Последнее послание - Николя Бёгле

Генерал нажал на клавишу клавиатуры компьютера, и на экране появились очень похожие одна на другую схемы.

— Так вот, инспектор Кемпбелл, эти четыре независимые группы, составленные из лучших астрофизиков и физиков нашего века, разработали четыре различные теории, но все эти теории — я подчеркиваю: все, — основанные на расчетах вероятностей, с почти полной уверенностью приводят к одному и тому же выводу: нулевого момента никогда не было. Большой взрыв не был мгновенной причиной создания всего существующего. Иными словами, никогда не было, чтобы ничего не было. До того, что ошибочно было названо Большим взрывом, всегда существовало нечто.

Грейс медленно осмысливала услышанное.

— Что же тогда было?

— Если этот момент больше не является началом, он становится переходом. Очень коротким переходом между предыдущей Вселенной и нашей. Бесконечно коротким моментом, когда предыдущая Вселенная сжимается почти до нуля, но не достигает этого значения, а потом возобновляет свое расширение и становится нашей. Или, точнее, продолжает становиться собой в иной или, возможно, похожей на предшествующее состояние форме. Стало быть, Большой взрыв следовало бы переименовать в Большой скачок, поскольку речь идет о переходе, а не о рождении.

Грейс открыла рот, чтобы задать вопрос, но слова не слетали с ее дрожащих от волнений губ.

— Это означает, что до нашей Вселенной существовала другая и что, возможно, было много скачков, прежде чем появилась наша Вселенная?

— Да.

— Но в таком случае когда же все началось?

— В этом-то и весь вопрос, инспектор. Мы просто отодвигаем проблему происхождения самой первой Вселенной, чтобы включить ее в модель цикличной космологии. Но в том, что касается нашей Вселенной, на сегодня теоретически признано, что она не является первой и что нашей предшествовала другая форма Вселенной.

Теперь Грейс лучше понимала схемы на экране. Все они представляли более или менее одинаковый цилиндр, который сужался до превращения в тонкую линию, а затем снова разворачивался в тот же цилиндр.

— Но как вы можете быть уверены на сто процентов в цикличности Вселенной, если все это лишь теории, какими бы убедительными они ни казались? — спросила она.

— Эти теории очень прочно обоснованы. Разработавшие их ученые известны своим исключительно строгим подходом к предмету. Но вы правы, все они мало чего стоят, пока не подтверждены практическими экспериментами.

Генерал подвигал мышкой компьютера, и Грейс увидела тот самый снимок овала диффузного космологического фона, изображение нашей Вселенной в возрасте 380 000 лет.

— Инспектор Кемпбелл, — продолжил он глубоким и уверенным голосом, — если бы до нашей Вселенной существовали другие, их следы могли бы сохраниться в той, в которой мы существуем сегодня? Возможно ли, по примеру руин исчезнувших земных цивилизаций, обнаружить в космосе остатки предшествующей Вселенной, доказавшие бы факт ее существования? Нечто, что сохранилось от предельного сжатия, приведшего к скачку?

Завороженная, Грейс почувствовала, что генерал имеет ответ на эти головокружительные вопросы. И это ощущение причастности к столь глубокому знанию опьяняло.

Военный снова нажал на клавишу.

— Ответ — да. Недавно мы получили доказательство существования Вселенной, предшественницы нашей, — заявил генерал. — Это доказательство присутствует на самых последних снимках диффузного космологического фона, полученных нами.

— Красные круги на диффузном космологическом фоне, которые сейчас рассматривает Нэйл, обозначают остатки Вселенной, существовавшей прежде нашей.

Грейс вспомнила, что профессор астрофизики Хайлендского университета рассказывал ей об этих обнаруженных им аномалиях, над исследованием которых работал Антон Сьюйак. В возрасте 380 000 лет Вселенная не могла еще произвести достаточное количество энергии, чтобы освободить эти следы, и поэтому невозможно объяснить присутствие этих физических аберраций.

— Откуда вы знаете? Наконец, я хочу сказать, какова бы ни была природа этих точек, как вы можете быть уверены в том, что они являются остатками Вселенной — предшественницы нашей?

— Последние увеличенные снимки, сделанные нашими спутниками, доказали нам, что эти три десятка энергетических аномалий обладали типичными вихревыми формами следов, которые оставляют после себя черные дыры, когда исчезают. Так вот, в возрасте 380 000 лет Вселенная еще не имела возможности образовать черные дыры и тем более видеть их исчезновение. Значит, мы полностью уверены: эти точки являются гравитационными волнами, происходящими из черных дыр предыдущей космической эры, пережившими Большой скачок, неправильно названный Большим взрывом.

И пока голос генерала затихал в комнате, Грейс оценила масштаб метафизической революции, которую ей только что показали. И теорию подкрепляли доказательства. Но один вопрос оставался в подвешенном состоянии. Если все ученые твердо уверены в правоте этой теории, зачем генералу был так нужен Нэйл? Она задала вопрос, который ученый, кажется, не слышал.

Военный снова провел пальцем между бровями.

— Весьма вероятно, что предыдущая Вселеная была отражением нашего мира. Он состоял из тех же химических элементов, что и наш, наверняка там возникла разумная жизнь, то есть существовали высокоразвитые цивилизации. Цивилизации, которые до сжатия их Вселенной наверняка продвинулись дальше нас в изучении законов физики и их использовании. На их месте мы попытались бы передать следующей Вселенной то, что узнали сами. Так вот, диффузный космологический фон виден из всех частей космоса. Значит, если бы кто-то хотел оставить послание последующим цивилизациям, не зная, где в пространстве они будут находиться, мы поместили бы его именно туда.

Генерал посмотрел на Нэйла.

— Поэтому мы убеждены, что послание скрыто в диффузном космологичесом фоне. Код, формула, даже идея… Нечто такое, весьма вероятно, записано в глубинах Вселенной. И, рассуждая логически, это послание имеет математическую природу. Но сколько бы мы ни всматривались, не удалось обнаружить никакой схемы… По этой причине для проведения такого исследования нам был необходим необыкновенный мозг. Мозг, наделенный такой интуицией, таким выдающимся интеллектом, таким гением, который видит то, чего не увидел никто другой. Поэтому мы много лет разыскивали Нэйла Штейнаберта и его коллегу Антона Сьюйака. С того самого дня, когда узнали, что «Олимп» сделал с ДНК Ньютона и Эйнштейна… — Он говорил торжественным тоном: — Нэйл Штейнаберт — единственный, кто способен помочь человечеству расшифровать это послание. Он нужен нам как никогда.

— Кое-что есть… — проронил вдруг Нэйл из противоположного конца помещения. — Я его вижу…

Грейс бросилась к нему, но генерал обогнал ее в почти лихорадочной спешке.

Ученый дышал все более и более шумно. Лоб его покрыли капли пота. Начиналось заражение или необычное волнение от сделанных выводов?