Стоунхендж - Юрий Никитин

Томас сказал нерешительно:

— Ты спи, а я еще пообщаюсь. У нас в Британии ведьмнет. А я, заполучив Крижану, из дому больше не ногой!

— Зарекалася свинья... гм... есть, — буркнул Олегравнодушно.

Ведьма хлопнула в ладоши. Из-за кустов полезли с готовностьюдавно наблюдавшие за пиром кикиморы, лешие, корчевники, чугайстыри, мавки,исчезники. Лохматые, нечесаные, порой вовсе похожие на гигантские еловые шишки,раскоряченные пни или комья омелы. Странная жизнь, когда-то занимавшая всюземлю, теперь исчезает, дичает, а человек теснит и истребляет ее вместе созверьем, болотами, завалами...

Они плясали и кувыркались вокруг костра. Томас наблюдал сбрезгливым интересом. Придет истинная вера, и здесь тоже заблещет свет Христоваучения. А пока пусть покувыркаются напоследок. Не ему руки марать.

Олег лег в сторонке от костра, осторожничал, на лесной народсмотрел тоскливо. Рыцарь прав: пройдут, сметут и сотрут, начертают своиписьмена. Правда, когда сами научатся. Сейчас даже короли на Севере —неграмотные, суеверные. Но будущее за ними, потому что они живут жадно ияростно, свое доказывают с пеной у рта, готовы защищать с мечом в руке, кластьсвои и чужие жизни. Это они подняли полмира на освобождение гроба своегопророка. Какие войска двинулись на Восток! Впервые, сколько Олег помнил, война началасьне для того, чтобы захватить чужие земли, ограбить, набрать пленных для продажив рабство, а девок на потехи, а чтобы освободить святую вещь от поругания...Понятно, что будут грабить и насиловать, старые привычки уходят тяжко, но ужестыдятся, скрывают даже те, кто шел только для грабежа... А это уже много.

А эти жители Старого Леса знают и умеют неизмеримо большепростого люду, в таких делах даже короли — простой народ, но ни к чему нестремятся, ничего не жаждут. Живут как жили их прадеды, не замечают, что саммир уже другой На месте лесов возникает степь, та превращается в пески, а черезтысячи лет пески могут ссыпать в провал, ущелье, а оттуда выплеснуться целымморем и затопить все окрест. В новом мире — новые люди!

Уйдут, как постепенно ушли даже боги, сказал себе невесело.Где они, эти титаны, сотворенные Родом? Первые, явившиеся на землю? Уходят дажебессмертные. Ведьма, при всем знании, не понимает, что из—за плеча этогомолодого рыцаря на нее обрекающе смотрит будущее. Невежественного, полногосуеверий и предрассудков, нелепого с его суждениями... Но рыцарь несет жизнь взастойное болото, в которое опять начал превращаться белый свет.

— Пляшите, — сказал он вслух, — уходить надос пляской.

Просыпаясь, Томас ощутил в одной ладони рукоять меча, другаяладонь была на мешке с чашей. Спать на чаше не очень удобно, зато не скрадут.Спит чутко, сразу ухватится за меч, ежели дернут за мешок. Успокоенный,подремал еще, с трудом заставил себя открыть глаза.

Калика сидел, скрестив ноги, встречал утреннюю зарю. Лицобыло строгим и торжественным. Томас благоговейно замер: в такие минуты сэркалика походил на пророков. Но не тех, какими их все чаще рисуют, а какими онибыли на самом деле — могучими, полными сил, ибо сильный дух выживет только в сильномтеле. Правда, так говорят еретики, но еретики тоже христиане, только другие.

Купцы запрягали коней, готовились ехать дальше. Ведьма неисчезла, что-то колдовала над горшком подозрительного вида. Скатерть была наместе, объедки выглядывали из-под кустов, помятых и потоптанных, а на скатеркепо-прежнему лежал жареный поросенок с яблоком во рту, пахло гречневой кашей.

Томас, с сожалением поглядывая на все еще полную скатерть иособенно на полные кувшины, предложил внезапно:

— Послушай, красавица, а чего бы тебе не пойти с нами?

— Эт куды? — спросила ведьма подозрительно.

— В благословенную Господом Британию. Край у насхолодный и суровый, но лишь потому, что Господь весь жар вложил в наши сердца идуши.

Олег отвернулся, подумав, что столько и выпить невозможно,чтобы старая карга показалась красавицей. Сильны воины нового бога!

Ведьма с осуждением покачала головой.

— Только дурни по свету шатаются. С Оловянных острововприперся,

скажи кому — не поверят. Все беды от перемен. Похмелятьсябудешь?

— А что за ритуал?

— Тебе понравится, — пообещала ведьма.

Томас с подозрением смотрел на огромную чашу, окованную покраю старым серебром. В чаше было хорошее красное вино, потому и принял из рукведьмы, хоть в утреннем свете сразу увидел, что чаша сделала из человеческогочерепа.

— Это из такой я и ночью отведал?

— Отведал? — не поняла ведьма. — Ты всю ночьпил! А кто эти кусты потоптал, как не ты?

Томас встревожился:

— Я?

— Да еще как лихо!

— С чего бы это?

— Показывал, как пляшут ваши нечистивые друиды, потом что-топлел про башню Давида, сарацин, Навуходоносора, геенну гадкую, сэра Горвеля поноздри в землю, на дубы кидался, танцу ассасинов купцов учил, про попугаеврассказывал, на дерево лазил...

Несчастный Томас простонал, держась за голову:

— А на дерево почто лазил?

— А про каких-то абезьянов рассказывал. Как девоккрадут и в ветках непотребное творят... У меня сердце чуть не выскочило, когдаты меня на самую верхушку... Фу, стыдоба какая! У нас бабы с медведями живут,тоже поневоле, когда те их всю зиму в берлогах держат, но то ж медведи! Всеодно что мужики в полной силе, да еще и волосатые... А обезьяны хужесапожников.

Томас понуро опустил голову. Это ж сколько грехов придетсязамаливать, ежели бабка не врет? Да и пить из человеческого черепа — простит ликапеллан? Правда, вино хорошее...

Чаша в его руке была холодная и тяжелая. Серебропоблескивало загадочно, красная поверхность казалась темной, как смола.

— Хоть хороший человек был? — буркнул оннесчастливо.

— Яростный воин, — поклялась ведьма. — Сильныйи неустрашимый. Голос его был подобен рыку льва, грудь широка, как дверь, аруки с мечом не знали устали. Он многих уложил под дерновое одеяльце, преждечем его опустили на одно колено. Но и раненый он продолжал сражаться. Когда емуотсекли ногу, он стал обрубком на пень и дрался так, что еще троих повергбездыханными!

Томас благоговейно отхлебнул вина. Иссохшееся тело жадноприняло влагу, он ощутил, как частицы мощи неизвестного воина, вымываемыекрепким вином из толстой кости, переливаются в тело, руки, ноги и сердцехристианского воина Томаса Мальтона из Гисленда.

Конь призывно заржал, и Томас стал нехотя приподниматься.Олег сказал, не поворачиваясь:

— Европа все еще покрыта дремучими лесами. На коняхпроехать трудно... Зато местные... гм... жители обещают помогать.