Моя новая жизнь - Лина Девис

я сама хотела поднять вопрос со школой, но зацепилась за Алису.

— Сестра? — я подняла на него заинтересованный взгляд.

— Да, у меня есть старший брат, у него дети. Алиса — твоя ровесница. Они приедут к нам в воскресенье, чтобы познакомится с тобой. Мои родители, твои бабушка с дедушкой, тоже будут. Бабушка уж точно.

Внутри что-то зашевелилось, сердцебиение стало частым. Это же уже через два дня! Ко мне приедут родственники, это же так здорово. Главное не думать, что я могу им не понравиться. Только больше переживать буду.

— У тебя, наверное, много вопросов ко мне. Задавай, не стесняйся, — снова улыбнулся мне Дмитрий, откладывая пустую тарелку.

Я глубоко вздохнула, щипая себя за запястье. Дурацкие нервы, даже боль не чувствую от волнения.

— А… как я могу к вам обращаться? — голос меня подвел и вышло очень хрипло и растеряно. Я прочистила горло, но не уверена, что стало лучше.

— Как пожелаешь, до отца мы с тобой не сблизились, но я буду не против. И давай перейдем на «ты».

— Хорошо, я… хотела спросить о маме, — я невольно зажмурила глаза, это спрашивать было страшнее всего. — где она и кто? Почему она не хочет меня видеть? Она ни разу не пришла ко мне.

Дмитрий откинулся на спинку стула. Ни одна мышца на его лице не дрогнула. Наверное, он знал, что я буду спрашивать у него об этом и даже ждал этого вопроса.

— Её звали Виктория Вольская, была известной телеведущей. Она умерла две недели назад. Рак крови. Собственно, сообщила она о тебе не за долго до своей смерти.

Я опустила голову. Эта новость не вызвала во мне чувства сожаления. Подумала лишь о том, что, если бы она не умерла, я бы и дальше жила в детдоме и он бы обо мне, может, никогда бы и не узнал. Наверное, плохо злиться на уже не живого человека и держать на него обиду, но у меня не получалось отпустить претензии, накопленные за детство, которого и не было.

— Вы не были близки, да? — вид у него, хоть и безрадостный, но скорби в глазах я не нашла.

— Она была замужем. Два раза. Оба раза не за мной. Мы познакомились на какой-то вечеринке, уже и не вспомню что это было за событие. Мне было девятнадцать, ей — двадцать четыре. О втором ее браке я ничего не знаю, а вот с первым мужем ее ничто не связывало, брак был по расчету.

— Вы были ее любовником. — заключила я. Тут я поняла, что сказала, причем сказала вслух. А потом вспомнила и просьбу. — ты.

Отчего-то стало очень стыдно, захотелось спрятаться куда-нибудь подальше от его тяжелого взгляда, но я не слушала инстинкты. Наперекор логике и своим ощущениям, я посмотрела на отца. Встретившись с светло-карими, потемневшими слегка, глазами, старалась отразить своими вызов.

Он усмехнулся одним кончиком губ, опуская взгляд. Эта усмешка выглядела так по-мальчишечьи, он словно на миг стал моим ровесником.

— Да, все так. Наши отношения не продлились долго, она очень резко исчезла из моей жизни, а я не стал долго переживать по этому поводу. Думаю, тогда она и узнала о тебе.

— Она ни разу даже не пришла ко мне, даже шанса не дала. Вдруг я бы ей понравилась, — сама не заметила, как стала говорить смелее.

— Ты бы точно ей понравилась, — он наклонился над столом, смотря мне в глаза, легонько провел пальцем по моему носу. — у тебя ее носик и милые веснушки. — он вернулся в прежнее положение, улыбка стала печальнее. — В остальном я пока сходства не нашел, но этот человек возводил красоту в культ, ты была бы ее главной красавицей. Но, к сожалению, карьеру она ценила выше жизни. И своей, и чужой.

Я потрогала свой нос. Это его жест был приятным, и отчего-то таким родным. Он внимателен, веснушек у меня не много, и они плохо выражены. Их легко замазать тональным кремом, что, к слову, очень удобно.

— А вы… ты, когда узнал, что я есть, обрадовался?

Ответил он не сразу. Может подбирал правильные слова, может искал альтернативный ответ, чтобы не обидеть.

— Я сильно удивился, сначала не знал как к этому относится и не понимал правда ли это, или лишь воспаленное сознание сильно болеющей женщины. Она просила тебя забрать, а мне казалось, что она говорит чушь, ведь я даже не думал, что у меня могут быть дети.

— Я здесь, потому что она этого хотела?

— Ты здесь, потому что ты моя дочь. Это подтвердилось всем, чем может подтвердиться в наше время.

Я поджала губы, не зная, что на это сказать. Его можно было понять, ведь, по сути, до теста я никем ему не являлась и относится ко мне не иначе, как к чужому человеку, он не мог.

— Времени уже много, — он посмотрел на наручные часы. — отправляйся в кровать. День и без того тяжелый, я еще и приехал поздно.

Я залпом допила вишневый сок и встала, чтобы унести свою тарелку с бокалом.

— Оставь, не надо ничего уносить.

Я посмотрела на тарелку. Нет ничего сложного в том, чтобы помыть за собой посуду, но я поставила все обратно и направилась к выходу.

— Спокойной ночи. — уже у выхода из зала сказала, глядя на его неподвижную фигуру.

— Спокойной ночи. — будто эхо, ответил он.

Глава 3

За два дня я немного освоилась. Встаю теперь не по режиму — в семь утра от криков Римы Петровны, которая не подбирала культурных слов, когда будила. Правда, привычка подниматься рано и ждать громкий, раскатистый бас воспитателя, не прошла, но к хорошему привыкаешь быстро. Поэтому теперь могу позволить себе поваляться, с такой кроватью это стало одним удовольствием.

Было время разложить вещи. В моей комнате, оказывается, есть туалет и даже душ. Моему восторгу в моменты обнаружения этой комнаты не было предела, и как я ее не заметила, дверь в нее находиться у входа и не увидеть ее сложно.

Я изучила дом, побывала в каждой комнате и на заднем дворе, узнала, что Маргарита не единственная работница в доме. Оказывается, есть садовник, он следит за садом. Звучит очевидно, но почему-то я удивлялась.

И есть еще одна домработница — Раиса, на вид, лет тридцати. Казалось, что смотрит она на меня не очень по-доброму.

И если Раисе не особо нравилось мое общество, то Виктор Степанович, садовник, был рад со мной пообщаться. Этот милый дяденька застал меня,