Танкист - Юрий Корчевский

— Анатолий, немецкие танкисты слева, из танка бегут! Ну-ка, пройдись по ним из пулемёта! — приказал по ТПУ Павел.

ТПУ — танковое переговорное устройство. В бою, да и просто на ходу переговоры экипажа без него невозможны — шум двигателя, лязг гусениц, выстрелы из пушки и пулемётов перекрывают любые звуки, в том числе и голоса экипажа.

— Вижу, командир! — раздалось в наушниках.

И следом — одна короткая очередь, за ней — другая… Немцы попадали.

«Так, коли немцы танк покинули, следовательно — мы в него попали. Тогда почему дыма не видно или огня?»

— Михаил, давай двигай к хате, за которой танк стоит — посмотрим.

«Тридцатьчетвёрка» двинулась вперёд. Михаил вёл боевую машину зигзагами, чтобы враг не смог навести пушку, если таковая у них имелась.

Вот и полуразрушенная хата. Стоят только две стены, из-за них видна часть корпуса немецкого танка.

Павел посмотрел через амбразуру для стрельбы из личного оружия.

Немецкий танк стоял неподвижно, двигатель его не работал, башенные люки были открыты.

— Похоже, бросили немцы танк! — высказал свои мысли Михаил.

— Ага, сам так думаю. Пойти, что ли, посмотреть?

— Опасно, командир!

— Всё-таки я посмотрю. Анатолий, прикроешь из пулемёта, если что.

Павел открыл башенный люк и вытащил из кобуры «Наган». Конечно, лучше бы пистолет «ТТ», он мощнее, но танкистам их не давали. По мнению военачальников, из пистолета было трудно отстреливаться через амбразуры — ствол «ТТ» не проходил в неё.

Было в танке с каждой стороны башни по небольшому круглому отверстию, закрытому изнутри броневыми пробками. В случае если танк подобьют, и враг окружит его, можно отстреливаться из личного оружия.

Но Михаил, как фронтовик, в ответ на вопрос Павла об амбразурах лишь посмеялся:

— Уж коли танк подбили и он неподвижен, из нагана не отобьёшься. У танкового пулемёта и пушки есть мёртвые, непростреливаемые зоны. Амбразуры же не позволяют вести круговой обстрел, если немцы окружили. Подойдут с кормы, сунут дымовую шашку к смотровым щелям — так сам или выскочишь из танка, или задохнёшься.

Павел крадучись подошёл к T-IV. Никаких звуков изнутри танка слышно не было. Он постучал рукояткой револьвера по корпусу машины. Никакой реакции!

— Тут нет никого!

Павел обошёл танк — интересно было посмотреть, куда угодили его снаряды и какие повреждения нанесли. От осколочного снаряда, что попал в нижнюю часть башни, были видны следы осколков на броне. Но немцы покинули танк отнюдь не после первого попадания, и надо искать след от бронебойного снаряда. Но сколько Павел ни осматривал корпус и башню, этого следа он не находил.

Из «тридцатьчетвёрки» выбрался Михаил.

— Командир, ты чего круги нарезаешь вокруг чужой железяки?

— След ищу от бронебойного снаряда. Куда-то же я угодил, раз немцы танк бросили.

— Так вот же он! — Михаил указал рукой.

Павел чуть со стыда не сгорел. Башня и корпус танка были целы — снаряд угодил по стволу пушки, срезав небольшой кусок крупповской стали и изогнув ствол. Стрелять из такой пушки было уже невозможно. Так вот почему экипаж сбежал — отстреливаться не могли. А что такое танк на поле боя без орудия? Мишень! А ведь с виду почти цел.

Павел с Михаилом ещё раз обошли танк. В голове у Павла родилась сумасшедшая мысль.

— Михаил, сможешь завести «немца»?

— Командир, ты что удумал?

— Немецкий танк в наше расположение пригнать.

— Тогда лучше его на буксир взять.

— Зови ребят, пусть помогают.

Михаил развернул свой Т-34 и подогнал его кормой к передку T-IV. Заряжающий и стрелок-радист едва надели на крюки стальной буксировочный трос. Трос был тяжёлый, проволочки искололи заряжающему руки.

— Готово!

Экипаж забрался в танк.

— Потихоньку трогай, — скомандовал Павел.

Михаил подал танк вперёд. Трос натянулся, как струна, и немецкий танк тронулся с места. Экипаж дружно закричал: «Ура!»

Так они и заявились в расположение части. Павел, высунувшись по пояс в открытый люк, ловил восторженные и удивлённые взгляды своих танкистов и пехоты.

Спрыгнув с брони, он доложил командиру роты:

— Экипаж подбил «немца» T-IV. Немцы сбежать попытались, так мы их из пулемёта… А танк на буксире приволокли.

Лицо Пашки расплылось в улыбке. Улыбнулся и командир.

— Давай посмотрим, что ты за трофей притащил.

Оба обошли трофейный танк. Командир роты сразу увидел оба попадания.

— Чего же ты осколочным в него стрелял?

— Так он за хату уползал, в укрытие. Я боялся не успеть.

— Всё равно молодец! Надо комбату доложить. У нас ещё таких трофеев не было. Отдыхайте.

Экипаж отцепил от трофея буксирный трос, и все пошли на кухню.

Видимо, командир роты доложил комбату о трофее. Вечером в роту пришёл политрук, собрал личный состав роты и произнёс зажигательную речь. В конце заявил:

— Бейте врага, как экипаж сержанта Стародуба! — и пообещал представить экипаж к наградам. Но то ли он забыл о своём обещании, то ли время для наград было неподходящее — наши отступали по всем фронтам, но награды Павел не дождался. А ему так хотелось хотя бы медаль получить, скажем — «За боевые заслуги» или «За отвагу». Не за награды он воевал, просто старался исполнять свой воинский долг — есть такое понятие для настоящего мужчины; но всё же было бы приятно.

После этого случая в роте и даже в батальоне Павла стали узнавать.

— Смотри, это же тот сержант, что немецкий танк трофеем взял, — говорили за его спиной.

Первые несколько дней такое внимание к собственной персоне Пашке льстило, но затем он стал раздражаться. Чего на него пальцем показывать, он же не слон в зоопарке!

Немцы напирали здорово, и нашим всё время приходилось отступать. Шестая армия Ф. Паулюса, усиленная четвёртой танковой армией Г. Гота, вышла на оперативный простор, в степи между Доном и Волгой. Для наступающих танков — самая подходящая местность: ни лесов, ни болот, и частям Красной армии укрыться негде. Вырытые наспех окопы и капониры с воздуха просматривались отлично. В воздухе почти всё время висели самолёты-разведчики «Фокке-Вульф 189», прозванные солдатами «рамой» за сдвоенный фюзеляж. Летал он высоко, ни одна зенитка достать не могла. Солдаты знали: где висит «рама» — жди беды. Самолёт этот был как злой предвестник. После его полёта налетали эскадрильи «лаптёжников», и начиналась ожесточённая бомбёжка. И если пехотинцы могли зарыться в землю, то куда спрячешь в степи танки или другую боевую технику? Артиллеристы, танкисты, транспортники — все несли большие потери. С воздуха немцев поддерживал четвёртый воздушный флот под командованием зенитного аса, генерал-полковника Вольфрама фон Рихтгофена.