Магия чистых душ 2 - Ольга Шах

Ребенка тоже пришлось погрузить в лечебный сон, чтобы он не пугался и не мешал. Так, проверим. Нет, костный мозг больше не генерирует извращённые, больные клетки. Но пока что в кровяном русле находится слишком много мутировавших лейкоцитов, которые вытесняют нормальные клетки крови, а их распад вызывает такие тяжёлые явления. То есть, надо выводить из "оборота" больные лейкоциты, и при этом стимулировать костный мозг на нормальный гемопоэз, для нормального функционирования кровеносной системы. Дело это небыстрое и муторное, одним днём тут не обойдешься, а завтра я не смогу прийти, значит, сегодня по максимуму.

Уфф, вроде бы на сегодня все, что смогла, сделала. Сейчас только быстро ещё по пищеварительной системе пройтись, чтобы ребенок мог нормально принимать пищу и можно будить и маму и сына.

Немного отдохнувшая Гуля смотрела на меня с такой надеждой, что я не смогла устоять перед ее молящим взглядом. Ей так хотелось поверить в чудо! И я сказала, что вскоре малыш пойдет на поправку.

И тут молодая мать заплакала. Просто молча, страшно, не вытирая слез, не вздрагивая, слезы катились потоком по ее лицу, и она даже не вытирала их. Потом медленно опустилась на колени и прижалась лицом к моей ладони. Я немало видела людского горя на своем веку, но это саму меня пробрало до мурашек. Скомкано попрощавшись до послезавтра, я выскочила из квартиры и там перевела дух.

Вот она, эмоциональная расплата за отнятые у смерти жизни.

Утром, принимая смену, узнала состав своей бригады. Мне дали медсестру, ура! и караул! Лидочка, юное, безмозглое создание, с голубыми глазками, в которых отражалось более небо, чем мыслительная деятельность, в светленьких кудряшках. Она была головной болью всех бригадных врачей. Кое-как научили ее выполнять стандартные процедуры, но необходимо было постоянно ее контролировать, доверять ей было опасно. От вида крови ей становилось дурно, от запахов, не самых ароматных порой от наших пациентов, ее тошнило, и она убегала из квартиры. Зачем это создание вообще пришло на скорую — непонятно. Правда, потом она бесхитростно объяснила сама.

— Но на скорой же больше платят? А мне надо хорошо одеваться и ходить в спортзал и на тусовки! Только там бывают такие шикарные парни! А мне надо замуж выходить! Не за нашего же сантехника ведь! Хотя я слышала, что вот одна медсестра на скорой делала инъекции одному больному, и она ему так понравилась! А он олигархом оказался! И женился на ней!

И далее последовал пересказ то ли мелодрамы очередной, то ли романчика в бумажной обложке. Мы, молча и печально смотрели на скорбную умом девчонку — где мы и где олигархи?? У нас скорее будет алкаш Петя, который после недельного запоя и паленого бухла, словил "белочку", и, обороняясь от зелёных чертей, порезал свое семейство кухонным ножом, да ещё забаррикадировался в квартире и не даёт никому войти, оказать помощь раненым.

И вот сегодня эта "жертва сериалов" радостно ожидала меня у стойки с дежурным, где я расписывалась в принятии смены и получении наркоты. Она уже получила чемодан с медикаментами и теперь трещала о чем-то своем, девичьем, мешая мне слушать сдающего смену врача. В уголке топтался Семеныч, наш водитель на сегодняшнюю смену.

Вроде бы все, поехали. Первый вызов был стандартный, сто раз известный, бабка Стылова. Сухонькая старушонка, росту метр с кепкой в прыжке, очень любила лечиться. Ей было без разницы, дали ли ей таблетку, забабахали ли магнезию внутрипопочно или йодной сеткой задницу разрисовали. Главное, ее лечили. На ней учились поколения молодых фельдшеров нашей подстанции, и бабка проходила такое, о чем предпочитали не знать ни начмед, ни главврач подстанции для сбережения своих нервов. Правда, сегодня рановато что-то, с утра она обычно в поликлинику ходит. Вошли мы в открытую дверь квартиры, видно, бабуля открыла заранее, что тоже невидаль для нее, обычно, пока откроет все многочисленные замки, засовы, цепочки, и то после тщательного допроса. Однажды она и вовсе не пустила бригаду, поскольку там были новый доктор и медсестра, которых она ещё не знала. Хорошо, хоть водителя она знала и только ему дверь открыла. Бабка лежала на диване и выглядела, да в общем, хреново она выглядела, бледное, с серовато-голубоватым оттенком лицо, испарина, дыхание осторожное, неглубокое. Я дернула внутренний карман куртки, где наркота лежит, рявкнула на Лидочку — шприц!

Картина очень походила на инфаркт, рассусоливать некогда. Пока Лидочка цепляла электроды кардиографа, игла быстро вошла в вену, обезболивающее пошло в вену и я проверяла состояние бабки теперь своими способностями. Точно, вот зараза, по задней стенке миокарда инфаркт и состояние бабки стремительно ухудшается. Ну-ка, попробую, удалось только ограничить очаг инфаркта, больше времени нет. Введя все необходимые препараты, шуганула Лидку за Семенычем, нести носилки придется, хорошо, первый этаж и старый город, здесь лестницы широкие. ЭКГ подтвердил диагноз инфаркта, значит, надо место в кардиологии. Под Лидочкино нытье о том, что она не может носить носилки и мое командное рявканье, бабку погрузили в машину, врубили сирену и понеслись по городу.

Так весь день в запаре и прошел — гипертонический криз, почечная колика, сопельки у великовозрастного "малыша" осьмнадцати лет. Причем летели мы на температуру 39,9. На что получили объяснение от мамаши, на голубом глазу.

— Ну, вы же не поехали бы иначе, а ребенку сидеть в поликлинике среди больных!!

А где логика, блин? Он ведь и так болеет!! Дав рекомендации недовольно поджавшей губы маменьке, и объяснив, что скорая больничный лист не даёт, нет, и по уходу за больным ребенком тоже не даёт. Завтра пусть к участковому терапевту на прием. Получили многообещающие заявления о том, что вот она позвонит Иван Иванычу или Василь Петровичу и уж нам тогда. Меня так и подмывало сказать — вот пусть нас нахрен уволят и тогда уж сам Иван Иваныч под ручку с Василь Петровичем поедут на скорой лечить и спасать страждущих.

Когда заехали на перерыв на подстанцию и пополнить чемодан, первого, кого увидели, был Рахмон, нервно выхаживающий у наших ворот. Увидев меня, быстро пошел ко мне. Я немного напряглась, вдруг что с ребенком? Но Рахмон схватил меня за руку и просто молчал, потом выдавил из себя сиплым голосом.

— Помни, я твой должник! Моя жизнь — твоя жизнь!

Я выдохнула с облегчением.

— Рахмон-ака, ты не пугай так больше! Я думала, что с Каримом случилось, ты сам на себя не похож был!

— Нет, нет, Анечка, вы уже покушали?

— Да откуда, мы же только заехали! Вот Лидочка побежала медикаменты пополнить, а потом пойдем, перекусим что-нибудь.

— Аня, пока я жив, твоя бригада всегда будет кушать у меня бесплатно! А сейчас пойдем, покушаешь, а потом и твои подойдут.

И Рахмон потянул меня за руку в сторону своего кафе. Я обернулась к Семенычу, сказала, чтобы подходили, как Лида пополнится. В кафе Рахмон усадил меня за стол, захлопотал, тут же успевая рассказывать, что малышу значительно лучше, даже слабости меньше, и он сегодня сам дошел до кухни и попросил кушать! Доставив уйму тарелок с едой, как на роту солдат, Рахмон присел сам и серьезно глядя мне в глаза, сказал.