Шантаж - Марина Дмитриева

— Мама, — раздался из комнаты голос сына, — я кушать хочу!

Слова о еде вызвали новую волну дурноты. Бедный мальчик, глупая влюбленная мамаша совсем забыла — детей полагается кормить.

Что же я буду делать, если мои догадки подтвердятся?! Кто-то жестокосердный втыкал в мою спину холодные иголки… тысячу иголок разом. Как такое могло произойти с правильной генеральской дочкой, что она не уверена в том, кто отец ее возможного ребенка?! Не уверена даже в том, желает он ей добра или хочет уничтожить…

— Мам, ты чего такая бледная, тебе опять больно?

Больно, Митя, больно… Но промолчала, надо быть сильной хотя бы ради сына.

— Нет-нет, милый, просто я тоже очень хочу есть. Думаю, нам надо пройтись по магазинам…

— Мам, а ты купишь мне чипсов?

Дети всегда остаются детьми, любят нездоровую пищу и хотят то, чего нельзя. Впрочем, не только дети, это вообще свойственно человеческой натуре. Нельзя было влюбляться в шакала, Ира! Нельзя!.. Но занудничать не стала. У ребенка от всей этой ситуации тоже стресс.

— Куплю, милый, но отдам только после того, как ты поешь нормальной пищи.

На всякий случай, дабы лиходеи не вычислили мое местоположение, тоже отключил телефон. Пытаясь все предусмотреть, предварительно позвонил Андрюхе, попросил прислать во двор съемной квартиры отряд полиции. Пускай подежурят, мало ли что может произойти. Не понравился мне безумный, полный злобы взгляд Горяинова. Ох… боюсь, по-хорошему с ним будет трудно разойтись.

Неужели моя нехорошая теперь действительно МОЯ?! Даже не верилось, ведь сколько времени восхищался ею издали, душа в зародыше любые проявления чувств… кроме похоти. Но разве возможна сильная страсть без не менее сильных бурлящих чувств?! Утопия… Поэтому «наиграюсь и отпущу» не сработало. Теперь будем надеяться, сработает другое: «жили они долго и счастливо».

Помнится, на съемной квартире нет абсолютно ничего съестного, даже повесившаяся в холодильнике мышь высохла, став непригодной к употреблению, ведь туда я приезжал исключительно для того, чтобы насладиться обладанием генеральской дочкой. Поэтому для начала заехал в супермаркет, машину я взял напрокат, еще во время Ирининого звонка. С воодушевлением принялся скупать все, что могло нам понадобиться. Конечно, увлекся, накупил продуктов недели на две. Улыбнулся про себя, придется царевне-лебедь учиться готовить. Шутка. Ирина не для этого мне нужна. Сам буду для нее готовить: первое, второе и компот, куда без него, а если захочет, еще и на подносике в постель буду таскать.

Вот же балбес!.. Там же ребенок, ее ребенок, и мне нужно произвести на него хорошее впечатление. Пришлось возвращаться, чтобы купить сладостей и еще заехать в магазин детских игрушек за подарком. Благо мой сын лишь чуточку старше Митьки, и я примерно знал, что может понравиться мальчишке такого возраста. От телефона, который для современных детей лучшее развлечение, моего Семена можно было отвлечь только футболом и хорошим конструктором.

Черт, все же я увалень! Совсем забыл о моей нехорошей. Точнее я о ней каждую секунду помню, но, блин… с романтизмом у меня не очень, на двоечку. Хорошо, что сейчас цветочные магазины на каждом углу. Купил ей целую охапку каких-то цветов, немного похожих на розы, но без колючек. Очень красивые. Блин, куда цветы девать?! Только в зубы! После супермаркета и детского магазина весь пакетами обвешан.

Когда поднимался по лестнице, сердце тревожно и радостно бабахало в груди. Моя нехорошая-хорошая любит меня, ждет, волнуется… Открыл ключами дверь.

— Ириш, я вернулся!

Абсолютная пугающая тишина… Никто не спешил меня встречать. Быстрый взгляд на висевшую в коридоре вешалку. Шубки из серебристой норки не было, детских вещей, обуви тоже не наблюдалось. Мерзкий холодок прошелся по коже… Стараясь не делать поспешных выводов, снова позвал:

— Ира?! — в голосе мольба.

Мне ответила тишина полным и безоговорочным молчанием.

Пакеты с продуктами шумно упали на пол, букет с цветами полетел на поверхность комода, где я совсем недавно, балдея от привалившего счастья, неистово брал Ирину, вовсю старался, уговаривая со мной остаться.

Не разуваясь, не раздеваясь, кинулся в единственную комнату квартиры… Пусто, никого нет!! Что-то болезненно оборвалось в груди.

— Ира?! — кричал я в сиротливое одиночество квартиры и зачем-то распахнул дверь огромного шкафа-купе. Разве генеральская дочка стала бы играть со мной в прятки…

Помчался на кухню. Что, будешь и тут во все шкафчики заглядывать?!Внутренности выхолаживал страх… Но все же в отчаянье последней надежды рывком распахнул дверь ванны, потом туалета. В квартире никого не было… Паника сменилась слабостью, присел задницей на коридорный комод. Внутри разрастался холод, кажется, даже кости уже промерзли.

— Какого черта?!

В квартире не было никаких следов присутствия Ирины и ребенка. Сергей не мог так быстро среагировать, об этой квартире знали только я, Ира и Стас. Но последний — могила. А вдруг Ира или Митька забыли выключить телефоны?! Тогда горящий ненавистью супруг в принципе мог вычислить их месторасположение. Нет, не получается…. К этому моменту сюда уже прибыла полицейская машина, которая до сих пор находится во дворе. В подъезде только один выход, ребята бы увидели, если бы Иру с ребенком выводили какие-то бугаи.

Схватился за волосы… Когда она позвонила с известием, что они приехали на квартиру, у нас был обычный телефонный разговор, а не видеосвязь. Вдруг Ирина сказала неправду?! Что если это была месть с ее стороны?! Месть за мое скотское поведение, за ту игру, в которой я вынудил ее участвовать, за смерть отца, в конце концов! Ирина ведь узнала, какую роль я сыграл в судьбе генерала Кольцова. Влюбить, пообещать счастье, натравить на своего мужа, а потом оставить… Вдруг это было ее холодное блюдо мести?! Очень жестоко, очень больно! Млять! Неужели она меня надула?! Решила из-за мести разрушить мою и свою жизни… От этих мыслей хотелось реветь бешеным медведем и крушить, крушить все на своем пути! Мне нужна моя нехорошая, я ведь хотел, как говорят в слезливых киношках, вместе состариться, любить до гроба, готовить ей первое, второе и компот! Просыпаться с улыбкой от осознания, что царевна-лебедь моя, любить до изнеможения статуэточное тело греческой богини, холить и лелеять, доказывая ей, Сергею Горяинову и, прежде всего, самому себе, что потяну такую женщину… Млять! В груди разгоралось адское пламя, там сгорало заживо мое сердце, там дымилась в предсмертной агонии моя скотская душонка, которой захотелось «жили они долго и счастливо».

— Ира!! — заорал раненой зверюкой я. — Ирочка-а-а…

Конечно, мне никто не ответил… Снова в отчаянье схватился за голову. Моя нехорошая, царевна-лебедь, я, наверное, заслужил, но зачем же так больно бить?.. Да в самое сердце… Из глаз брызнули слезы. Мужики не плачут… Последний раз я ревел там, в Чечне, когда погибли почти все ребята под моим командованием. Даже у гроба отца стоял бледной каменной статуей, поддерживая мать, но не плакал. А сейчас… такой облом… Размечтался, наивный, о счастье! Пальцы скрючились и в припадке отчаянья заскользили по деревянной поверхности полюбившегося мне комода, уткнувшись в обертку цветов, со злостью откинули букет с комода, а потом нащупали что-то мягкое, шелковистое. Женский шарфик… Серебристые, розовые и бежевые цвета в нем причудливо переплетались. Подобный трофей уже хранился у меня дома после нашего первого раза… Сейчас она тоже забыла его после секса? Или… или оставила позже…