У них так принято. Как правильно пожимать руку, вовремя затыкаться, работать с м*даками и другие важные скиллы, которым вас никто никогда не учил - Росс Маккаммон

Я не чувствовал себя потерянным. Но я также не чувствовал себя и дома. Я как будто оказался в каком-то тамбуре между Далласом и Нью-Йорком.

Все в той толпе – Хиллари, Чак, Майк, четыре манекена и тот придурок, что изображал половой акт с женщиной из толпы, – как будто говорили мне: «Добро пожаловать в Нью-Йорк, парень. И удачи тебе завтра».

Поэтому в свое первое утро на новой работе я был, как бы выразиться поделикатнее, слегка на взводе. Только этим можно объяснить тот факт, что еще до входа в офис редакции я обменялся рукопожатием с человеком в мужском туалете.

Встреча выглядела так.

(Двое мужчин у писсуаров.)

– Привет!

– Привет.

(Я сливаю воду. Начинаю мыть руки.)

– Я Росс.

– Боб.

(Боб сливает воду. Начинает мыть руки.)

– Я сегодня первый день на работе.

– Да ну?

– Точно.

– Я директор научной редакции Esquire.

– А-а.

(Когда мы оба сушим руки под электросушилками, я протягиваю свою руку, чтобы пожать руку Боба. Не имея никаких других вариантов и с несколько ошеломленным видом, он пожимает мне руку.)

Есть много неписаных правил поведения мужчин в туалетах. Вы можете смотреть только вверх и вниз, но не по сторонам. Вы не должны задерживаться и прихорашиваться перед зеркалом. Наконец, в туалетах неприлично обмениваться рукопожатиями. Никогда, особенно в ваш первый рабочий день.

Я чувствовал себя одновременно не в своей тарелке и скованно. А когда я нервничаю, я совершаю судорожные поступки. Если я выступаю с докладом, то выбегаю на подиум еще до того, как меня представят публике. На важном обеде ем слишком быстро. И, конечно, я начал представляться коллегам в мужском туалете еще до того, как дошел до своего нового рабочего места.

Остаток того дня прошел тоже сумбурно. Видимо, такими бывают все первые рабочие дни на новом месте.

Меня представили коллективу классическим (и очень неэффективным) способом – путем обхода всех моих коллег.

– Джон, это Росс.

– Привет.

– Привет.

– Стив, это Росс.

– Привет.

– Привет.

– Дэвид, это Росс.

– Привет.

– Привет.

Когда я пожимал руку одному коллеге – тоже редактору, – он осмотрел меня сверху донизу. Все выглядело как сцена из плохого фильма о ком-то, кто начинает работу в известном журнале в Нью-Йорке. Казалось, в глазах этого директора застыл вопрос: «И ты считаешь, что так нужно одеваться в твой первый день в редакции?» Конечно, черные штаны и цветная трикотажная рубашка поло без пуговиц на планке вряд ли вписывались в классический гардероб для первого дня. (Видимо, тот парень хотя бы знал, что такое планка.)

Когда я наконец сел за свой стол в своем кабинете, делать мне было абсолютно нечего. А компанию мне составил журнал Playboy шрифтом Брайля (для слепых). Он был оставлен мне в наследство моим предшественником, а теперь успешным автором бестселлеров Арнольдом «Эй Джеем» Джейкобсом. Еще он оставил мне очень глубокомысленную записку и 450 долларов мелочью в одном из выдвижных ящиков стола. Тогда я и подумал, что начало моей карьеры в Esquire удручающее. Рукопожатие в туалете. Неловкое знакомство с коллегами. Запоминающийся взгляд того директора. Все ужасно. А ведь первый рабочий день не должен быть таким. Это подействовало на меня угнетающе.

Но первые рабочие дни всегда такие или почти такие. Нам кажется, что мы производим дурное впечатление. Мы жалеем, что приняли это предложение о работе. Мы чувствуем, что нас осуждают. Мы ощущаем себя не в своей тарелке.

Но ведь первый день – аномалия. И он мало похож на настоящие будни. Вы приветствуете коллег, но вряд ли вам доведется сделать это в таком формате еще раз. Вы с непониманием смотрите на красивый кран в туалете, пытаясь найти у него ручку и не зная, что он оборудован сенсорным выключателем. Но так бывает только в первый день. Вы делаете вид, что читаете в своем компьютере электронные сообщения, которых там пока нет. Вы случайно врезаетесь в стеклянную стену. В вашем кабинете миллион блокнотов и ни одной ручки. Вы не знаете, где взять канцтовары, и стесняетесь спросить. Вы хотите позвонить знакомым и поприветствовать их с нового места, но вешаете трубку. При этом вы с ужасом обнаруживаете, что вас слышали минимум семь человек и они думают, будто вы совершенно не приспособлены к разговорам по телефону, которые составляют, по их мнению, важнейшую часть всякой работы. Вы глядите непонимающим взглядом на пакетики с солью и перцем в верхнем выдвижном ящике вашего стола и думаете: выбросить их, потому что они достались от кого-то, или сохранить, ведь если вам придется перекусывать за столом, они могут пригодиться. В первый день вы мало что узнаете о вашем месте, коллегах или содержании самой работы. Это немного запутанное и скучное предисловие к книге, которая в итоге оказывается интересной.

И в первый день по офису ходите вообще не вы. Это какое-то представляющее вас лицо.

И эти люди на самом деле – не ваши коллеги. Это их представители. Мы все играем какие-то роли. Люди, к которым мы неожиданно проникаемся симпатией, оказываются придурками. А те, кто поначалу вроде бы смотрит на нас осуждающе, в итоге становятся нашими верными союзниками.

В первый день мы думаем, что волнуемся только мы. Но наши новые коллеги тоже беспокоятся. Они нас не знают. Они не знают, что мы не очень любим выступать на совещаниях. Они не знают, что с нами в целом легко общаться. Они не знают, что мы не претендуем на их места. Они не знают, что мы не станем по 12 дней хранить в общем холодильнике остатки своего сока.

Но и мы не знаем, чего от них ожидать.

Иногда дело заканчивается тем, что сознательно или подсознательно мы начинаем «зеркалить» коллег. Никто ничего не говорит – тогда и я буду молчать. Все идут на обед? И я пойду. Она делает копии. И я займусь тем же. Кажется, наша группа отвергает этого парня. Тогда и я буду отвергать его… Стоп… Нет, кажется, они его нормально воспринимают. Тогда: «Привет, дружище!»

Суть в том, что в первый день вы – это не вы.

Вспоминая свой первый день в журнале, я теперь вижу, как ошибался. В итоге этот день оказался малозначительным. Чаще всего так и бывает. Конечно, порой происходят и некоторые «события», но вы, как правило, не понимаете их подлинного смысла. И вы не видите законченной картины, собирая головоломку. Первый день – скорее ритуал. В нем много от представительной роли и мало сути.

Поэтому в свой первый рабочий день ни в коем случае нельзя давать волю своим нервам.

В конце первого дня в редакции Esquire я положил ноги на батарею центрального отопления и бросил взгляд в окно. В нагромождении невысоких домов, которые окружали старое 20-этажное здание, где располагалась редакция Esquire до того, как переехать в Хёрст-тауэр в 2006 году, я увидел узкий зеленый прямоугольник, зажатый между двумя многоквартирными громадинами. Город показался мне очень пустынным; офис редакции – холодным; журнал Playboy от мая 1999 года – символом упущенных возможностей (почему бы не использовать шрифт Брайля для изображения «подружки месяца» в стиле ню?). Зато зеленый массив Центрального парка выглядел обнадеживающе… хотя я мог видеть только его небольшой кусочек.