Людмила Гурченко. Золотые годы - Константин Купервейс

У Саши были золотые руки. Сколько старинной мебели, хлама, я не побоюсь этого слова, он отреставрировал! Зеленого стекла в Европе было очень мало, потому что стеклодувы быстро умирали от паров урана (так нам объясняли). Похожей коллекцией обладал замечательный композитор Василий Соловьев-Седой. Только у него было сиреневое стекло. Они часто перезванивались с Люсей, обсуждая какую-то вазочку или рюмку.

Потихонечку началась наша совместная жизнь. Мы осторожно притирались друг к другу, у нас появлялись какие-то привычки, правила, ритуалы. Я все еще не мог перевезти свою одежду, предметы быта, было как-то неудобно «переезжать» совсем, поэтому я ездил домой в Люблино переодеться или взять какие-то вещи. А тут подошло время официального развода с Татьяной. Люся обещала поехать со мной в загс. Поскольку мы ничего с Татьяной не делили, детей у нас не было, то развод происходил в загсе. Я был совершенно спокоен, как ни странно. Люся действительно поехала со мной. Нас с Татьяной быстро развели, и… все! У Тани были полные слез глаза, она стояла, молча смотрела на меня, а потом резко повернулась и пошла в противоположную сторону.

В том 1973 году понемножку активизировались режиссеры. Пошли звонки с киностудий, присылались сценарии. Люся была на седьмом небе. Ведь она так долго ждала этого. Закончились съемки «Соломенной шляпки» режиссера Леонида Квинихидзе. Мы тем временем сделали концертную программу и впервые поехали на гастроли вдвоем. Взяли с собой самодельную акустическую аппаратуру (сейчас даже не могу себе представить, как можно было с этой аппаратурой работать, но мы работали). Люся спросила, куда бы я хотел поехать? Это было так неожиданно, что я замешкался… и сказал: в Ереван. Я любил этот город, там осталось много друзей, однокурсников. И мы поехали в Ереван.

Поездку организовали в Бюро пропаганды советского киноискусства. Была такая организация, которая отправляла актеров на дополнительные заработки. И действительно, в таких поездках удавалось чуть-чуть заработать. В кино была ставка за съемочный день, в Театре киноактера, где Люся числилась, зарплату она получала только тогда, когда не было съемок. Поездка в Ереван была короткой, я встретился со своими сокурсниками, пригласил их всех на концерт. Гастроли прошли хорошо, спокойно. Это была первая проба пера. Уже позже, в 1974 году, мы поехали в очень долгую поездку по Казахстану и Киргизии, которая продлилась 24 дня. Был февраль, холода стояли страшные. Дома культуры отапливались плохо. Мы были вдвоем с Люсей и администратором Сашей Сибгатулиным, профессиональным и добрым человеком. Ездили с этой же «потрясающей» звуковой аппаратурой. За 24 дня мы дали 81 концерт! Люся решила купить машину. И большую часть денег на нее мы заработали! У нас было много творческих встреч с прекрасными зрителями, советским народом. Про одну из таких встреч хочется рассказать.

Был у нас концерт в Дунгановке (Казахстан). Машина выехала в 10 утра. К 13 часам были на месте. По какому «навигатору» ехал водитель, для меня осталось загадкой. Ни дорог, ни указателей… И вот подъехали мы к клубу довоенной постройки, стоящему в бескрайней степи. Вокруг ни домов, ни людей, ни машин, ни автобусов (зрителей иногда привозили на автобусах). Только клуб. Мороз градусов 15, если не больше. Входим, нас ведут в «гримерку». Холод страшный. Комната обогревается электрической плиткой. Как переодеваться? Зуб на зуб не попадает, руки синие, пальцы не гнутся, а пианино такое, что и рассказать невозможно!

Поставили аппаратуру, ждем начала. Здесь у нас три концерта подряд. Глянул я в зал… о боже! Народ, оказывается, уже сидит. Тихо, молча, никто не разговаривает, ждут. Все в тулупах, валенках, на валенках лежит снежок… Только шапки и платки сняли. Третий звонок. Кстати, каким бы ужасным ни был зал, везде давали «третий звонок». Выход под мелодию «..и улыбка, без сомненья…». Все хлопают. Гурченко вышла в тонком шифоновом платье. Она пела, танцевала, шутила с залом. Переодевалась два раза. В это время шли фрагменты из фильмов. Уже были эпизоды из «Старых стен», «Открытой книги», «Соломенной шляпки». В третьей части «шоу» зал аплодировал стоя. Вышла женщина вручила Люсе пластмассовый букетик цветов побрызганный духами «Красная Москва». Это было так трогательно! Впереди еще два концерта. Я выглянул на улицу. Никого! А как же новые придут, а эти уйдут? Куда уйдут, и откуда придут? Загадка. Уже начинало темнеть, стало еще холоднее. На мое недоумение администратор ответил: «Так вон эти все три концерта и будут сидеть! А потом увезем их». Вот так. Три концерта эта публика высидела с удовольствием, да еще после третьего концерта прибежала за кулисы просить автографы. Снег с валенок за три концерта так и не сошел. Позже, уже после концерта, люди стояли у выхода и аплодисментами провожали Люсю к машине. После этих гастролей мы долго никуда не выезжали…

Теперь для наших поездок я подбирал хорошую аппаратуру, микрофон, позже мы купили комплект дорогой аппаратуры и микрофон «эйзенхайзер». Люся хотела только «эйзенхайзер». Концерты поднялись уже на другой уровень по качеству звучания.

В 1974 году Люся получила приглашение от режиссера Алексея Германа сыграть одну из главных ролей в фильме «20 дней без войны» по повести Константина Симонова «Записки Лопатина». Надо сказать, что А. Герман был человек очень непростой, со своими принципами, своим неожиданным прочтением романа К. Симонова. И даже выбор Ю. Никулина и Л. Гурченко на главные роли произошел вопреки всей существующей в то время кинематографической логике, которую, кстати, первым-то разбил Виктор Трегубович. Для Германа вообще не существовало стереотипов. Он шел своей, не подчиняющейся никому дорогой, точно следовал своему плану, для него были важны никому не видимые детали, он уделял большое внимание второму плану, костюмам, интерьеру, четко ставил задачу актерам. Для натурных съемок Герман выбрал окрестности города Джамбула. Там еще был жив завод довоенного времени, да и образ жизни, быт остались такими же, как в послевоенное время. Это для Германа было главным.

Съемки проходили тяжело и медленно, и если бы не участие Юрия Никулина, привнесшего в проживание и работу столько оптимизма и юмора, я не знаю, как бы выжили в этой сложной обстановке все участники съемочной группы. Хотя ему тоже было очень непросто. Группа и актеры жили в вагоне, по-моему, еще довоенного производства, который топился углем, при 30-градусном морозе, ездил туда и обратно по запасному пути, чтобы была видимость движения. Фильм снимался несколько лет. Его то прикрывали, то опять возобновляли, потом снова замораживали… В результате «20 дней без войны» вошел в историю как один из лучших фильмов советского кино. Он получил престижный приз прессы им. Жоржа Садуля и много международных призов. Люся часто в компаниях рассказывала курьезные и комические истории съемок «20 дней»… Вот одна из них.

Люся жила в купе рядом с Ю.В. (так все называли Никулина). В вагонах было очень холодно, все время топилась буржуйка. Для Люси холод был страшным бедствием, У нее даже на пляже, в страшную жару, синели от холода руки и она закутывалась в теплый халат. А тут… за окном минус 25! Юрий Владимирович жил в купе за стеной. Каждое утро он стучал в дверь, рассказав какую-нибудь шутку, приветствовал Люсю с добрым утром.