Детский мир - Марина Ли

Зверёныш размахнулся, чтобы ударить меня по лицу. Наивный. Он думал, что таким банальным способом получится остановить мою зарождающуюся истерику. Однако он не учёл двух вещей. Первое. На такую глупость, как оплеуха, я уже давно не реагирую. Второе. Ещё до того, как я начала заниматься борьбой, я поклялась, что ничья ладонь, кроме Сашкиной, больше не коснётся моей щеки. Но рано или поздно, и Цезарь утратит это право воспитателя и опекуна. Уже утратил.

– Ещё раз меня ударишь, – я перехватила тонкую руку мальчишки и сильно ухватилась за запястье, – будешь месяц в гипсе ходить.

После чего закрыла глаза и внезапно сузившимся горлом попыталась сглотнуть горькую слюну.

– Глаза закрой, – внезапно посоветовал товарищ Зверёныша, который, в отличие от меня, был полон восторженного энтузиазма, потому что фоб снова пополз вверх. – Сейчас ещё одна яма будет.

Я застонала.

– Плохо тебе, Олюшка? – Лёшка заботливо заглянула мне в глаза. – Ты что, боишься? Не бойся, а?

– Хоть бы не вырвало её, – проворчал Зверёныш.

– Меня первый раз тоже рвало, – заметил Товарищ, а я поклялась себе, что лучше сдохну, но точно не ознакомлю присутствующих с содержимым моего желудка. – Надо было в хвост садиться.

– Там народу было много, – процедила я, стараясь дышать через нос.

– Оно и понятно, – судя по звукам, Зверёныш почесал голову. – Тут же половина платформы в первый раз…

Я вздохнула. Не объяснять же, почему такой «перестарок» как я не знает о том, что мне лучше не садиться в ведущий фоб платформы, даже если я боюсь высоты.

А потом нас снова понесло вниз, и я решила, что в такой ситуации лучше вообще не думать. Попыталась вспомнить уроки медитации и отключиться от внешнего мира, полностью сознавая, что трачу время впустую, потому что удивлённые вздохи и радостные крики моих спутников мне ни капельки не помогали.

– Эй, ты живая там? – Зверёныш решил не рисковать рукой и пнул меня по ноге кончиком кроссовка. Не сильно.

Хотелось попросить пощады и взмолиться: «Убейте меня!» – но из груди вырвалось странное бульканье.

– Оль, мы уже не скачем больше, – радостно сообщила моя названная сестра, и я открыла глаза. – Мы теперь под водой едем.

Мне доводилось читать, что на некоторые отдалённые острова Яхона пути сообщения проводились по дну океана. Говорят, когда их строили, океана здесь не было и в помине, а планета вообще представляла собой пустыню. Но я думала, что это сказки. Теперь я могла сама убедиться в том, что хотя бы часть из всего написанного в учебниках по Древней истории было правдой.

Пути сообщения действительно шли по дну Океана. И от одной мысли, сколько лет страховочному стеклу, становилось дурно.

– Тут главное не вспоминать псевдоисторические факты, – Зверёныш почесал кончик носа и спросил, демонстративно не глядя в мою сторону: – Слушай, а ты правда можешь руку сломать? Мускулатура у тебя как-то не очень…

– Поверь, мускулатура в этом деле не главное, – заверила я и прикрыла глаза.

– М-м-м… понятно… это хорошо, что не главное. Слушай, Старушка, когда подъезжать будем, я сигнал дам, лучше ухватись за что-нибудь. Там еще одна яма. Тряханёт так, что все кишки точно выблюешь, – сообщил он и щедро протянул мне флягу с водой.

– Откуда знаешь? – я не стала играть в гордую девочку и отказываться от питья, но прежде чем сделать первый глоток, предложила попить Лёшке. Зверёныш нахмурился, хотя спорить не стал.

– От верблюда, – мальчишки переглянулись. Товарищ выглядел удивлённым, а Зверёныш совершенно счастливым, но мне было плевать, я решила не лезть с расспросами. Пока. Но взяла на заметку его не первый намёк на то, что он уже бывал в Детском корпусе.

До конца пути мы не разговаривали. Я пыталась справиться со спазмами обиженного желудка, а мои спутники радовались красотам подводного мира.

Солнце давно упало за левый край океана, когда я стала очень сильно сомневаться в том, что поступила правильно, когда переступила жёлтую черту платформы. Может, стоило пробежаться по Кирсу? Определённо, в этот день подростков отправляли не только в Детский корпус, но и в Дипломатический, и в Медицинский, и в Развлекательный… Зачем я так сглупила? Откуда во мне эта самонадеянность и уверенность в том, что я смогу отсюда выбраться?

Дело близилось к десяти вечера, и нас, всех кто прибыл на платформе, пересчитали. Приехало сто пятьдесят семь человек – странно, на площади Кирса казалось, что одетых в чёрные спортивные костюмы детей гораздо больше. Затем нас разбили на группы и пропустили в ПВМ – Первое Внутреннее Междустенье. Первое! Я боялась думать о том, сколько их ещё нам предстоит преодолеть, сможем ли мы сегодня поспать и получится ли сегодня поесть. Последний вопрос меня волновал особенно, потому что острый помидорный суп, который я лениво дегустировала на обеде, и королевская креветка растворились в моём обиженном желудке, как прошлогодний снег.

– Старушка, пожевать ничего нет?

– Зверёныш, я на этот вопрос тебе уже отвечала.

По какому принципу приёмная комиссия, состоявшая из пяти подростков в ярко-зелёных строительных жилетах, делила нас на группы для меня осталось загадкой. Не по возрастному и не по половому, однозначно. Но каждый пропускной пункт мы проходили неизменно одним и тем же составом в одном и том же порядке: Товарищ, я, Лёшка и Зверёныш как замыкающий.

– Номер шестьдесят семь! – объявил громкоговоритель, и Товарищ радостно взметнулся, потрясая выданной счетной машинной бумажкой.

– Ну, наконец-то! – проворчал Зверёныш в спину своему другу. – Картошки на меня тоже начисти, если достанешь в это время… – крикнул он приятелю, а затем повернулся ко мне и подмигнул: – Слушай, точно можешь руку сломать?

– Ну, могу, – я тихонько потрясла задремавшую Лёшку за плечо.

– Я потом тебе покажу того, из-за которого мы тут столько времени торчим. Начистишь ему рожу? Северу уже давно никто рожу не чистил… А, Старушка?!

– Номер шестьдесят восемь! – равнодушно объявил механический голос, избавив меня от необходимости хамить.

Он заставил Алевтину вцепиться десятью пальцами в мою правую руку:

– Не уходи!

Я с трудом сдержала болезненный стон.

– Пожалуйста, не бросай меня!

– Лёш, – я наклонилась к ней и шепнула тихонечко на ушко: – Всё будет хорошо. Мы же теперь семья, помнишь?

Она яростно затрясла соломенными кудряшками.

– Я боюсь!

Кудряшки не останавливались ни на миг, но я всё-таки умудрилась отлепить от себя девчонку, не без помощи Зверёныша, надо сказать, и прошла к двери, над которой мигал мой номер.

Первым, что я увидела, зайдя в комнату, была девушка.

Красивая, с собранными на затылке каштановыми волосами, в чёрных облегающих джинсах-стрейч. Ее лениво обнимала чья-то рука.