Последнее послание - Николя Бёгле

Когда Грейс почувствовала, что Елена начинает успокаиваться, она шепнула ей на ухо:

— Я хочу открыть тебе одну тайну… но ты должна мне пообещать никому об этом не говорить.

Девочка кивнула.

— Это видео, которое смотрит сейчас весь кампус, все Штаты, а скоро будет смотреть весь мир… и которое, возможно, откроет глаза миллионам рабов, существует благодаря твоей маме. Но — тсс…

Елена чуть отодвинулась от Грейс; в ее покрасневших глазах теперь блестело не только горе, в ее взгляде теперь виднелся огонек счастья. И радость приподняла уголки ее губ.

— Ты можешь гордиться своей мамой, как она гордилась тобой, поверь мне.

Девочка была слишком взволнована, чтобы говорить.

— Ты можешь мне звонить, когда захочешь, Елена, обещаю, что для тебя я всегда буду свободна. В любых обстоятельствах и в любое время.

Грейс протянула ей номер своего телефона, взяла ее руки в свои и, улыбнувшись самой доброй своей улыбкой, ушла.

Во второй половине следующего дня она уже была в пути в Хайленд. Она хотела, вернее, должна была вернуться в те места, где началось ее расследование. Все произошло так быстро, что события этих последний дней заволакивала туманная дымка, словно бы это был сон.

Через несколько часов она увидела монастырь у подножия холма, на который забралась. По лицу хлестал влажный морской ветер. Серо-стальное небо едва не касалось зеленых холмов с острыми черными вершинами. Она прошла Дорогой мертвых до сложенного из тысячелетних камней древнего здания, вспоминая, как пришла сюда несколько дней назад, совершенно не догадываясь, что ждет ее дальше. Тяжелая деревянная дверь открылась, показалась фигура монаха в надвинутом капюшоне. Аббат Кэмерон тут же открыл лицо, его глаза были полны искренней радости.

— Инспектор Кемпбелл… Слава Богу, вы… живы. Наши молитвы исполнились.

Грейс захотелось его обнять. Монах, должно быть, это почувствовал и с радушной улыбкой целомудренно положил руки ей на плечи.

— Проходите, прошу вас, мои братья будут счастливы снова увидеть вас и узнать, что вы в добром здравии. Входите.

Едва дверь закрылась и Грейс оказалась в прихожей с готическими сводами, она сразу погрузилась в атмосферу вне времени, которая произвела на нее сильное впечатление. Сопровождаемая аббатом, чья ряса тихонько шуршала о плиты пола, она прошла по длинному коридору, увидела картины, которые не сводили с нее глаз, и вышла во двор, залитый сероватым светом. Мало-помалу на нее нахлынули воспоминания, словно для того, чтобы подтвердить, что все пережитое действительно произошло.

— Все закончилось, — сказала она наконец аббату. — Никто не придет вас беспокоить. Убийцы больше нет на этом свете.

— Да смилостивится Господь над его душой.

Когда они проходили мимо кельи, где было обнаружено тело Антона Сьюйака, Грейс остановилась. Дверь была закрыта, но в воздухе пахло хлоркой. Она увидела себя, мокрую, пришедшую сюда впервые и в изумлении стоящую перед телом этого молодого человека, которому удалили мозг. Она видела себя колеблющейся, снедаемой сомнениями относительно своей способности раскрыть подобное дело.

И тут она поняла, зачем вернулась в это место: не за ощущением реальности всего пережитого, а за подтверждением того, что мимолетно почувствовала в кабинете Эллиота Бакстера, — что отныне она совсем другая женщина, не та, которая приплыла ранним дождливым утром в этот монастырь.

— Брат Кэмерон, мне бы не хотелось мешать вашим братьям в их трудах и молитвах. Скажите мне только, как себя чувствует брат Колин.

— Понимаю… Если хотите, он в своей келье.

Грейс кивнула, и они прошли в коридор келий для монахов. Аббат постучал в дверь.

— Брат Колин, к вам гостья.

Грейс медленно открыла дверь и увидела лежащего на кровати монаха, поднявшего на нее свой детский взгляд, освещенный благодарностью. Он был еще бледен, но мог лучше двигаться, чем тогда, когда она оставила его на руках врача, извлекавшего пулю, которой ей пришлось ранить его в бедро.

Она фамильярно присела рядом с ним на край кровати.

— Как вы себя чувствуете?

— Сво… сво… свободным, — пробормотал он.

Грейс покачала головой.

— Я глубоко сожалею, что нанесла вам эту тяжелую рану, — призналась она.

Брат Колин набрал в грудь воздуха и попытался ее успокоить:

— Вы спасли мне жизнь… Я каждый день молюсь за вас.

Грейс улыбнулась ему, в груди у нее разлилось приятное тепло, но лицо ее быстро помрачнело.

— Молитесь не за меня, брат Колин… Если хотите меня поблагодарить, помолитесь за молодого человека, который погиб, помогая мне в моем расследовании. За невинного молодого человека, у которого впереди была вся жизнь. И которой у него не будет…

Грейс взяла себя в руки.

— Его звали Йен, — сказала она.

— Помолюсь.

— И если возможно, помяните в ваших молитвах одну женщину, которая была мне… очень дорога. Я буду вам за это глубоко признательна. Ее звали Наис.

— Я помолюсь и за вас, и за Йена, и за вашу подругу Наис, не беспокойтесь. Я буду делать это каждый день столько времени, сколько понадобится вам, чтобы обрести мир… и что… чтобы чувство вины оставило вас и все было хорошо.

— Спасибо. Поправляйтесь, брат Колин. Я счастлива, что вам лучше.

Грейс на мгновение положила свою руку на руку молодого монаха и встала. Уже возле двери она услышала, что Колин чуть приподнялся на своей постели.

— Не знаю, верите вы в Бога, инспектор, или нет, но… но он в вас верит.

Грейс сразу поняла, что эта фраза оставит в ней неизгладимый след, но еще не могла оценить всего ее значения.

— Поживем — увидим. До встречи, брат Колин, — сказала она, выходя из кельи.

Аббат проводил ее до выхода из монастыря и уверил, что она всегда будет здесь желанной гостьей и что для нее всегда найдется комната, если она захочет на некоторое время уединиться здесь.

Грейс в последний раз задержалась в холле, молча любуясь стенами, пропитанными Историей. Ей послышались голоса и приглушенные шаги основателей этого древнейшего места христианского культа на Западе, она представила себе смотрящего на бьющееся о прибрежные скалы море Макбета за несколько дней до того, как его похоронили на кладбище, примыкающем к старинному строению. И еще она знала, что среди упокоившихся в Айонском монастыре будет и величайший гений Исаак Ньютон.

— У вас задумчивый вид, инспектор, — сказал аббат Кэмерон.

Грейс заколебалась, стоит ли ему рассказывать, кем на самом деле был Антон Сьюйак и какой невероятной честью для монаха было беседовать с ним. Но если случайно этот секрет станет известен другим, любопытные сотнями повалят сюда и монастырь потеряет свою душу и свой безмятежный покой.