, что в присутствии священников или монахов она всегда чувствовала себя неуютно. Ему оставалось лишь строить догадки: может быть, это потому, что перед лицом Церкви они еще не были женаты?

Монастырский двор был полон деятельной суеты. Тому приходилось видеть разные монастыри, но Кингсбридж был особенным. Он выглядел так, будто уже три месяца в нем шла генеральная уборка. Возле конюшни двое монахов чистили лошадей, а третий драил сбруи, в то время как молодые послушники выгребали из стойла навоз. Еще несколько монахов мели и скребли дом для приезжих, что находился по соседству с конюшней, и тут же стоял воз сена, которое постелют на чистый пол.

Однако у разрушенной башни никто не работал. Том внимательно осмотрел груду камней, оставшуюся от нее. Было ясно, что башня развалилась несколько лет назад, ибо под действием дождей и морозов осколки камней уже притупились, строительный раствор был смыт водой, а сама куча просела на дюйм-два в мягкую землю. Было просто удивительно, что в течение столь долгого срока башню так и не восстановили — ведь кафедральные соборы считались престижными. Должно быть, старый приор был либо ленивым, либо бездарным, либо и то и другое. Похоже, Том прибыл сюда как раз вовремя.

— Никто не узнает меня, — сказала Эллен.

— А когда ты здесь была? — спросил Том.

— Тринадцать лет назад.

— Ничего удивительного, что они забыли тебя.

Проходя мимо западного фасада церкви. Том открыл большую деревянную дверь и заглянул внутрь. Неф был темным и мрачным, с толстыми колоннами и деревянным потолком. Однако и здесь несколько монахов белили стены длинными кистями и подметали утоптанный земляной пол. Новый приор явно собирался привести в порядок весь монастырь. Это был обнадеживающий знак. Том прикрыл дверь.

За церковью, на подсобном дворе, стайка послушников, собравшихся вокруг корыта с грязной водой, острыми камнями соскребала сажу и жир с котлов и разной другой посуды. От постоянного погружения в ледяную воду костяшки их пальцев покраснели. Увидев Эллен, они захихикали и отвернулись.

У одного из послушников Том спросил, где можно найти келаря. Строго говоря, ему нужно было обратиться к ризничему, в обязанности которого входило следить за состоянием церкви, но в монашеской среде келари обычно были гораздо более доступными. В конце концов, в любом случае решение будет принимать приор. Послушник направил его в подвал одного из зданий, окружавших подсобный двор. Том вошел в открытую дверь. Эллен и дети последовали за ним. Остановившись, они стали вглядываться в полумрак.

Том сразу определил, что это здание было новее и построено значительно добротнее, чем церковь. Воздух был сухим, и запаха гнили не чувствовалось. От целого букета ароматов хранившихся здесь продуктов у Тома заболел живот, ибо с тех пор, как он последний раз ел, прошло уже два дня. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел, что в этом помещении был хороший каменный пол, а низкие толстые колонны поддерживали сводчатый потолок. Через минуту он заметил высокого лысого человека с венчиком седых волос на голове, который из бочки ложкой насыпал в котел соль.

— Ты келарь? — спросил Том, но монах поднял руку, делая ему знак помолчать, и Том увидел, что он считает.

— Два по двадцать и девятнадцать, три по двадцать, — закончил наконец монах и положил ложку.

Том снова заговорил:

— Я Том, мастер-строитель, хотел бы восстановить северо-западную башню собора.

— А я Катберт, по прозвищу Белобрысый, келарь, и я хотел бы увидеть, как ты это сделаешь. Но нам надо спросить об этом приора Филипа. Слышал, что у нас теперь новый приор?

— Слышал. — Катберт показался Тому дружелюбным монахом, вполне мирским и добродушным. Он бы не прочь поболтать. — Судя по всему, новый приор намерен подновить монастырь?

Катберт кивнул.

— Но он не очень-то расположен платить за это. Заметил, что всю работу выполняют монахи? И он не собирается больше нанимать работников — говорит, что в монастыре и так уже слишком много служек.

Это была неприятная новость.

— А что монахи думают по этому поводу? — осторожно спросил Том.

Катберт рассмеялся, и его старческое лицо покрылось морщинами.

— А ты тактичный человек, Том Строитель. Ты думаешь, что не часто можно увидеть монахов, работающих усердно. Но новый приор никого не заставляет. Просто он трактует Завет Святого Бенедикта таким образом, что те, кто трудится физически, могут есть мясо и пить вино, те же, кто только читает и молится, должны питаться лишь соленой рыбой и разбавленным пивом. Он может продемонстрировать тебе и детальное теоретическое подтверждение этого, однако добровольцев у него хоть отбавляй, особенно среди молодежи. — Похоже, Катберт вовсе не осуждал нового приора, а просто был несколько озадачен.

— Но как бы хорошо ни питались монахи, — сказал Том, — они все равно не смогут построить каменную стену. — Говоря это, он вдруг услышал плач ребенка. Эти звуки словно тронули струны его сердца. Как странно, что в монастыре был младенец.

— Что ж, поговорим с приором, — согласился Катберт, но Том едва ли слышал его. Похоже было, что кричавший малыш был еще совсем маленьким — неделя ил и две от роду. И крик этот приближался. Том поймал взгляд Эллен. Она тоже казалась потрясенной. Затем в дверях появилась чья-то тень. У Тома пересохло в горле. Держа на руках младенца, вошел монах. Том посмотрел налицо малютки. Это был его сын.

Том с трудом сдерживал себя. Детское личико было красным, кулачки сжаты, в открытом ротике виднелись беззубые десны. Без сомнения, малыш плакал не от боли или слабости — просто он требовал пищи. Это был здоровый, сильный крик нормального ребенка, и, убедившись, что с его сыном все хорошо. Том почувствовал облегчение и слабость.

Монах, что держал на руках младенца, был веселым малым лет двадцати с непослушными волосами и довольно глупой ухмылкой. В отличие от большинства монахов, он никак не отреагировал на присутствие женщины. Улыбнувшись всем, он заговорил с Катбертом:

— Джонатану нужно еще молочка.

Тому хотелось взять ребенка на руки. Он изо всех сил старался сделать каменное лицо, чтобы его выражение не выдало того, что творилось у него в душе. Он незаметно взглянул на детей. Они знали только то, что брошенного младенца подобрал священник. Но им даже не было известно, что этот священник отвез его в маленький лесной монастырь. И сейчас на их лицах не было написано ничего, кроме легкого любопытства. Они никак не связывали этого ребенка с тем, что остался лежать в лесу.

Катберт взял черпак и небольшой кувшинчик и налил в него молока из стоявшей здесь же бадьи.

— Можно я подержу ребенка? — попросила Эллен молодого монаха. Она протянула руки, и он передал ей малыша. Том с завистью глядел на нее, всем сердцем стремясь прижать к себе этот теплый крохотный комочек. Эллен покачала младенца, и он на некоторое время успокоился.