Париж в кармане - Лариса Соболева

– Как же можно прятать такую красоту в лохмотья?

Ей хорошо было говорить, имея мужа-коммерсанта, работа для нее развлечение, и директор не пилила, потому что муж кидал деньги на мероприятия в музее. В ресторане гостиницы «Интурист» Лина вообще потерялась. Посетители в основном иностранцы, огни, официанты, музыка. Вот так проходит жизнь мимо, почему? Хотелось плакать от обиды и есть, есть все, что видела на столе. Платон Маркович, перед которым все заискивали, пригласил ее на танец.

– О, французы! – сказала Лина, указав глазами на спорившую пару. – Он требует не тратить денег на чепуху, она называет его скрягой.

– Вы так хорошо знаете французский? – удивился он.

– Порядка двадцати пяти тысяч слов, – скромно кивнула Лина. – Еще английский, но хуже французского. Начинала учить итальянский, да времени не хватило.

Не хватило денег, но об этом как-то стыдно было говорить.

– Такая юная и столько знает! – приятно поразился он. – Ответьте, вы очень дорожите своим музеем?

– Очень, – шутливо сказала Лина. – Настолько дорожу, что готова бежать из него в тундру. Но это работа по специальности в какой-то степени.

– А если я вам предложу сопровождать меня через месяц в Париж? Мне нужен переводчик. А для начала предлагаю поработать у меня в офисе.

Согласилась подумать. В туалете пересказала диалог подруге, та напустилась:

– Подумает она! С ума сошла? Ты собираешься всю жизнь безвылазно торчать в музее? Сама экспонатом станешь. Это твой шанс, который дается раз в жизни, не упусти.

– Мне не в чем ехать, даже в офисе появиться. Ты мой гардероб знаешь.

– Я поделюсь. Молчи, не спорь, я все равно все не ношу.

Она подарила кучу дорогих тряпок, Лина растрогалась до слез, потому что и за пять годовых зарплат не купила бы столько. Легко рассталась с музеем, послав на прощание директрису. Попав в атмосферу деловой жизни, решила для себя, что теперь ни за что не упустит свой шанс и плевать на искусство. Платон Маркович выдал аванс – целое состояние – и попросил никому из работников не говорить, что она владеет языками.

– Мои доверенные лица, зная, что я владею лишь русским, кажется, надувают меня. То есть ведут переговоры, соблюдая интересы противоположной стороны и свои. Помогите мне разоблачить их.

Нет проблем! Лина прослушивала переговоры по параллельным телефонам, выяснила, что два его работника получали приличное вознаграждение от иностранцев при покупке товаров напрямую. Разразился скандал, менеджеров вышвырнули на улицу, а Лина укрепила свое положение.

Поездка в Париж, где Платон Маркович покупал автомашины «Рено» и «Пежо», окончательно убедила Лину взять от жизни все, что положено. В то время к русским нуворишам в Париже относились как к арабским шейхам начала двадцатого столетия. Русские приезжали тратить деньги и тратили с размахом. Лина видела, придя в магазин за подарком для подруги из музея, как появилась русская бабища и оставила в магазине сумму в сто тысяч франков. Судя по всему, уже не раз оставляла, со стороны продавцов отношение к ней было подобострастное. А сама-то ничего собой не представляла, с лицом, словно терка, с жутким выговором поселянки затерянной глубинки. В отеле Лина долго изучала себя в зеркале со всех сторон. «Разве я хуже? – думала. – Надо только найти того, кто оплатит мои нужды». На кого же положить глаз? Знакома была лишь с двумя богачами: мужем подруги и Платоном Марковичем. Первый отпадал не из чувства благодарности к подруге, а потому, что его капитал не соответствовал уровню потребностей Лины. Платон Маркович? На тридцать два года старше, смотрел на нее далеко не по-отечески, осталось дать повод и развить отношения.

Лина поставила цель лечь с ним в постель здесь же, в Париже, где атмосфера располагает к флирту. Теперь не убирала пугливо руку, когда он брал ее, сама предлагала потанцевать в ресторане и льнула к нему. Настал ответственный момент, которого жутко боялась, а он был потрясен, потому что лишил ее девственности. Как! В двадцать шесть лет и девственница?! Да, берегла себя для мужчины своей мечты – легко внушила ему Лина. И разгорелся в Париже роман, вместо десяти дней провели там месяц. Секс не понравился ей, более того, противно было, а что делать? Других кандидатов дожидаться – так и жизнь пройдет. Он же балдел от ее невинности и наивности, оплачивал все ее потребности.

Вернулись в Россию. Снова коммуналка, а там пьянь, драки. Можно было раскрутить Платона на отдельную квартирку, а что потом? Возьмет Платоша и помрет. Какой еще дурак будет так щедр? Лина взяла его в оборот: не могу жить без тебя, ревную к жене-старушке, умру, если не будешь со мной. У него в мозгах что-то там сдвинулось, он объявил жене о разводе. Та за сердце хвать, разве легко такое пережить на склоне лет? Но Платоша не купился на дешевые фокусы жены, развелся, женился на Лине. Одновременно закончилась перестройка особняка; его бывшая супруга переехала в хорошую квартиру. Лина вошла в особняк законной хозяйкой и поняла, что терпела секс не напрасно. Со вкусом обставила триста квадратных метров жилой площади, как вдруг… умирает бывшая супруга! Платон впал в депрессию, мол, моя вина в том. Лина и тут смогла его переубедить:

– Ты не виноват. Каждый человек имеет право на счастье, и никто не должен отнимать его, даже жена. Если у тебя появится другая, я уйду в сторону. Это честно.

На самом деле Лина негодовала: подохла специально, чтобы вбить клин между молодой женой и Платоном. Только ничего у нее не вышло. Но вот примчался Марк из-за границы, где изучал экономику, о переменах в семье не знал. Стоило Лине увидеть его, поняла, что возникнут проблемы…

…Лине показалось, что отец и сын слишком долго молчали после скупого рассказа Платона Марковича, который свелся к тому, что новая жена ангел во плоти, не меньше. Она выглянула из-за угла, сверху их было хорошо видно.

– Понятно, – сказал Марк, – все-таки секретарша. Банально. Слушай, а ты не задумывался, почему среди пожилых мужчин, женившихся на молоденьких, нет бедняков? А? Ты подумай, тема хорошая для размышлений.

И снова молчали. Молчали и тогда, когда в гостиную вернулась Лина, предложила выпить чая. Марк внимательно изучал юную мачеху, но придраться к его взгляду было невозможно, в нем не читалось ни ненависти, ни наглости, лишь любопытство. Но и этого было достаточно, чтобы внести в атмосферу чаепития элемент неловкости.

– Когда уедешь? – спросил отец. – Ты ведь не прошел стажировку?

– Не уеду, папа, – усмехнулся Марк. – Я буду рядом с единственным родителем как твой единственный отпрыск. А то кто знает, вдруг ты случайно свалишься с лестницы или выпьешь чай и упадешь замертво, а я опять не успею приехать. У тебя ведь критический возраст, надо беречься.

Лина вспыхнула, покрылся пятнами и отец, ведь намек прозвучал однозначно: берегись, папа, она тебя в могилу сведет, как свела мать. Марк удалился к себе. Нет, он не сопел над фотографиями, которые перебирал полночи, а думал. Смерть матери вызвала не только боль, обиду за нее. А как еще он мог отнестись к браку отца и Лины? Ну, замысел мачехи раскусил сразу, а отец в его глазах выглядел кретином. Этот союз в буквальном смысле брак, результатом которого явилась смерть. Нельзя же переступать через трупы, достигая пресловутого права на счастье! Марк решил с молодоженами не церемониться: