Трехручный меч - Юрий Никитин

— Потерпи, малыш, — сказал я ласково.

Вытащил нож, аккуратно перерезал горло, стараясь сделать этокак можно быстрее и безболезненнее, мог бы, наверное, подрабатывать, поставляякошерное мясо, кровь хлынула широкой струей. Олененок подергался и затих. Явскинул нежное тельце на плечо, развернулся и пошел обратно.

На этот раз, когда хорошая добыча на плечах, даже болото неболото, а так, фигня какая-то.

Когда вышел из лесу, они двое уже жрякали или, точнее, всееще жрякают сочное жареное мясо. От багровых углей сухой жар. Ворон, не отходяот костра, монотонно долбится в черепе, уже расширив глазные впадины, какшахты. Клюв по затылок стал красным, перья слиплись, отемнобагровели и блестят.

Я разделал олененка, насадил на длинный прут и пристроил надраскаленными углями. Волк и ворон, уже отяжелевшие, с раздутыми брюхами, обаумеют жрать в запас, посматривали на меня одобрительно, но и с победным блескомв глазах: сумели объегорить, отпихнуть от добычи.

Мой олененок исходил паром, вытапливается лишний жир, всякомпактная тушка блестит, как огромная почка каштана, одиночные капли привычносрываются на красные угли, там сочно шипит, стреляет сизыми дымками, чторастворяются сразу же. Расседланный конь неторопливо двигался по краю поляны,за ним от зеленых кустов остаются голые веточки, на остром роге зловеще блеститбагровый кончик, словно раскаленный в невидимом горне. Волк и ворон,нажравшись, тут же уснули. Вообще, постоянно спят, а человек, выходит, какизвестно, самый малоспящий зверь на свете…

На небе высыпали первые звезды, над вершинами абсолютночерных деревьев показался узкий серп луны. Я встал, чтобы подбросить в костерветок, насторожился. Послышался легкий шорох, из-за деревьев появилась оченькрасивая молодая девушка. Рядом с ней зверь, напоминающий льва, только потолщеи с крыльями, как у летучей мыши. Оба голые, у девушки вместо трусиков зачем-тожелезная цепь. Я не успел рассмотреть, есть ли там замочек, сразу обалделоуставился на вызывающе торчащие груди, высокие и с алыми широкими кончиками.

Ну, Валеджи, мелькнула мысль, ты, конечно, великий Творец,но уже достал этими голыми бабами. Малолеткам в самый кайф, но я не малолетка,к тому же такую доступную вещь, как голые бабы, стоит ли так уж везде и всюду?Того и гляди волк снова съехидничает, что у меня глюки на какой-то почве. Аворон, зараза, подкаркнет.

Девушка улыбнулась, а я некстати подумал, что ей будет оченьнеудобно в такой… такой одежке на широкой мохнатой спине зверя, где к тому жеторчит острый хребет.

Она, должно быть, уловила мою мысль, нахмурилась иотвернулась, капризно выпятив губы. Я подумал с раскаянием, что я, как истиннорусский интеллигент, беспредельно умен, мне постоянно приходят мудрые мысли,даже в такое вот некстатейное время, но это уж бремя истинно мыслящегочеловека, это горе от ума, которого не спрятать, хоть бороду сбрей, хотьмускулы отрасти.

Не придумав, что спросить, не узнавать же, как пройти вбиблиотеку, я упер сжатый кулак в ладонь, так лучше вздуваются мышцы плеч,выпятил грудные пластины и улыбнулся ей красивой белозубой улыбкой.

Она посмотрела с интересом, сделала шажок как бы в моюсторону и в то же время чуть мимо: так, в три четверти, ярче линия ее безукоризненнойдевственной груди, полной и провокационно подрагивающей, за ярким краснымвытянутым кончиком остается в воздухе быстро затухающий след, как на фотопленкеот лазерного прицела.

Я шагнул в сторону, тут багровый свет костра лучше озаряетмою блестящую здоровую кожу, словно смазанную или даже умащенную маслами, всемышцы и мускулы вырисовываются до предела рельефно. При этом я улыбнулся ещешире, пусть видит, что у меня все сто или сколько их там зубов, белые ибезукоризненно ровные, гланд нет, сердце бьется ровно, я молод, силен и весь втугих шарах мускулов.

Улыбка тронула ее губы, стройные ноги подали тело вперед,начиная с бедра, при этом легком толчке работают все мышцы, движение начинаетсяс красивой волны, когда плечи как бы запаздывают, грудь приподнимается еще вышеи острыми сосками смотрит тебе прямо в рот, а в твои растопыренные пальцыприглашающе идут покачивающиеся бедра.

Да, это класс, я пошарил взглядом: лом бы найти, я бы егосогнул, при этом движении хорошо работают бицепсо-трицепсоидные, а также всяплечевая группа предплечий и заплечий, когда вся масса приподнимается,вздувается, по ней пробегают справа налево и обратно шары и утолщения, а потомвсе застывает в красивой мужественной скульптуре атлета, гнущего лом!

Черт, нигде нет лома, почему всегда так, когда не надо, шагуне ступить, чтобы не запутаться в разной и всякой арматуре, целые заброшенные,но исправно работающие металлургические комбинаты-гиганты, а сейчас нет самогозавалящего лома, это ж какой момент я упускаю, ну что же делать…

Она замедленно прошла мимо, пахнуло теплом уже разогретоготела. Со спины так и вовсе отпад, отведенные назад плечи кажутся совсемдетскими и беспомощными, зато зад по контрасту вдвое шире, ягодицы вздернутые,нежно-белые, попеременно приподнимаются, как поршни в моторе, а красивые ногиспортсменки покрыты тем самым необходимым слоем жирка и нежного мяса, чтобымышцы и сухожилия не выступали чересчур резко.

Кусты раздвинулись, девушка с недоумением оглянулась наменя, помедлила, потом зеленые ветви сомкнулись за ее спиной. Лев скрылся ещераньше, тихий при такой женщине, как пугливая тень. На поляне осталась ясноощутимая в неподвижном прогретом воздухе струя зовущего запаха. От такогосходил с ума мой Рекс, обрывал поводок и уносился, держа нос по следу долго нетающих феромонов.

Я вздохнул, мышцы сразу поползли вниз, подчиняясь законувсемирного тяготения. И тут мой взгляд упал на нечто блеснувшее под последнимлучом заходящего солнца. Чертов лом затаился среди коряг и сухих веток,сволочь! Какой я шанс упустил, какой шанс, идиот чертов…

Злой, подбросил хвороста, оранжевые языки огня становятсявсе заметнее в темнеющем мире. Небо еще не чернильно-черное, но серпик луныначал наливаться зловещим блеском.

Совсем близко послышался конский топот. Прямо через кусты наполяну проломился на могучем черном жеребце не менее могучий орк. Орк как орк,зеленый, уродливый, с бессмысленно распахнутой пастью с острыми зубами идлинными клыками. Одной рукой держит поводья, другой прижимает золотоволосуюкрасавицу. Красавица в легкой накидке, очень легкой, что ничего не скрывает,длинные красивые ноги грациозно дергаются в воздухе.

Орк взглянул на меня злобно, ухмыльнулся и поехал шагом.Красавица всхлипывала и умоляюще смотрела в мою сторону. У нее миндалевидные,очень красивые глаза, умело подкрашенные синим, с длинными ресницами, тонкийаристократический нос и яркий маленький рот с крупными чувственными припухшимигубами.

Волк и ворон бесстыдно спят. Надо принимать решение, потомуя сидел и молча смотрел, как он неспешно проехал мимо, у самого края поляныостановился, посмотрел на меня через плечо. Было видно, что ему неудобнодержать красавицу в такой нелепой позе, а та всхлипывала и, выворачивая голову,оглядывалась на меня.