Наперстянка - Аделин Грейс

днях несколько месяцев назад, когда ей казалось, что на реальность наброшена завеса, отделяющая ее от жизни. Но во снах не было той дымки, которая окутывала эти воспоминания. В них отец придерживал ее волосы, когда она теряла то немногое, что еще оставалось в ее желудке. В памяти отложилось, как он обвинял гувернантку Марджори и как Сигна с кем-то разговаривала – с безликой, бесформенной фигурой, которую, казалось, никто, кроме обеих девушек, не мог видеть.

Блайт вспомнила странное ощущение, легкость и тепло, пульсирующее внутри всякий раз, когда она должна была умереть. Она чувствовала его за несколько дней до приезда Сигны и в ту ночь, когда Перси исчез из Торн-Гров. Даже сейчас в груди образовался тугой горячий узел, который сжимался все сильнее и сильнее, пока ей не стало казаться, что она задыхается. Иногда это было приятно, теплое напоминание о том, что Блайт преодолела. В других случаях, как, например, сейчас, оно лишало покоя.

Мысли о человеке, который обвинил ее отца, только усугубляли ситуацию. Никогда в жизни Блайт не видела мужчину с золотисто-каштановыми волосами и ослепительными, как солнце, глазами и кожей. Хотя едва ли это что-то значило, учитывая, что она болела почти целый год и не имела представления о нынешнем обществе.

У него были внешность и уверенность аристократа, но кем бы он ни был – принцем, герцогом или самим Богом, сошедшим с небес, чтобы покарать их всех, – этот мужчина оказался глупцом, раз посмел прийти в ее дом и обвинить ее отца. Девушка предполагала, что именно он мог быть убийцей, и намеревалась довести это до сведения всех, кто был готов слушать.

Только когда солнце взошло, Блайт заставила себя успокоиться и не шагать от стола к кровати и вернулась в гостиную, чтобы найти удобное кресло. Накануне она отказалась от помощи горничной, и ей пришлось хвататься за все части корсета, до которых могла дотянуться, чтобы вернуть возможность нормально дышать. В конце концов она упала на кушетку и закинула ноги на стол перед собой. Казалось, прошли часы, пока она бездумно смотрела в потолок, поэтому Блайт практически вскочила на ноги, когда в дверь постучали. Ее волосы, несомненно, растрепались, а легкие румяна на губах и щеках стерлись. Но она не потрудилась привести себя в порядок, потому что сейчас было важно только одно.

– Отец? – Девушка попыталась скрыть разочарование, когда на пороге появилась Элейн Бартли, ее камеристка.

– О нем пока ничего не слышно, мисс. – Элейн прошла в гостиную и мрачно нахмурилась, оценив состояние Блайт.

И хотя Блайт предпочла бы выслушать новости, она не смогла равнодушно смотреть на поднос с чаем и выпечкой, который Элейн поставила на стол.

– Я подумала, что вы, возможно, еще не спите. Как и мисс Фэрроу. И мистер Уорик. Завтрак будет готов через два часа, и я решила, что вы могли проголодаться, так как не сомкнули глаз.

Блайт была голодна. Очень. Но прежде, чем она успела налить себе чашку чая, Элейн добавила:

– Не желаете переодеться во что-нибудь более удобное? Не думаю, что бальное платье подходит для сна или завтрака.

Хотя между шторами уже проникал солнечный свет, Элейн подготовила ночную рубашку и помогла Блайт переодеться. Только оказавшись так близко, Блайт заметила, какие у женщины покрасневшие и прищуренные глаза. Элейн прижала руку ко лбу, нетвердо держась на ногах.

– Ты плохо себя чувствуешь? – спросила Блайт, на всякий случай немного задержав дыхание. Едва встав на ноги, она меньше всего хотела подхватить очередную болезнь.

Щеки Элейн вспыхнули.

– Время от времени, мисс, хотя думаю, все дело в амброзии. Каждый год меня одолевает пыльца. – Элейн отошла в сторону, чтобы Блайт могла расправить ночную рубашку. Сорочка была намного удобнее платья и легкой как перышко. Девушка посмотрела в отдельно стоящее зеркало, чтобы оценить свой помятый внешний вид, но ее внимание привлекло отражение Элейн.

Холодный ужас охватил Блайт, когда в зеркале отразилась усыхающая фигура камеристки и ее фиолетовые мешки под глазами. Отражение Элейн казалось ожившим скелетом, и в груди Блайт зародился крик, который она с трудом сдержала. Девушку бил озноб, и она не смогла отвести взгляд, когда к ней повернулось изможденное лицо, в котором каждая лицевая кость и контур каждого зуба проступали сквозь тонкую, как бумага, кожу. Элейн спросила:

– Вы не простудились?

Ее голос был похож на скрежет веток по оконному стеклу, такой резкий, что Блайт отшатнулась, почувствовав знакомый приступ тошноты. Возможно, она заснула, и все это было не наяву – ибо как еще можно объяснить сгустки теней, которые просочились под кожу Элейн и распространялись, как зараза?

Блайт отвела взгляд, дыша так тяжело, что горничная взяла ее за руки, чтобы поддержать. Блайт вся похолодела.

– Мисс? – прошептала Элейн. – Мисс Хоторн, с вами все в порядке?

На этот раз Блайт действительно закричала, сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда она увернулась от прикосновения женщины, похожей на скелет. Вот только… в ней уже ничего не было от мертвеца. Стоявшая перед ней Элейн снова стала той, которую Блайт всегда знала. Даже когда девушка перевела взгляд на отражение, горничная в зеркале была полна сил – не считая припухших красных глаз – и выглядела совершенно здоровой.

Блайт сглотнула. Если она не спала, то, возможно, бредила от недосыпа? Она демонстративно отвела взгляд от Элейн, пытаясь прогнать тошноту, чтобы не дать камеристке повода задержаться в ее покоях хотя бы на секунду.

– Отдых пошел бы тебе на пользу. – Голос Блайт дрожал с каждым вымученным словом, пока она пыталась не думать об увиденном. – Возьми выходной.

В последний раз, когда Блайт привиделось… Нет. Она не могла снова отравиться. Девушка отказывалась даже думать об этом.

– Очень любезно с вашей стороны, но я не могу, – сказала Элейн. – Что бы я была за человек, если бы оставила вас и вашу кузину сейчас? – Когда Блайт села, Элейн наклонилась, чтобы помочь ей снять длинные белые перчатки. Блайт потребовалось все мужество, чтобы не вздрогнуть, когда пальцы Элейн коснулись ее обнаженной кожи.

Холодные. Ее пальцы были такими холодными.

К счастью, Элейн быстро справилась со своей задачей и распрямилась.

– В любом случае, я не большой поклонник праздного времяпрепровождения. Особенно сейчас. – Она произнесла последние слова так зловеще, что Блайт сразу поняла, что горничная имеет в виду последние события в Торн-Гров. Слухи о духах, привидениях или как там их еще называют, и череда странных убийств.

Только… после увиденного в зеркале Блайт уже не решалась назвать это слухами. Она прищурилась, еще раз окинула