Ты не мой Boy 2 - Янка Рам

Недостаточно и все!

— Извиниться надо?! — сверлит меня рассерженным раненым взглядом. — Перед капитаном — извинился! А тебя я… не обижал!! — срывается голос.

— Нет. Не надо…

Мне не надо его извинений. Мне надо просто другого Дениса. Которого я увидела и в которого поверила. Не мелькающее его лицо за привычной маской. Типа — ну ты же знаешь, оно там есть! Да, я знаю…

Все моё так непросто полученное ощущение счастья испаряется без остатка. Спарта, поездка, прыжок… Это все развеивается без следа. И я снова в состоянии сбитой птицы. Опустошена.

На мгновение чувствую себя такой ранимой, что противно. И слабость…

Это откат от выплеска адреналина. Головой понимаю, а все равно, как порванная тряпка… И теперь хочется не улыбаться, а рыдать.

— Все, уходи… — закрываю ладонью глаза.

— Уходить? — каменеет его тон. — Телефон дай сюда, Малышкина.

— В смысле? — опускаю руку.

— Заставку покажи.

И вот передо мной снова тот парень, что на видеозаписи. Охреневший… беспредельный… циничный.

— Зачем?..

— У нас был договор. Я тебе — Спарту. Ты мне — свою заставку. Так?

А его всегда светлые глаза, такие темные, словно зрачок поглотил всю радужку!

— Так…

— Показывай.

На лице играют желваки.

— Я удалила, — хмурюсь я.

И очень неловко становится. Я не сдержала слово… Мне показалось на тот момент, что оно больше не имеет значения. И вот меня подтягивают за данное слово. А я его нарушила. Жесть.

— Удалила? Тогда верни обратно Спарту.

— Что?

— Уходи из Спарты.

Меня срывает на эмоции, разбивая в дребезги от этого требования.

— Я не могу… — выдыхаю я.

— Как мало стоит слово самурая! — жестокая ухмылка.

Сглатываю ком в горле.

Это обидно, да.

— Ты не оплатила долг… Что будем с этим делать?

Но я не могу не только из-за в себя. Люди уже включи меня в систему, тратят деньги, время, силы, связи… Так нельзя!!

— Давай что-то альтернативное, — сжимаю челюсти.

— Давай… — равнодушно пожимает плечами. — Достань меня из ЧС. Я позже напишу — что…

Ощущение, что меня избили вне всякого бусидо, нарушив все правила, обрушивается, снося полностью мое внутреннее равновесие.

Я растерянно сажусь рядом с кулером, смотрю слепым взглядом на стену, напротив.

А я была почему-то уверена, что он не выпустит никогда больше на меня эту свою темную версию. А он выпустил… И она меня ранила. До странного состояния ранила. В котором я не хочу ей сопротивляться. Не хочу воевать с ней. А просто хочу позволить ему этот износ. И забыть его как страшный сон.

Я словно поймала от него вирус саморазрушения. И мне очень важно, чтобы меня допинали.

Я снимаю с его номера блок. Какая будет версия, Денис?

В ушах шумит…

Глава 7 — Альтернативная служба

Я не пишу ей ничего… Просто пялюсь на экран с архи короткой нашей перепиской.

У меня в руках джокер, я его кручу, не зная как разыграть.

А ещё, схожу с ума от тревоги: Малышкин же больше не пустит ее верно на эти гребанные прыжки?

И от ревности: Полина не тот человек, который будет терпеть запреты или соглашаться с ними, что ей мешает встретиться с инструктором на гражданке и полетать там?

А говорить с ней сейчас бесполезно, я просто опять получу по носу.

С кем тогда говорить?!

Провожаю взглядом Малышкина.

Спустить мою карту на банальный запрет парашютов — очень тупо. Мало что ли другого экстрима? Нет. Я хочу, чтобы мои слова были не пустым местом для неё. А как это сделать, я теперь не знаю. И опять проебываю время. Это мой вечный косяк, стоять и ждать, пока само рассосётся. А если не рассосётся, то и хер с ним.

Здесь точно не рассосётся. И просто похерить я тоже не готов.

— Товарищ капитан… можно обратиться? — догоняю на лестнице Малышкина.

— Можно.

— Я по личному вопросу, — кусаю губы.

Мы смотрим друг другу в глаза, и он точно понимает по какому. Малышкин не дурак. Все давно про меня понятно ему.

— Нет. Тогда — нельзя.

Отворачивается, идёт к себе.

— Ну, пожалуйста… — иду следом.

Заходит в кабинет.

— Нет, Корниенко. Я даже обсуждать это не буду.

— Почему?

— Потому что! Потому что мне не нравится эта мысль! Я горю твоему сочувствую… — многозначительно дёргает бровями. — Но к Полине приближаться не надо. Я сильно против.

— Я всё понимаю. Я тогда накосячил…

— А это «тогда» здесь даже не при чем, Корниенко. Если бы я на то «тогда» ориентировался, ты бы с моей младшей не нянчился, ясно.

— Спасибо, Павел Алексеевич, — опускаю взгляд. — А что тогда — «при чем»?

— А я хочу, чтобы у нее мужчина был сильнее, чем она, понял? Чтобы о ней заботились! Ее защищали! Защищали несмотря на то, что она может сама себя защитить! Иногда от нее самой защищали! Я хочу чтобы она его уважала и слушала. А не чтобы твои сопли вытирала, каждый раз, когда у тебя грим клоуна потёк! Ясно это?! — рявкает на меня.

— Более чем, — сглатываю.

Нет, мне не обидно. Он прав ведь во многом. Я его понимаю.

Да и столько раз меня приземляли гораздо жестче, что это вот еще очень вежливо.

— На этом этот разговор считаю законченным. Ещё какие-то вопросы есть ко мне, курсант?

— Нет.

— Херни не натворишь никакой?

— С чего бы?

— Ну кто тебя знает, насколько ты там ранимый.

— Хм… Я Ваше мнение к сведению принял, товарищ капитан. Но это просто мнение. Оно может поменяться.

— Корниенко, блять… — с досадой.

— Алексеич? — заглядывает тренер. — Кого на соревнования по рукопашке отправляем?

— Всех тех же, что и в прошлом году.

— А я как раз Корниенко хотел предложить взять, — бросает на меня взгляд. — Отлично идёт в этом году.

— Нет! Корниенко пусть картошку чистит. У него аритмия.

— Да, блять! — беззвучно матерюсь я, слегка пиная ножку кресла. — Совсем уже в инвалиды записали!

— Да ладно тебе, Алексеич. Тестостерон у него буянит, вот тебе и аритмия.

— Я сказал — нет. Хочет на соревнования, пусть полное обследование с заключением врача принесет, — смотрит мне в глаза.

Не то, чтобы я прямо горю на эти соревнования… Не моя это стихия с мужиками обниматься. Но просто закусило меня, наверное, ещё месяц назад, что Полина меня замесит одной левой. Поэтому врезался в дополнительные тренировки. Чтобы хотя бы правой, а не левой.

— Есть у меня справка. У меня целая карта есть.

— Видел! Пустая такая карта, со всеми прививками и плановыми анализами. Ты в детстве не болел, Корнинеко?

— Никогда!

Постоянно…

— Ты