Эвис: Заговорщик - Василий Горъ

только лед, а вода является теплой по определению. Гонял он меня нещадно, поэтому смывать с себя пот приходилось после каждой тренировки. И если с поздней весны и до конца осени это было очень даже приятно, то зимой откровенно пугало…

— Моя мама — из Торрена… — заполнила аресса Тинатин наступившую паузу. — И тоже привыкла к холоду с самого детства. Поэтому, пока я была мелкой, чуть ли не каждый день поднимала меня на крышу донжона и обтирала снегом. Зимой, естественно. А когда я начинала хныкать, говорила, что их мужчины не представляют себе мытья в бане без купания в проруби. Увы, это меня нисколько не успокаивало — я радовалась, что родилась женщиной, и что живу не среди сумасшедших полуночников[20], а среди нормальных маллорцев…

Рассказывая о своем детстве, ар Лиин-старшая не забывала и о деле: тоненькая ручка на моем запястье то дергала меня на себя, то толкала, то пыталась соскользнуть. При этом ее хозяйка ойкала, шипела от боли и все сильнее и сильнее стучала зубами от холода. Тем не менее, завершать водные процедуры не собиралась, видимо, пытаясь смыть даже воспоминания о чужих прикосновениях. А когда ее мать начинала говорить, что все, достаточно, с такой мольбой просила не торопиться, что у меня разрывалось сердце.

Когда рука на запястье окончательно превратилась в ледышку, и я понял, что без моей помощи девушка от ручья не отойдет, то перехватил ее пальцы своими и легонечко сжал:

— Аресса Алиенна, посмотрите на свою маму — вряд ли я ошибусь, если предположу, что она вся синяя. Вы ведь не хотите, чтобы она заболела, правда?

— Ой, мам, прости! — тут же затараторила девушка. — Вылезай из воды и скорее вытирайся! А я еще немно— …

— Может, «еще немного» перенесем на потом? — мягко перебил ее я. — Скажем, на вечер, когда мы выберемся из леса, доедем до постоялого двора и закажем вам огромную бочку с горячей водой?

…Уже через половину кольца дамы сидели перед костром, а я, вылив в один из котелков пару бутылок вина, грел его над огнем. Сообразив, что я пытаюсь сделать, ар Лиин-старшая, потратившая всю горячую воду на дочку и поэтому промерзшая до костей, благодарно прикрыла глаза. Младшей было не до вина. До тех пор, пока она не получила в руки кружку с парящим напитком и не услышала мое категоричное «Это надо выпить. Целиком…»

Выпила. И довольно быстро окосела. А через четверть стражи свернулась калачиком у меня под боком и мирно засопела.

Старшая оказалась куда крепче дочери, поэтому, уговорив все, что оставалось в котелке, лишь раскраснелась. И захотела поговорить — пересела ко мне поближе, обхватила колени руками и угрюмо уставилась в огонь:

— Спасибо. Без вас я бы не справилась…

Я пожал плечами.

— … и, пожалуй, не справлюсь. Поэтому вынуждена спросить: вы бы не могли проводить нас до дому? Не в Лиин, ближе! — почему-то решив, что я откажусь, зачастила она. — Я решила отвезти ее к своим родителям, в Маггор!

— А почему именно туда? — для того чтобы не молчать, спросил я.

— Там Алиенну никто, кроме моей мамы, толком не видел и не знает. Поэтому все странности спишут на подростковую стеснительность. А мама женщина мудрая, очень любит внучку и поможет всем, чем сможет.

Девушку мне было искренне жалко. Поэтому я согласился. Без всякого внутреннего сопротивления:

— Маггор недалеко — завтра к вечеру будем там. Если, конечно, выедем отсюда не позже полудня. Кстати, вон под тем полотенцем кошель с гербом вашего рода и кучка драгоценностей. Думаю, они вам еще пригодятся.

— Знаете, о чем я сейчас думаю? — не отрывая взгляда от огня, вдруг спросила аресса Тинатин.

— Откуда?

— Жалею, что толком не общалась с вашей матерью. Понимаете, я с ней познакомилась уже после того, как стала фавориткой короля. А она, являвшаяся наперсницей королевы Сайнты, считала, что я посягаю на собственность ее любимой подруги, и поэтому держала на расстоянии…

— А почему жалеете-то?

— Агнессу никогда не считали ослепительной красавицей или душой двора. Зато уважали за верность, острый ум, неизменные принципы и многое другое. Говоря иными словами, ваша мать была прямой, как меч, правильной, как… как ваш отец, и одной из немногих действительно благородных личностей во всем Маллоре! Эх, будь у меня возможность, я, не задумываясь, обменяла бы сомнительное счастье… хм… принимать ухаживания верховного сюзерена на возможность бывать в вашем доме хотя бы изредка. И хоть там ощущать себя личностью, а не вещью.

Не знаю, почему, но я был уверен, что она не лжет. Поэтому сглотнул подступивший к горлу комок и угрюмо кивнул:

— Да, родители у меня были настоящими. Плохо только то, что были…

Слава Пресветлой, сон ар Лиин-младшей оказался достаточно глубоким для того, чтобы она не почувствовала, что я встаю. И достаточно долгим, чтобы я успел не только собрать все, что понадобится в дороге, но и сбегать к месту, где люди Кровавого Орла бросили карету. Нет, я не был настолько наивным, чтобы надеяться в одиночку дотащить ее до тракта. Просто, по словам арессы Тинатин, именно рядом с ней разбойники бросили единственное женское седло, взятое женщинами рода ар Лиин в дорогу.

Кстати, услышав, что оно всего одно, я невольно закусил губу. Сообразив, что я задумался о том, каково придется ей, женщина пожала плечами:

— Я смогу. В каком угодно. Дочка — нет…

И я слегка успокоился. Как оказалось, зря: проблема была не в том, что по вполне понятным причинам провести сутки с лишним в мужском седле аресса Алиенна была не в состоянии, а в появившемся у девушки паническом страхе перед мужчинами.

Нет, мы, конечно же, догадывались, что она может начать их побаиваться. Поэтому все время, пока пробирались от Медвежьего Урочища до Гельдского тракта, объясняли, как надо себя вести в присутствии посторонних и чего ни в коем случае нельзя говорить или делать. Ну, и заодно раз двадцать повторили, что я всегда буду рядом, на расстоянии вытянутой руки, и она может ничего не бояться. Но стоило нам выбраться на дорогу и увидеть телегу, двигающуюся навстречу, как ар Лиин-младшая настолько перепугалась, что чуть не упала в обморок.

Прикосновение моей ладони к предплечью и успокаивающая чушь, которую я в тот момент нес, помогли: она выпрямила спину, гордо вскинула голову и развернула плечи. Правда, то,