Ardis: Американская мечта о русской литературе - Николай Усков

Нынешний дом Эллендеи стоит на высоком берегу Тихого океана в изнеженном пригороде Лос-Анджелеса – Дана-Пойнте. Это вилла в испанском стиле, увитая бугенвиллией и окруженная пальмами. Сочный веселый цвет персиковых стен, черепичная крыша, лазурный бассейн, кованная решетка, горшки с цветами – она ничем не напоминает новоанглийский шарм Heather Way, сдержанный и графичный, как обложки «Ардиса».

«Почему ты решила продать издательство в 2002-м?» – спрашиваю я ее: «Ардис» перешел к компании Overlook Press. – «На самом деле надо было продать гораздо раньше, в 1996-м». – «И что же помешало?» – «Да… я этого не сделала. Не смогла» – «Почему?» – «Было очень трудно уйти. Это была я» . – «А что ты делала в тот день, когда продала?» – «Плакала… Мы сделали свое дело. Потом был просто нормальный конец, я старела. Конец этой дороги…»

БАСКЕТБОЛ VS РОССИЯ

Самое загадочное во всей этой истории – как человек, выросший на Среднем Западе, у которого дома даже не было книг, стал одним из самых эрудированных знатоков предмета столь небанального, столь потустороннего, столь вызывающе отвлеченного и непрактичного, каким, без сомнения, была русская литература для США. Да еще сумел покорить им красавицу-аспирантку, ставшую его женой и партнером в изучении, издании и переводе русских писателей.

Сам Карл много лет спустя так изобразил свою генеалогию в одном из писем к Копелевым, близким друзьям и авторам «Ардиса»: «Вас порадует, что я еврей. Будучи в Лондоне, я позвонил единственному Профферу в телефонной книге. И мы встретились… Его семья происходит из Варшавы. Он не очень осведомлен о прошлом, но его отец… оставил свою семью, поскольку его отец – раввин, и он хотел, чтобы тот оставался ортодоксальным евреем; вместо этого отец стал полковником российской императорской армии (примерно около 1890–1900 годов?). Издавна их фамилия была Профферштайн. Я предполагаю, что трое братьев Профферов, которые приехали в Америку из Голландии в 1837 году… больше не хотели оставаться евреями, и они … изменили фамилию… Правда, всe это по мужской линии, поэтому я не могу считаться евреем. Но что мне по-настоящему нравится во всей этой туманной истории – что я связан с Россией. Может быть, всe это было в моих генах?»

Этот пассаж, конечно, говорит не столько о корнях Проффера, сколько о его качествах – чувстве юмора и некой авантюрной пытливости: ведь встретился же он в Лондоне с человеком из телефонной книги, если, конечно, всe это не придумал. Так или иначе, реальность была прозаичнее.

Карл Рей Проффер появился на свет 3 сентября 1938 года в Буффало, штат Нью-Йорк. «Родня его отца – бедняки из Оклахомы с примесью крови индейцев-ирокезов в жилах – состояла преимущественно из ковбоев и фермеров; столь же скромно выглядят и предки Карла с материнской стороны, происходившие родом из северной части Среднего Запада и из Канады», – вспоминает друг Карла, профессор Бартон Джонсон из Санта-Барбары. Таня Лоскутова рассказывала, что Карл был неприхотлив в еде, но одновременно крайне деликатен. И чтобы смягчить свой отказ, начинал издалека: «У нас на ферме, когда это готовили, я ничего не ел, я могу только…» – и называл два-три ерундовых блюда. Фермерско-ковбойские корни, пусть и в таком ироничном ключе, вероятно, составляли какую-то часть идентичности Карла, и ему нравилось этим бравировать.

В 1938 году в СССР свирепствовали репрессии. В одном из пересыльных лагерей во Владивостоке, всего через пару месяцев после рождения Проффера, умрет Осип Мандельштам (мы помним, что встречу с его вдовой, Надеждой Яковлевной, Карл потом будет считать отправной точкой «Ардиса»). Михаил Булгаков в 1938 году продолжит работать над пьесой «Батум», посвященной юности Иосифа Сталина (пьеса так и не была поставлена). Изможденный изоляцией и нищетой Булгаков умрет, когда Карлу исполнится два года, в 1940 году. В Ленинграде тогда же родится Иосиф Бродский, а в Москве – моя мачеха, Татьяна Лоскутова.

В 1938 году нацисты устроят масштабный еврейский погром – «хрустальную ночь». К счастью, семья Набоковых (Вера Набокова – еврейка) годом ранее покинула Берлин и перебралась в Париж. Там, в год рождения Карла, в эмигрантском журнале «Современные записки» завершится публикация главного русского романа Набокова – «Дар». Мир тем временем идет к войне: Проффер – ровесник аншлюса Австрии и Мюнхенского сговора. Но всe это, конечно, далеко от проблематики Среднего Запада.

По словам Эллендеи, он «рос в семье инженера, который не окончил даже среднюю школу». Ей вторит Бартон Джонсон: его отец «имел за плечами всего восемь классов школы и не питал особого уважения к высшему образованию». «Он начинал у станка General Motors, когда ему было семнадцать лет, – продолжает Эллендея. – Ради работы отец Карла переехал из Оклахомы в Манси, штат Индиана, начинал простым рабочим, а закончил свою карьеру директором, топ-менеджером громадной производственной системы, у него миллион авторских патентов на автоматизацию этой системы. Хорошие мозги, творческий склад ума, при этом в доме не было ни одной книги. Думаю, ни отец, ни мать Карла их просто не читали».

Тем не менее уже тогда случилось нечто, позволяющее увидеть в высоком спортивном подростке будущего интеллектуала с саркастической улыбкой. 1952 год. Карлу 14 лет. В США бушует маккартизм, президентом избран Дуайт Эйзенхауэр, в СССР – разгар кампании по борьбе с безродными космополитами и врачами-убийцами. Сталин готовит новый большой террор. И в рифму с 1937 годом, когда страна отмечала столетие со дня смерти Пушкина, в 1952 году с помпой празднуют другой сюрреалистичный юбилей – 100 лет со дня смерти Гоголя, писателя, которому Карл вскоре посвятит свою докторскую диссертацию.

В Калифорнии тем временем проходило большое шоу одного знаменитого американского комика, рассказывает Эллендея: «Попасть туда не было никакой возможности». А Карлу, вероятно, этого очень хотелось – парадоксальное устремление для будущего эксперта по Гоголю и Набокову. Но решение он нашел яркое. И в нем уже угадывается та изобретательность, которая позволит Профферу превратить непрактичную страсть к русской литературе в бизнес. Карл пришел в «газету своего маленького города в Индиане и сказал: „Я буду вашим журналистом“. Они дали ему пропуск, и он написал статью, которую затем напечатали. И это при том, что он в тот момент ничего не читал».

Когда Карлу исполнилось пятнадцать, его семья переехала в Бэй-Сити, штат Мичиган. Там он стал звездой школьной команды по баскетболу. Эллендея вспоминает: «Но в Мичиганский университет он пошел только потому, что его друзья туда пошли. Он даже не думал университет заканчивать. Учился очень хорошо, но оказалось, что он был слишком слаб для баскетбольной команды, он был на втором месте, а это для него – не то. Итак, первый год в Мичигане. Карл думает, какой язык выбрать».

Это было в 1956 году. Мир пришел в движение, вектор которого был еще не вполне очевиден. Одиозный сталинский премьер Молотов цинично отправлен послом в Монголию. Маккартизм в США захлебнулся (злополучный сенатор умрет в следующем году от цирроза печени), на XX съезде КПСС Хрущев выступил со своим смелым докладом, разоблачающим культ личности Сталина. Элвис Пресли впервые попал в американские чарты с песней Heartbreak Hotel.