У вас один общий друг - Картер Бэйс

успела пройти еще четверть квартала – все это не отрываясь от телефона. Как ее не сбили на дороге? Удивительно. Как бы то ни было, ей удалось дойти до нужного места, а рыжеволосая женщина, только что назвавшая Элис по имени, – именно та, кого она ищет.

– Да, это я. Привет. Рокси?

Рокси предупреждающе подняла палец («погоди секунду»), ибо внимание девушки было приковано к собственному телефону. Она явно печатала что-то важное. Около минуты они молча стояли на пороге. Царила тишина. В однообразных бетонных зданиях присутствовало некоторое очарование старости. Вдали, за Амстердам-авеню, высилась серая громада собора Святого Иоанна Богослова. Элис часто проходила мимо него, но ни разу не заглядывала внутрь. Может, если поселится здесь, то заглянет. Она несколько лет не была в церкви. Три года. Рокси все еще печатала. Триста знаков. Триста пятьдесят. Большие пальцы непрерывно двигались, словно лапки маленькой собачки на пробежке.

– Я… дико… извиняюсь. – Она нажала кнопку «Отправить» и повернулась к Элис. – Я опоздала. Задержали на работе. Я работаю в мэрии. Если мэр тебе не нравится, ничего страшного.

– Потому что мне понравится, что он со мной сделает?

Рокси не улыбнулась в ответ на заезженную шутку.

– Именно. Мне он тоже не нравится, честно сказать. Как и то, что он делает. Значит, Элис?

– Да. Привет.

– Привет. Заходи.

Они вошли в дом. Элис направилась к массивной дубовой лестнице в конце коридора, но Рокси ее остановила.

– Сюда. – Она указала на маленькую дверь, за которой скрывалась узкая лестница, ведущая вниз.

– В подвал?

– Формально помещение считается нежилым, – ответила Рокси.

Элис представила, как было бы здорово, если бы комната за дверью оказалась удивительной – роскошной, но в то же время уютной, какую совершенно не ожидаешь увидеть в подвале. Да, было бы замечательно.

Но нет. За дверью находилось темное влажное помещение. Обитые фанерой стены и занавески на узких окошках создавали некоторую иллюзию, однако затхлый холодный воздух тут же ее развеивал: это подвал, тщетно пытающийся прикинуться жильем.

Впрочем, Элис не сразу заметила. Первое, что она заметила, было первое, на что Рокси буднично ткнула пальцем, словно в стандартное украшение городского жилища.

– Да, у нас на кухне голубое дерево.

В середине кухни, от пола до потолка, торчал толстый дубовый ствол, выкрашенный в небесно-голубой цвет.

– Ничего себе! – удивилась Элис. – Откуда он здесь взялся?

– Сдавался вместе с квартирой, – лаконично ответила Рокси. Прояви она чуть больше любопытства, ей стало бы известно, что сто лет назад здание было воздвигнуто вокруг дерева и опиралось на него, как на колонну. Шли годы, дом проходил типичный жизненный цикл нью-йоркского жилья – ремонт, обветшание, ремонт, обветшание, – и со временем все прочие части дерева постепенно исчезли. То, что осталось в подвале, перегораживая кухню, было последним остатком могучего дуба. Десятифутовый ствол тихо коротал свой век среди водогреев и мышеловок, пока кому-то не пришла в голову мысль подзаработать деньжат и превратить подвал в нелегальное жилое помещение под сдачу. Стены обили фанерой, навесили двери, а ствол покрасили краской цвета неба, которое дубу уже не суждено увидеть.

Вот то немногое, что мне известно о голубом дереве. Оно упоминается в самиздатовских воспоминаниях Брайана Лэнигана тысяча девятьсот семьдесят седьмого года о пребывании в Колумбийском университете. Он не указал точный адрес, но описал «очаровательные катакомбы, которые я снимал с подругой тем летом (1958) с великолепным голубым деревом на кухне». В восьмидесятых нет никаких сведений о дубе, он появляется только в девяносто четвертом, в объявлении студента-компьютерщика по имени Джамиль Уэбстер: «Ищу соседа, 2-к кв. в пдвл, рядом с универом (с голубым деревом) 650/мес. Тусовщикам не беспокоить». Откликнувшийся на объявление Дурной Хорек прожил с Джамилем два года. В две тысячи третьем Абигейл Дэвис, обитавшая здесь за шесть арендаторов до Рокси, наконец сфотографировала голубое дерево – точнее, снялась на его фоне со своими соседями Полом Мальмштейном и Робом де Винтером. Она запостила фотографии на «Френдстере»[11] с подписью: «Готовимся отмечать выпускной!!!» Члены закрытого клуба хранителей голубого дерева имели между собой мало общего, их объединяло лишь чувство избранности, связанное с тем, что у тебя в квартире растет единственное в городе голубое дерево. Так оно и было (по крайней мере, на Манхэттене; еще одно есть в подвале на Эйнсли-стрит, в Бруклине, но это не считается).

Дуб произвел на Элис огромное впечатление. Тур по квартире продолжился.

– В общем, это кухня, – сказала Рокси, не отрываясь от телефона. – Ванная. Моя комната. Твоя комната, если ты не чокнутая. Ты ведь не чокнутая?

– Во всяком случае, не буйная.

Рокси это понравилось. Она как следует оглядела Элис.

– Откуда мы знаем друг друга?

– Зигги Розенблат.

– Ты знакома с Зигги?

– Да, мы познакомились на Гавайях. Мы не то чтобы близко знакомы. В друзьях на фейсбуке. Я как раз ищу жилье, а он репостнул твое объявление, и я решила… – Элис продолжала говорить, только Рокси не слушала – она писала Зигги, который в это время находился на пляже на другом краю света и давал утренний урок серфинга. Его ученики, четыре белобрысых немецких паренька, видимо, братья, внимательно слушали, а Зигги, как это было у него заведено, отступил от объяснения техники и вещал про поиск собственного пути и про то, как древние полинезийцы открыли Гавайи.

– Они ориентировались по звездам, – говорил Зигги. – Еще по ветру, по движению океана, но в основном все-таки по звездам. Храбрые мореходы приплыли сюда с Таити на огромных деревянных каноэ. Разве не круто?

Немцы не поняли. У Зигги зажужжал телефон.

– Подумайте над этим, парни.

Он смахнул с экрана песок и увидел сообщение от бывшей одноклассницы Роксаны Миао.

– Элис Квик. Что о ней скажешь?

Ему особо нечего было сказать об Элис Квик. Они познакомились в каком-то баре в Лахайне – то ли в «Спанкис», то ли в «Грязной обезьяне». Их объединяло одно: оба выросли неподалеку от Нью-Йорка – она в Вестчестере, он в Нью-Джерси. Местные считали их ньюйоркцами, а они шутили, что если об этом прознают настоящие нью-йоркцы – немедленно укажут им на их законное место, работягам понаехавшим.

Элис показалась Зигги странноватой, но симпатичной. Не красотка, просто милая девчонка, которую разглядишь как следует лишь после нескольких дней знакомства, – это клево и необычно, особенно в пляжном городке, где красоток пруд пруди. Как-то вечером он даже попытался поцеловать ее на пляже у костра, или только захотел поцеловать. В общем, ничего у них не получилось – так обычно и бывает. В мире полно девушек и парней, и по неизвестной причине именно эти две орбиты не пересеклись. А потом у Элис в семье