Год людоеда - Мария Семенова

Обнаружение тел несчастливых бойцов произошло через три недели после их внезапного исчезновения и тщетных поисков органами милиции, когда клоповцы, по заказу одного чрезвычайно высокопоставленного лица, сами взялись за следственную работу и определили салон «АИД» как последнее место пребывания бойцов и, в частности, их телефонных переговоров.

Решив разобраться своими силами, клоповцы выследили одного из охранников салона, взяли его в плен, увезли в одну из своих «лабораторий», расположенную в бывшем бомбоубежище, и применили к первично огрызавшемуся охраннику наиболее простые и действенные методы неформального дознания. Через пару минут охранник, небрежно связанный по рукам и ногам колючей проволокой, поведал одну из тайн салона «АИД».

По малоразборчивым, ввиду выбитых зубов, словам охранника получалось, что, когда в салон приезжали владельцы дорогих автомобилей, им после собеседования и ненавязчивого торга, извинившись за неизбежное беспокойство, предлагали заехать в бокс для положенного, достаточно формального, технического осмотра машины. Весьма любезный сотрудник АОЗТ «АИД» просил уступить ему место в салоне, дабы не обременять клиентов заездом на эстакаду и прочими усилиями, для исполнения которых существуют наемные специалисты.

Как только владельцы покидали машину, ворота цеха закрывались. Мнимые работники автосервиса тотчас нацеливали на клиентов и их возможных телохранителей убедительное стрелковое оружие и предлагали поднять руки для обыска, поскольку-де им, скрытым доселе сотрудникам безопасности АОЗТ «АИД», доподлинно известно, что перед ними — боевики, собравшиеся ограбить их добропорядочную фирму.

Клиентов во всех известных случаях удавалось уговорить выполнить все указания вооруженных суматохинцев, поскольку каждый здравомыслящий человек, не потерявший инстинкта самосохранения, мгновенно оценивал безвыходность ситуации: помещение заперто, прицел взят не только теми, кто внизу, но и теми, кто занимал наиболее выгодные позиции на стапелях, возвышавшихся в разных местах цеха.

Сдавшихся, обезоруженных и сломленных клиентов приковывали наручниками к ближайшим металлическим конструкциям. Убивали не спеша, а ночью сбрасывали трупы в котлован, вырытый недалеко от цеха, где Лазарь собирался построить здание для детского приюта, пока же называя это место «братской могилой». Иронизируя по поводу «суматохинского кладбища», Вершков говорил, что здесь можно бы и памятник поставить с табличкой: «Лохам позорным».

Машины убитых «подготавливали» к продаже и искали любую возможность выгодно от них избавиться. По словам охранника, прошамканным окровавленным ртом, таких автомобилей прошло через «АИД» не меньше тридцати.

Когда охранник рассказал все, что от него требовали, Булат Волтузин приказал клоповцам суматохинца порешить.

* * *

Слухи о взаимном ущербе двух группировок поползли по городу, и криминальный мир Петербурга уже приготовился к войне «законников» и «спортсменов», как вдруг выяснилось одно чрезвычайное обстоятельство, неожиданно разрешившее назревающий конфликт.

Незадолго до нашумевшей истории с АОЗТ «АИД» Терентий Волтузин отдыхал со своими приближенными на Канарах. Там он познакомился с модной певицей, шестнадцатилетней Лялей Фенькиной, обретшей свою раннюю славу благодаря записи клипов и дисков на тему грабежей, убийств, бегства от милиции и мучительной расплаты на тюремных нарах. Встреча авторитета и певицы переросла в роман. После отдыха и огненной любви Волтузин-старший вернулся к своим уголовно наказуемым делам, а Ляля отправилась на гастроли. И вот, во время сбора данных на лидера суматохинцев Лазаря Вершкова, Терентий узнал, что его неожиданный противник — отец Фенькиной, которая, выйдя на эстраду, скрылась под скромным, по ее мнению, псевдонимом. Волтузин собрал все свои силы и волю, позвонил Лазарю и предложил встречу. Тот, оказывается, находился в курсе событий с момента утечки информации о расправе с его охранником и уже сердечно переживал суровую необходимость лишить клоповцев их задиристых лидеров. Терентий и Лазарь встретились на нейтральной территории, в пригородном ресторане «У Акимыча», и, к несомненному облегчению членов обеих группировок, решили простить взаимный урон и не мешать друг другу работать, благо что направления их многосторонней деятельности не пересекались…

* * *

«Вместе — это не значит навсегда», — мысленно, но достаточно отчетливо заключил свои воспоминания Лазарь Кириллович. Он закурил сигарету и вновь вернулся к пропозиции Игоря Семеновича Кумирова, предложившего Вершку в союзе с Волтузиными обеспечить определенные сферы его избирательной кампании, в частности по устранению (в любом смысле) опасных конкурентов. Лазарь согласился, и то же сделали его новые партнеры, с которыми несколькими днями раньше у него чуть не разгорелась беспощадная бойня.

Сегодня, получая от кандидата на пост генерал-губернатора Санкт-Петербурга и области аванс и «командировочные», Вершок прикинул, не грохнуть ли ему самого «Кумира» и не прибрать ли к рукам все его имущество? Сколько же у этого насоса бабок, если он запросто может выложить сто тонн зеленых? Пацаны Лазаря — что Слизняк, что Тесак и даже Хомут — те вон от пяти тонн зеленки обалдели и прямо с утра в свою ненаглядную «Косатку» закумарились, откуда их до закрытия даже «черемухой» не выкуришь. Ну да ладно, пусть братва оттягивается! Никто из нас никогда не знает своего часа — хорошо, если на нары, а не в холодный цех!

У Вершка имелось еще одно поручение от сходняка: надо было в партнерстве с клоповцами отловить и предъявить авторитетам одного черта по кличке Людоед Питерский. Больно много из-за его обжорства появилось у братвы головняков: под видом разработки Людоеда менты за этот год столько хороших людей похватали, что ни в какие ворота… Вот и порешили: разобраться с маньяком своими силами. А чтобы самим не мараться, предложили это дело Скунсу — наибольшему известняку из цеха киллеров, а он, когда ему о проделках Людоеда доложили — напрочь отказался обсуждать размеры гонорара. Во каков Робин Гуд Ломанческий! Теперь оставалось лишь вычислить каннибала, и Лазарь, со своей стороны, поручил это трем своим лучшим бригадирам: Хомуту, Тесаку и Слизняку. И вот сегодня-завтра им уже подходил срок объявить через связного наемнику необходимые данные маньяка.

— Видишь того глиномеса с шишкой на лбу? — Махлаткин указал пивной бутылкой на пожилого мужика, с озабоченно-деловым видом вышагивающего между торговых рядов Козьего рынка. — Это — дядя Витя Носорог, я тебе про него уже рассказывал: у него всегда можно пожрать и побалдеть. Правда, он тебя за это потом так отъелдачит… Хочешь, познакомлю?

— Да что я, контуженый? — Олег с тревогой и брезгливостью взглянул на Носорога. — А если он такая гнида, то чего никто его еще не грохнул?

— Ты что, «грохнул»?! А случись тебе ночевать негде, а на улице — минус тридцать, ну куда ты, лапша, денешься? — Коля то ли сердито, то ли, как всегда, с замаскированным приколом уставился на Ревеня. — А он-то тебя всяко пустит, если поверит, что ты его потом не кинешь. Понимаешь, корень, ты — по-честному и он — по-честному. А почикает его какой-нибудь васек, так кому от этого лучше-то станет? Тебе, что ли? Ну что, ты богаче будешь или у тебя такой же рог на лбу вскочит?