Потерявшая разум. Откровенная история нейроученого о болезни, надежде и возвращении - Элейн Макардл

Через полтора года доктор Джаскив получил новое предложение и, к моему большому сожалению, покинул институт. Продолжать работу в одиночку было безумно сложно. Иногда я даже плакала в отчаянии, пытаясь разглядеть что-то в крысиных мозгах, нарезая их на наших капризных аппаратах или стараясь поймать разбежавшихся грызунов, которые забивались под шкафы, шипели и норовили укусить меня своими острыми, как бритва, зубами.

Однако, каким бы болезненным ни был для меня уход доктора Джаскива, он в то же время стал шагом к независимости и к наиболее значительному открытию в моей карьере. Как мы и предполагали, этот прорыв был связан с префронтальной корой – тем самым участком мозга, важность которого мне по иронии судьбы позже пришлось осознать на собственном опыте.

Люди тысячелетиями страдали от шизофрении. Сегодня ее диагностируют примерно у 1 % населения планеты – более чем у семидесяти миллионов человек, из них свыше трех миллионов живут в США[11] и не менее семи миллионов – в Европе. Шизофрения поражает людей из совершенно разных стран, культур и социальных слоев, у нее множество симптомов, и пациенты реагируют на одни и те же лекарства по-разному. Больные часто страдают от бреда, галлюцинаций, острого психоза. Вы наверняка видели, как такие люди разговаривают сами с собой на улице. У многих нарушаются когнитивные способности и возникают проблемы с принятием решений и логическим мышлением. Иногда бывает затронута рабочая память, и тогда больному сложно расставлять приоритеты и выполнять простейшие действия. Многие погружаются в депрессию и не могут выразить свои чувства.

До недавнего времени психиатры полагали, что шизофрения – это психологическое отклонение, причиной которого могут стать стресс и воспитание, особенно под влиянием «шизофреногенной матери», которая не выказывала по отношению к ребенку достаточно любви и тепла. Сегодня это теория полностью опровергнута. Как нам теперь известно, шизофрения вызвана нарушениями в строении и работе мозга, так же как и сердечные заболевания – патологией артерий. Разница лишь в том, что мы пока не обнаружили те «отпечатки пальцев», которые шизофрения оставляет в мозге.

В 1940–1950-е годы врачи предположили (и были правы), что причина психических заболеваний, и в том числе шизофрении, кроется в префронтальной коре головного мозга. Они пытались лечить больных, проводя лоботомию – калечащую операцию, во время которой перерезали нейронные связи внутри префронтальной коры или ее соединения с другими отделами мозга. В результате этой с самого начала очень спорной операции многие пациенты лишились своей личности и интеллекта. Эти ужасающие последствия не помешали Шведской академии в 1949 году присудить Нобелевскую премию неврологу Антониу Эгашу Монишу за разработку методов лоботомии.

В середине 1950-х врачи начали применять нейролептики, которые облегчили ряд симптомов у большинства пациентов, и такой радикальный и бесчеловечный метод «лечения», как лоботомия, стал отходить в прошлое. Но для многих фармакологическая революция наступила слишком поздно. С 1946 по 1956 год во всем мире было проведено от 60 до 80 тысяч операций лоботомии[12].

С середины 1990-х фокус исследований психиатрических заболеваний переместился с психологии и наблюдения за поведенческими особенностями на генетику и химию мозга (ДНК, РНК и белки). Теперь мы изучаем гены, передающиеся по наследству, и генные мутации, аберрантные (модифицированные) формы белков и метаболические нарушения в клетках, которые могут быть связаны с повышенным риском психических заболеваний. И есть надежда, что когда-нибудь мы сможем использовать точечную терапию, которая будет активировать или подавлять конкретные молекулы, восстанавливая нарушенные связи.

Однако сегодня ученые все еще крайне мало знают об истинных причинах шизофрении и других психических расстройств. Для того, чтобы заболевание проявилось у отдельно взятого больного, изменения должны произойти в сотнях и даже тысячах генов. И из-за огромного генного разнообразия среди пациентов пока невозможно предсказать, приведет ли та или иная вариация к развитию шизофрении у конкретного человека.

Мои эксперименты над грызунами в 1990-е годы подтвердили, что нестандартное поведение и нарушение когнитивных функций у крыс – а значит, вероятно, и у человека – могут быть вызваны едва заметными повреждениями в мозге. После операционного вмешательства крысы хуже ориентировались в пространстве и медленнее проходили лабиринты с разложенным в них угощением. По сравнению с обычными крысами они почти не интересовались новыми местами и предметами, а также гораздо меньше общались друг с другом. Мы решили, что у людей, так же, как и у наших крыс, незначительные дефекты разного происхождения, возникшие на стадии роста, могут навсегда нарушить работу мозга. Факторами, которые приводят к таким нарушениям, могут стать, например, хроническое недоедание матери или вирусные инфекции, а также другие нарушения, которые в сочетании с дефектными генами изменяют молекулярные пути в клетках и связи внутри различных отделов мозга и между ними. Наши результаты явно указывают на то, что лобная кора головного мозга является важным местом для развития шизофрении, как и предположили доктор Вайнбергер и мои коллеги из Национального института психического здоровья в конце 1980-х годов.

Это открытие, связанное с повреждением вентральной части гиппокампа у новорожденных крыс, стало известно во всем мире (The neonatal ventral hippocampal lesion (NVHL) model). Коротко эту модель шизофрении называют также модель Липски (Lipska model). Впервые мы вместе с докторами Джаскивом и Уайнбергером опубликовали результаты наших исследований в 1993 году в журнале Neuropsychopharmacology[13], который издает Американский колледж нейропсихофармакологии (ACNP). С тех пор модель Липски была описана в сотнях научных публикаций, ученые из разных стран воспроизвели ее в своих лабораториях и применили в других сферах: в электрофизиологии, генетике и изучении мышления. На основе этой модели разработали новые лекарства, которые помогают бороться с когнитивными нарушениями при шизофрении. В 1996 году наша методика получила патент США на скрининг и разработку новейших нейролептических препаратов[14].

В 2002 году я возглавила лабораторию молекулярной биологии в Национальном институте психического здоровья, где продолжила изучать химические и генетические особенности мозга психически больных людей. Следующие десять лет были очень насыщенными и плодотворными, несмотря на то, что мне самой пришлось столкнуться с серьезной болезнью: раком груди в 2009 году и самой опасной разновидностью рака кожи – меланомой – в 2011 году. Не сомневаясь, что победила и то и другое, я с надеждой смотрела в будущее. Как и все мои коллеги, я была уверена, что прорыв в генетических исследованиях приведет к разгадке тайны шизофрении. Если будет известно, где именно находятся гены, как они работают и как именно передают информацию тканям и клеткам, то во всех областях науки, включая изучение психических расстройств, настанет революция. И действительно, ученые начали выявлять тысячи генов, которые несут в себе повышенный риск психических заболеваний.