Евангелие от Сатаны - Патрик Грэхам

О СМЕРТЕЛЬНЫХ РАНАХ И ВЕЛИКИХ КАТАСТРОФАХ.

ЗДЕСЬ НАЧИНАЕТСЯ КОНЕЦ, ЗДЕСЬ ЗАВЕРШАЕТСЯ НАЧАЛО.

ЗДЕСЬ ДРЕМЛЕТ ТАЙНА МОГУЩЕСТВА БОГА.

ДА БУДУТ ПРОКЛЯТЫ ОГНЕМ ГЛАЗА, ВЗГЛЯД КОТОРЫХ ОСТАНОВИТСЯ НА НЕЙ.

Это заклинание. Нет, скорее предупреждение — последнее предостережение. Испуганный переплетчик впечатал его в кожу, чтобы остановить тех, кто попытается открыть рукопись из любопытства или по неосторожности. По этой же причине поколения предусмотрительных мастеров не решились уничтожить эту книгу, а, наоборот, сами трудились над этой вещью из иных времен. Они не украшали книгу, а нанесли на обложку, где нельзя было написать название, эти предостерегающие слова, которые светились лишь в темноте. Потом они заперли страницы толстым генуэзским замком, сталь которого блестела в красном свете рукописи.

Изольда вооружилась лупой и свечой и тщательно осмотрела замок. Как она и предполагала, отверстие замка было обманным. Механизмы такого типа открываются легким прикосновением пальцев к определенным местам корпуса. Изольда осмотрела края замка, ища место, которого касались пальцы. При помощи увеличительного стекла ее глаза различили едва заметные выемки — следы пальцев на стали. Она нажала на одну из них концом пера. Щелчок! Из механизма вылетела тонкая игла и вонзилась в испачканное чернилами острие. Конец иглы был заточен и смазан чем-то зеленоватым. Мышьяком — вот чем он был смазан. Изольда вытерла рукавом рясы мокрый от пота лоб. Те, кто создал этот механизм, готовы были совершить убийство, чтобы не позволить недостойным рукам осквернить ужасные тайны, скрытые в книге. Воры Душ убили сервинских затворниц именно ради нее. Ради того, чтобы снова завладеть своим евангелием. Евангелием от Сатаны.

Изольда снова зажгла свечи. По мере того как свет прогонял из кельи тьму, таинственные красные буквы гасли. Настоятельница накрыла письменный стол сукном и повернулась к окну. Снег падал сильнее, чем раньше, и горы были окутаны тенями.

Печальные молчаливые августинки похоронили старую затворницу на кладбище своего монастыря. Мать Изольда прочла одно из посланий апостола Павла под стоны холодного ветра, продувавшего монастырские стены. Потом плачущие голоса, вторя звону колокола, пропели погребальную молитву. Ее звуки поднялись к небу в ледяном воздухе вместе с белым паром от дыхания поющих. На слова песнопения ответили только карканье ворон и долетавший издалека волчий вой. Стелившийся над землей туман заглушал дневной свет, и день начал угасать. Полумрак был такой густой, что ни одна из этих благочестивых женщин, согнутых горем, не заметила темную фигуру, следившую за ними из внутренних галерей монастыря. Фигуру человека в монашеской рясе, лицо которого скрывал большой капюшон.

Первое убийство произошло вскоре после полуночи, когда мать Изольда мылась. Во влажном тепле прачечной она переоделась в толстую шерстяную рубашку и надела на руку перчатку из конского волоса, чтобы пальцы не прикасались к телу. Потом вошла до паха в серую дымящуюся воду, в которой испарения тел других женщин смешались с их грязью. Стараясь забыть о своем опухшем горле, она натирала себе руки и бедра обломком твердых квасцов и порошком из песка. Каждое движение ее рук оставляло белый след среди слоя покрывавшей кожу грязи. И в этот момент она услышала вопли сестры Сони и призывы о помощи других монахинь, которые выбежали из келий в коридоры.

Келья была заперта. Дрожа от холода в мокрой купальной рубашке, мать Изольда стала бить плечом в дверь. За дверью продолжала кричать сестра Соня. Ее звериные вопли и крики ужаса прерывались щелчками плети, ударявшей по голому телу.

Монахини нажали изо всех сил, и дверь приоткрылась. Изольда увидела израненное тело Сони. Какая-то злая сила распяла их сестру на стене, и ноги несчастной били по камню в нескольких сантиметрах от пола. Соня была совершенно голой. Ее бледный живот и груди раскачивались от ударов ременной плети, хлеставшей по ее коже. Из пробитых большими гвоздями ладоней обильно текла кровь. В центре кельи свечи выхватывали из мрака огромную темную фигуру того, кто избивал сестру. Это был монах в черной рясе. Капюшон полностью скрывал его лицо. На шее раскачивался, ударяясь о грудь, тяжелый серебряный медальон — пятиконечная звезда, в центре которой был изображен демон с головой козла, эмблема почитателей Сатаны.

Монах повернул к Изольде свое лицо, на котором ярко блестели глаза, и настоятельница почувствовала, как непреодолимая сила закрывает дверь кельи. Эта же сила прижимала к стене сестру Соню — сила, исходившая от монаха. Изольда успела увидеть, как демон вынимает кинжал из кожаных ножен. Ее взгляд пересекся со взглядом Сони как раз в тот момент, когда лезвие кинжала вонзалось монахине в живот. Настоятельница увидела, как внутренности несчастной рассыпались по полу. Потом дверь закрылась, и порыв ледяного ветра заставил задрожать монахинь. Такой же ветер дунул на них, когда умерла затворница.

Изольда опустила глаза и увидела, что на полу появились следы ног — отпечатки босых ступней, испачканных кровью. Они уходили в темноту коридора. Сердце настоятельницы сжалось: на левой ступне не хватало одного пальца. Она вспомнила, что несколько недель назад сестра Соня, обрубая топором ветки с сухого дерева, не рассчитала своих движений, удар топора пришелся по ее сандалии и отрубил ей пятый палец левой ноги.

Старая монахиня еще продолжала ощупывать эти отпечатки, когда заскрипели петли и дверь кельи открылась. То, что осталось от несчастной Сони, по-прежнему висело на стене, прибитое гвоздями. Живот был распорот, глаза полны ужаса. У ее ног дымилась в луже крови куча внутренностей. Изольда удивилась, что в человеческом теле может быть так много жидкости и мягкого вещества, но тут же устыдилась этой мысли.

Похоронив сестру Соню, настоятельница и монахини заперлись в трапезной, взяв с собой еду и одеяла, и стали молиться, прижимаясь одна к другой, чтобы защититься от страха и холода. Когда огонь свечей стал слабеть, женщины уснули.

Поздно ночью они услышали вдалеке чьи-то крики, но решили, что это ветер воет на стенах монастыря. На рассвете сестру Изору, чья постель была холодна, нашли прибитой гвоздями к двери свинарника, с распоротым животом и широко раскрытыми глазами.

Монахини проливали слезы, непрерывно перебирали четки и читали молитвы, умоляя Бога о милосердии, но, несмотря на это, было еще двенадцать таких же ночей. На рассвете каждого нового дня Зверь убивал еще одну монахиню, перед этим истерзав ее душу и тело.

На рассвете тринадцатого дня Изольда похоронила останки сестры Брагансы, самой молодой послушницы. Потом она забрала из своей кельи череп и Евангелие от Сатаны в холщовом чехле и замуровала себя вместе с ними в подвалах монастыря с помощью кирпичей и раствора. Эта мужская работа заняла у нее весь день.

На закате Изольда закрепила последний камень и, ожидая первых признаков удушья, нацарапала на стене предупреждение, которое появилось перед ней в виде красных букв на обложке рукописи. Под ним она приписала строки, в которых назвала имя убийцы, который истребил всю ее общину: