Тот первый поцелуй - Саманта Джеймс

Кроме того, что Натаниель похитил ее жемчуг. Возможно, она делала ошибку, но пусть уж лучше Морган считает, что она отправилась к Натаниелю, чтобы помочь ему в беде, а не потребовать обратно свое ожерелье.

Экипаж остановился, и Морган распахнул дверцу. Элизабет выскочила наружу вслед за ним, но Морган обернулся и схватил ее за плечи.

— Нет, Элизабет, оставайся в экипаже, тут ты будешь в безопасности.

Она его не слушала, напряженно вглядываясь в улицу за его спиной.

— Вон они! — вскрикнула она, показывая пальцем. — Человек в котелке и с ним Натаниель! Они зашли в проулок!

Морган повернулся и пустился бежать, Элизабет, подхватив юбки, помчалась за ним. Но очень скоро она начала задыхаться и при входе в проулок споткнулась и упала, разбив колено и поцарапав руки. Она хотела подняться, но не смогла, потому что у нее закололо в боку. Она подняла голову и в отчаянии всхлипнула.

Прямо перед ее глазами в проулке между домами разыгрывалась страшная сцена между Натаниелем и человеком в коричневом котелке. Натаниель высоко поднял сжатый кулак и ударил англичанина в лицо. Все сопровождалось сердитыми криками. Морган уже был шагах в десяти от человека в коричневом котелке. Тот выхватил что-то из кармана сюртука.

Луч заходящего солнца сверкнул на блестящем металле. На долгое мгновение кинжал застыл в поднятой руке. Затем все смешалось.

— Нет! — отчаянно крикнул Морган и бросился вперед..

Рука с кинжалом нанесла молниеносный удар. Элизабет пронзительно закричала. Натаниель повалился на землю. Но борьба еще далеко не закончилась. Морган сбил англичанина с ног, и тот, падая, увлек его за собой. Кинжал зазвенел, ударившись о булыжники мостовой, и упал на землю неподалеку от борющейся пары. Элизабет замерла от ужаса. Два человека, две руки тянулись к оружию, чтобы схватить его. Одному из них удалось завладеть желанным кинжалом…

Это был человек в коричневом котелке. Морган лежал на спине, устремив взгляд вверх. Человек в котелке с жестокой улыбкой поднялся на колени. Снова кинжал ярко блеснул на солнце, готовый нанести смертельный удар.

Раздался громкий выстрел, и едкий дым плотной пеленой повис в воздухе. Через неясный туман Элизабет увидела, как человек в котелке пошатнулся и, раскинув руки, лицом вниз упал на булыжную мостовую. Натаниель лежал на боку, в руке он держал небольшой пистолет. Элизабет изумленно вскрикнула. Он был жив. Натаниель был жив! Элизабет с трудом поднялась и бросилась к нему.

Морган уже опустился на колени рядом с братом; его лицо было искажено отчаянием, и радость сменилась страхом в душе Элизабет.

— Боже мой, — воскликнул Морган. — Нам нужен врач! Немедленно!

Тяжелая, гнетущая тишина воцарилась в доме. К счастью, Виллис догадался отправиться за доктором, лишь только понял, как развиваются события. Прошло всего несколько минут, и Стивен уже склонился над лежавшим на земле Натаниелем. Тот был без сознания и не почувствовал боли, когда его переносили в экипаж, но Элизабет увидела расплывшееся на его рубашке большое красное пятно.

Предчувствие неотвратимой беды камнем легло на сердце Элизабет.

Они привезли Натаниеля домой, в ту самую комнату, где он лежал совсем недавно. Стивен занимался им уже достаточно долго, а Морган и Элизабет не отходили от закрытых дверей. Минуты казались часами, ожидание — бесконечным.

Они оба вздрогнули, когда дверь наконец отворилась. Стивен вышел в коридор.

— Как он? — первым заговорил Морган. Стивен покачал головой, его лицо не предвещало ничего хорошего.

— Я сделал все, что мог, — сказал он устало и положил руку на плечо Моргану. — Он спрашивает тебя. И вас тоже, Элизабет.

Морган уже был в комнате. Элизабет медленно вошла вслед за ним. При виде Натаниеля она еле сдержала восклицание. Он лежал, откинувшись на подушки, такой же белый, как простыни. Глаза были закрыты, и Элизабет почудилось, что он уже мертв.

Но вот глаза открылись и остановились на ней. В них была боль и в то же время свет, который звал ее к себе.

Элизабет подошла совсем близко к кровати. Она и не подозревала, что ей хватит сил сдержать слезы и улыбнуться.

— Здравствуйте, Натаниель.

— Элизабет, — произнес он еле слышно. — Видите, я был прав. Я действительно оказался негодяем.

Наверное, ничто в жизни не стоило Элизабет так дорого, как эта улыбка.

— Ни в коем случае, — отозвалась она.

— Нет, не спорьте, — настаивал он.

Он перевел взгляд на Моргана. Элизабет молча наклонилась и поцеловала его в щеку. Затем покинула комнату.

— Может быть, ты отдохнешь? — сказал Морган, сменив Элизабет у кровати.

Натаниель чуть повернул к нему голову.

— Ты опять за мной надзираешь, правда? — пробормотал он шутливо. — Все учишь меня, как поступать, это после стольких-то лет.

Он вздрогнул, будто от холода. Морган подтянул повыше одеяло и взял руку Натаниеля. Он с трудом заставил себя заговорить.

— А ты все такой же непослушный.

— Всю жизнь, Морган, я заставлял тебя волноваться.

— Еще как. — Голос Моргана был хриплым от переживаний. — И ты наслаждался каждой минутой моих мучений, да?

— Ты знаешь, я всегда хотел быть похожим на тебя. Боже мой, как я теперь раскаиваюсь! Я ведь стольким тебе обязан…

— Ничем, — твердо произнес Морган. — Ты спас мне жизнь, Натаниель. А для этого требуется немалое мужество. Мне никогда с тобой не расплатиться.

Натаниелю не хватало воздуха.

— Значит, я спас тебе жизнь? — прошептал он.

— Да, спас.

Морган сильнее сжал руку Натаниеля. Невидимые узы объединили навсегда двух братьев.

Слабая улыбка появилась на губах Натаниеля.

— Кто бы мог подумать, Морган? Это я тебя спас. Я был героем. — Его голос был еле слышен. — Ты будешь помнить об этом, Морган? Помни об этом, когда будешь думать обо мне…

Его глаза закрылись. Давящая боль в груди исчезла. Умиротворение появилось на лице. Понемногу его пальцы разжались. Морган наклонился к нему. — Нат! — позвал он. — Нат!

Натаниеля похоронили на следующий день. Маленькое тихое кладбище находилось неподалеку от дома, на поросшем травой холме над рекой. Место для могилы выбрали на лужайке среди полевых цветов, под сенью величественного дуба.

Во время службы Морган стоял поодаль от других, печальная мужественная фигура в черном. Когда все кончилось, он не стал ни с кем говорить: ни с пастором, ни со Стивеном, ни с Элизабет. Он пошел домой и заперся в кабинете. Элизабет одна принимала соболезнования от тех, кто заехал к ним сам или прислал записку.

Следующие четыре дня только Симмонсу было разрешено входить в кабинет. Элизабет была немного обижена, что с ней так поступили, и все же понимала потребность Моргана побыть одному, чтобы примириться с трагической смертью Натаниеля.