Чернокнижница - Яна Мелевич

— Лена!

Я застыла и резко обернулась, заставив зависнуть в воздухе огромного лысого ящера с острыми зубами. Шипастый хвост нетерпеливо подергивался. Вряд ли мне удалось бы выжить при столкновении с таким. Потому не очень расстроилась, когда Руслан швырнул огненный шар в безднову тварь, сжигая ту заживо. Отбросив подальше обгоревшее тело, резко повернулась к студентам.

Игорь держал на руках Бубенчика, а Олеся помогала Ане стереть с лица слезы.

В Лоренхиле прислужники храма часто рассказывали байку о таинственной шкатулке, где хранились семь грехов человечество. Говорят, если такую открыть, то содержимое породит хаос и уничтожит все живое. Я никогда этому не верила, потому что не таинственная магия делала выбор. Каждый отвечал за свои поступки: поддаваться ли ему жестокому голосу мрака или остаться верным собственным принципам. Человек — шкатулка, наполненная бесконечным количеством противоречий. Со всеми грехами и маленьким огоньком надежды, горящим в сердце. На самом дне.

— Мы поедем с тобой, — категорично заявил Иван. — А когда все закончится, хотим получить объяснения.

— Там опасно, — наклонила я голову к плечу. — Погибнете раньше, чем успеете сказать: «Абракадабра».

— Ага, — фыркнул Игорь и улыбнулся. — Но мы же команда.

— Герои, — задрала подбородок повыше Олеся.

— Я злодейка, — промурлыкала я.

— Редкостная стерва, — хмыкнул Руслан. — А твой муж — психопат, который нас чуть не убил. Однако других дураков спасать людей не нашлось.

Очередной рев раздался совсем рядом, и времени на болтовню не осталось. Я кивнула на машину, заметив несколько уродливых тварей, бегущих в нашу сторону. Людям в домах повезло. Они скрылись под завесой, наложенной богами, и продолжали жить.

— Мы на границе, — жестко проговорила я, садясь за руль. Благо не пришлось выдумывать, ключи оказались на месте.

Автомобиль отозвался мерным рычанием, и я дала по газам практически сразу, сбивая с лап уродливую червеподобную тварь. Моих пассажиров, плотно набившихся в салон, хорошенько тряхнуло. От наезда Бубенчик возмущенно пискнул, а Олеся для страховки закрыла дрожащую Аню собой.

Девчонке явно понадобится хороший психолог.

— А это не читерство? — изумился Игорь, впопыхах пристёгивая ремень и глядя на меня изумленно. — Нас же сюда кто-то перенес.

Я цокнула языком и улыбнулась, выезжая на дорогу. До Невского моста всего пять километров. Доедем очень быстро.

— Боги любят шутить, — хмыкнула я, слыша изумленные вздохи, вжимая педаль газа в пол. — Миру бездново повезло. Создатель дал шанс, так давайте его не упустим.

Никуда ты не денешься, Эйдан Холланд. Я еще не отомстила тебе за казнь. В конце концов, кто громко клялся, что мы навеки будем вместе?

Эйдан Холланд

Пустой и мрачный Петербург мне чем-то нравился. Наверное, я бы не отказался пожить в такой иллюзии. Остался бы навечно среди пустых многоэтажек, узких переулков и промозглой прохлады, что разгуливала по берегу Невы. Намного лучше Лоренхила, Родолы и даже имения в графстве. Замок Локреджей всегда казался унылым болотом среди темнеющего леса, где за каждым кустом пряталась всякая пакость.

— Не передумал? Последний шанс попросить у меня спасение, — пронизывающий шепот Бездны окутал с ног до головы и заставил оторвать взгляд от ледяного панциря, сковавшего реку культурной столицы страны.

Безмятежность, покой и свобода — вот что я ощущал сейчас, наплевав на мрак и возможную гибель всего мира.

Я понял не сразу. Почти поддался на уговоры, все думал обмануть тьму. Но наивными дураками пользуются умные люди и боги, а я себя к конченым кретинам никогда не причислял. Нет, просто решил уравнение из всех известных переменных, после чего получил ответ. В момент, когда Инна с Бездной внутри себя коснулась моей ладони в знак подтверждения сделки, картина окончательно прояснилась.

Меня растили, как убийцу. Брата — провидцем. Родители, миры, иллюзия выбора — искусственно созданные условия под почву будущего конца света. Даже моя жена появилась не просто так. Судьба свела нас ради этого боя. Хелене было суждено встретиться со мной в том лесу, стать моей спутницей, а затем превратиться в противницу.

— Зачем спасаться, если ты уничтожишь мир? — бросил я, переведя взгляд на бледную Лизу.

Мать тяжело дышала, по щекам бежали злые слезы. Нет, вовсе не из-за смерти сыновей и дочери, что остались навеки прикованными к цепям в церкви. В момент, когда я свернул шею Мише, Елизавета не шелохнулась. Просто хотела сбежать из города, страны, дабы спасти собственную шкуру. Харламова надеялась со временем начать все заново.

За старшим братом на меня бросились Сергей и Ева. Последняя выпустила несколько пуль, но промахнулась. Сестрица настолько обезумила, что едва не убила дочь. Кажется, в тот момент мне больше всего запомнились огромные глаза Ани. Она так пронзительно смотрела, ждала какой-то помощи.

Я никогда не получал удовольствия от убийства детей, хотя такие жертвы на войне — стандартная плата за победу. Молодые, старые, совсем младенцы или их родители — мои воины сжигали дома, рубили каждого бегущего навстречу. Темная магия забирала жизни одну за другой, когда в очередной осаде я применял мощное заклятие. Мне, в общем-то, было все равно. Однажды я сам случайно убил подростка. Он просто выскочил на дорогу и попал под перекрестный магический удар; парню снесло голову, но тот остекленевший взгляд вдруг всплыл в памяти.

«Беги и прячься», — прошептали тогда мои губы.

Услышала ли Аня? Наверное, да, если почти сразу бросилась с дороги, рискуя нарваться на пулю или очередную ударную волну, пущенную Эдуардом. К счастью, племяннице повезло. А, может, братец сохранил последние зачатки разума, когда перестал слушаться мать. Точно кукла с испорченными батарейками он опустил голову, затем потухла магия между его ладоней, оставляя остальных беззащитными.

«Убей их», — промурлыкала тьма, и я с удовольствием подчинился.

Морально-этическая сторона могла отправиться в эротическое путешествие до самой глубокой дыры. Эти люди были ничем не лучше меня. Да, боги, весь мир давно заслужил смерть. Оставалось только нажать на красную кнопку и спокойно наблюдать за гибелью всего живого.

— Неужели тебе жаль их? — промурлыкала тьма, скорее для поддержания беседы, чем любопытства. Будучи бессмертной, фактически вечной, она не могла испытывать эмоции. Максимум, люди ее забавляли.

— Кого? — равнодушно спросил я и резко повернулся, посмотрев в бесстыжие глаза матери.

Таких женщин сейчас любили: сильные, независимые. Им прощалось все, эгоистичность возводилась в культ и порождала раковую опухоль общества, которая уничтожала у людей совесть и любовь к ближнему. Рядом с Лизой сидел, сгорбившись, ее младший сын — последний из детей, но она ни разу к нему не повернулась. Эдик бессмысленно смотрел в одну точку, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Какая-то часть меня пожалела это существо: нашел ему плед в пустой машине неподалеку, дабы не сидел голым задом на снегу.