Легкое поведение - Линда Джейвин

Как только тема хворей миссис Рэгсдейл была исчерпана, в салон вплыла чета американских миссионеров и прямиком направилась к их компании. Моррисон впал в отчаяние. Семь лет назад, по приезде в Пекин, ему довелось быть приглашенным на чай в мрачную обитель преподобного Нисбета. Ему навсегда запомнилась анемичная миссис Нисбет, восседавшая в неудобном кресле под гравюрой Джеймса Санта «Пробуждение души». С выражением лица, удивительно напоминающим образ убитого горем, изображенный художником, и голосом, таким же тонким, как и ее шея, она призналась в том, что никогда не чувствовала себя так близко к Богу, как в Китае. Она настойчиво приглашала Моррисона посетить их богослужения. Хотя Моррисон и происходил из богобоязненной семьи и повсюду возил с собой миниатюрный сборник псалмов, подаренный сестрой, он не питал особой любви к церкви. С тех пор он старательно избегал Нисбетов.

— Мы были на Филиппинах, — объявила миссис Нисбет пресным голосом. — Ужасное место. Жара и полно всякой заразы. Не понимаю, зачем нам понадобилось приобретать эти острова у Испании.

Ей вторил муж, усугубляя и без того страшную картину. К перечисленным женой ужасам он добавил отсутствие природной скромности и целомудрия у местных женщин, что, по его наблюдениям, было проблемой всего Дальнего Востока.

Нисбеты нашли благодарного слушателя в лице миссис Рэгсдейл. Еще в Калифорнии мистер Рэгсдейл был активистом движения «против кули»[6]. Когда загадочное убийство, в котором подозревали китайского разнорабочего, подняло волну расизма. В графстве Сонома, он выступил в газете «Дейли рипабликэн» с тенденциозной статьей, назвав китайцев расой «без совести, жалости и гуманизма», сборищем «монстров в человеческом обличье, коварных и образованных, а потому еще более опасных и подлых». Шоком для обоих Рэгсдейлов стало то, что путь к спасению от скандала и финансового краха на родине привел их в тот самый Китай. Миссис Рэгсдейл поспешила признаться Нисбетам, что годы, проведенные в Китае, лишь укрепили ее подозрительность в отношении и китайцев и туземных культур в целом.

— Да, они очень, очень далеки от христианства и цивилизации, — согласился преподобный Нисбет.

— Не говоря уже о мыле и карболке, — встряла миссис Нисбет. — Несмотря на все наши усилия. Вы ведь уже давно в Китае, мистер Моррисон, и много путешествовали по региону. Не находите ли вы, что жить среди дикарей тяжело?

— Не могу согласиться с вами, миссис Нисбет. Лично мне, например, Манила показалась в высшей степени цивилизованным городом. Признаюсь, я приехал в Китай с острой антипатией к китайцам, свойственной моим соотечественникам, но это чувство давно уже сменилось симпатией и благодарностью к местным жителям. Даже несмотря на «боксеров». До сих пор мне довелось испытать на себе лишь доброту и радушие китайцев, не говоря уже об их обезоруживающей вежливости.

Миссис Нисбет посмотрела на него с таким выражением, будто пыталась улыбнуться, набрав в рот лимонного сока. Преподобный Нисбет усердно размешивал сахар в кофе.

Мисс Перкинс, за все это время не проронившая ни слова, перехватила взгляд Моррисона. Они еле заметно подмигнули друг другу. Неожиданно она произнесла во всеуслышание:

— Все, что вы рассказываете, чрезвычайно интересно, миссис Нисбет.

Взгляд миссис Нисбет увлажнился от благодарности. Миссионеры преданно уставились на мисс Перкинс. Как и все, кто трудится на ниве помощи бедным, Нисбеты благоговели перед богатством.

— Я, признаюсь, обожаю туземцев, — продолжила мисс Перкинс. Они бывают такими умными. Думаю, китайцы достойны восхищения, ведь это они изобрели шелк, порох и печатание, а какие чудесные манускрипты они делают! Честно говоря, — добавила она, выдержав паузу для большего эффекта, — иногда мне кажется, что было бы очень даже неплохо заполучить туземца в мужья.

Преподобный Нисбет потягивал кофе, пока мисс Перкинс говорила. Очередной глоток пошел у него не в то горло. Лишь мощные удары по спине, нанесенные оказавшейся на удивление сильной миссис Нисбет, помогли привести его в чувство.

Дюма прыснул от смеха, и им с Моррисоном пришлось заглаживать неловкость усиленным откашливанием.

— О, у мисс Перкинс огромное чувство юмора, — поспешила вставить миссис Рэгсдейл с натянутой улыбкой. Было совершенно очевидно, что дама, которой было вверено моральное и материальное благополучие девушки, едва не тронулась рассудком, когда забрезжила перспектива смешанного брака ее подопечной.

Признаться, Моррисон тоже счел бы такой демарш скандальным. Но лично он был твердо уверен в том, на что миссис Рэгсдейл могла лишь робко надеяться: мисс Перкинс шутила. И он мысленно отметил, что в обществе столь оригинальной и дерзкой особы ему уж точно не пришлось бы скучать.

— Доктор Моррисон, — обратилась к нему юная леди. — Вы так много знаете об этой удивительной стране. А у меня полно вопросов, которые я бы хотела задать вам. Давайте мы с вами пересядем к окну. Так мы не помешаем остальным, которые в отсутствие интереса к этой теме могут найти наш разговор утомительным.

В следующее мгновение ее каблучки застучали по паркету. Моррисон, почтительно поклонившись компании, поспешил за ней.

Расположившись у окна, он сказал:

— Боюсь, меня нельзя считать таким уж экспертом, мисс Перкинс. Но что именно вас интересует?

Она наклонилась к нему и игриво улыбнулась:

— Если честно, то ничего. Мне просто хотелось избавиться от этой скучной компании и заполучить вас. Подумать только, миссионеры так дурно отзываются о местных!

— Вам бы следовало послушать, что местные говорят про миссионеров.

Она рассмеялась:

— Вы тоже не слишком-то жалуете миссионеров?

Какой озорной у нее смех.

— Я давно сделал наблюдение, что миссионеры, насаждая цивилизацию где бы то ни было, лишь развращают местное население, превращая его в сборище лжецов, подхалимов, угодников и лентяев, Единственный раз я был вынужден согласиться с императрицей Цыси, когда она спросила, почему бы миссионерам не остаться в собственной стране и не приносить пользу своему народу.

Взгляд мисс Перкинс наполнился ужасом.

— О нет, только не это! Тогда мы ни за что от них не избавимся. Лично я этого не переживу. Знаете, — сказала она, оглянувшись на Нисбетов, — раздражение миссис Филиппинами, возможно, происходит от ее разочарования тем, что их не заслали куда-нибудь в Африку, где, по крайней мере, у нее был бы шанс увидеть своего мужа сваренным и съеденным.

Моррисон тихо засмеялся. Он никак не ожидал встретить такое хулиганское остроумие в столь ослепительном и чувственном создании.

Она подалась к нему, и ее груди напряглись под корсетом.

— Занудство — это ведь страшное преступление против общества, вы согласны, доктор Моррисон?